Дороти Сэйерс - Найти мертвеца Страница 16

Мистер Эндикотт посмотрел страдальческим взглядом.

— Иногда мне кажется, что я начинаю немного ослабевать, — произнес он. — Хотя по-прежнему преодолеваю препятствия и мое дыхание все такое же хорошее, как и прежде. Итак, у кого же эта пара бритв? О, вот! Может быть, они у сэра Уильяма Джонса? Нет, нет… Или у маркиза де… Нет. Погодите минутку… Это пара, которую сэр Генри Рингвуд приобрел для своего сына — молодого Рингвуда, который учился в колледже Магдалины[22]. Знаю, что не видел их около… Они были у него в 1925 году, а молодой джентльмен, окончив Университет, выехал в Британскую Восточную Африку, что в ведении министерства колоний[23]. Далее! Со временем я вспомню, милорд! Это судьба.

— Эндикотт, — сказал лорд Питер, — мне известно, что вы — удивительный человек. Вы — самый молодой человек вашего возраста из всех, кого я знаю и мне хотелось бы поближе познакомится с вашим вином.

Эндикотт с довольным видом подвинул через стол графин, упомянув при этом имя поставщика.

— Большинство из этих людей мы можем отбросить сразу, — произнес лорд Питер. — Полковник Гриме — это проблема. Бог его знает, что случилось с его снаряжением, которое он оставил во Франции, но я думаю, что кто-то там им завладел. И бритва могла возвратиться в эту страну. Он — это вероятность. Насчет майора Хартли и полковника Белфриджа надо будет проверить. Не думаю, что это будет сэр Джон Уэстлок. Он нечто вроде аккуратного зануды, и, вероятно, всегда носил бритвы с собой и лелеял их. Нужно будет нам спросить о бедняге Бэринге. Его бритву могли продать или кому-нибудь подарить. И мы должны поинтересоваться о молодом Рингвуде, хотя, вероятно, нам придется исключить и его. Потом имеется ваш главный помощник. Как вы думаете, возможно ли такое, что он продал какую-нибудь из этих бритв?

— Что вы, конечно, нет, мой друг, полагаю, что он не мог. Он говорил мне, что сохранит их для собственного употребления и для использования их в своих владениях. Видите ли, ему нравилось, что на них старое имя. Но для продажи своим клиентам у него могли иметься бритвы с его собственным именем. Видите ли, это — имеет определенную ценность только в том случае, если бизнес у вас продвигается хорошо и вы можете заказывать бритвы количествами по три дюжины, что позволяет вам ставить на них ваше собственное имя. А он начал очень хорошо с тремя дюжинами лезвий Круппа, о чем он мне рассказал, и мог поставлять их своим клиентам на равных условиях.

— Конечно. А есть какая-нибудь вероятность, что он продавал остальные подержанные?

— Этого я не могу сказать, — ответил мистер Эндикотт. — Подержанные бритвы — не самое лучшее для бизнеса, если вы, конечно, не бродячий парикмахер.

— Кто такой бродячий парикмахер?

— Ну, милорд, это парикмахеры без работы и они переходят с места на место, принимаясь за дело в качестве дополнительных рук, когда много срочной работы. Разумеется, в НАШЕЙ местности мы не сможем их много увидеть. Как правило они — не первоклассные мастера, и я не нанял бы никого, кроме первоклассного мастера для МОИХ джентльменов. Но в таком месте, как Эстборн, где много сезонной клиентуры, вы могли бы встретить их довольно часто. Может быть, стоит спросить моего последнего помощника. Он живет на Белведер-роуд, его имя Палмер. Если хотите, я черкну ему строчку.

— Не беспокойтесь, я съезжу ненадолго, повидаю его. Тут вот какое дело. Был ли кто-нибудь из упоминаемых вами клиентов человеком с неумелыми руками, который обломал свою бритву и часто отсылал ее обратно для починки?

Мистер Эндикотт хихикнул.

— А! Вот вы о чем! — воскликнул он. — Полковник Белфридж, славный полковник Белфридж! Он ужасно относился к своим бритвам и до сих пор так относится, насколько мне известно. Время от времени он говорил мне: «Честное слово, Эндикотт, я не понимаю, что вы ДЕЛАЕТЕ с моими бритвами. Их лезвия не сохраняются и неделю. Такого не было до войны». Но дело не в стали, не в войне. Полковнику всегда был одинаков. На самом деле, я думаю, он уничтожал бритву ремнем для ее правки вместо того, чтобы править ее. Знаете, он не держал слугу. Полковник принадлежит к одной из наших лучших фамилий, однако он — человек отнюдь небогатый. Наверняка очень хороший солдат.

— Один из старой школы, верно? — спросил Уимси. — Доброе, но вспыльчивое сердце. Понятно. Где, вы говорите, он сейчас живет?

— В Стамфорде, — быстро ответил мистер Эндикотт. — На последнее Рождество он прислал мне открытку. Очень любезно с его стороны, вспомнить меня. Однако мои старые клиенты по-своему очень чуткие. Им известно, что я ценю их любезные напоминания. Итак, милорд, я был чрезвычайно рад встретиться с вами, — прибавил он, когда Уимси поднялся и надел шляпу. — И я полагаю, что смог оказать вам хоть какую-то помощь. Надеюсь, вы здоровы. Выглядите вы отлично.

— Старею, — произнес лорд Питер, — Мои волосы начинают седеть на висках.

Мистер Эндикотт испустил озабоченный смешок.

— Ну, это пустяки, — поспешно заверил он своего гостя. — Многие леди считают, что седина выглядит очень изысканно. Надеюсь и верю, что вы не лысеете на макушке.

— Вот этого я не знаю. Взгляните.

Мистер Эндикотт раздвинул густые волосы соломенного цвета и внимательно всмотрелся в их корни.

— Не вижу, — уверенно произнес он. — Никогда еще не видел кожи черепа здоровее. И в то же время, милорд, если вы заметите какое-нибудь даже незначительное ослабление или выпадение волос, немедленно дайте мне знать. Я буду горд проконсультировать вас. И тем не менее возьмите рецепт специального укрепляющего средства Эндикотта, и хотя я сам говорю это — но мне никогда не встречалось что-либо, что превзошло бы его.

Уимси рассмеялся и пообещал призвать мистера Эндикотта на помощь при первом же неприятном симптоме. Старый парикмахер проводил его до двери, тепло пожал руку и попросил заглянуть еще. Миссис Эндикотт будет очень сожалеть о том, что не увидела его.

Сев за руль, Уимси обдумывал три открывшиеся ему направления. Он мог отправиться в Этсборн, он мог поехать в Стамфорд, мог вернуться в Уилверкомб. Естественный склон указывал на Уилверкомб. Несомненно, единственное правильное решение — немедленно возвратиться на место преступления, если это преступление. Тот факт, что Гарриэт тоже оказалась там — это осложнение по чистейшей случайности. С другой стороны, его очевидный долг завершить это дело с бритвой как можно быстрее. Поразмыслив, он поехал в собственную квартиру на Пикадилли, где обнаружил своего слугу Бантера, вставляющего фотографии в большой альбом.

Он выложил Бантеру свои проблемы и спросил его совета, Бантер, пошевелив мозгами, быстро принял решение, а затем почтительно высказал свое мнение:

— Если вашу светлость устроит, я на вашем месте отправился бы в Стамфорд. По различным причинам.

— Отправился бы в Стамфорд, не так ли?

— Да, милорд.

— Хорошо, скорее всего, вы правы, Бантер.

— Благодарю вас, милорд. Не пожелаете ли ваша светлость, чтобы я вас сопровождал?

— Нет, — ответил Уимси. — Вы можете поехать в Эстборн.

— Совершенно верно, милорд.

— Завтра утром. На ночь я останусь в Лондоне. А вы отошлите мою телеграмму… нет, пожалуй, сделаем иначе, я отправлю ее сам.

Телеграмма от лорда Питера Уимси к мисс Гарриэт Вэйн.

ЗАНИМАЮСЬ УЛИКОЙ БРИТВА В СТАМФОРДЕ ОТКАЗЫВАЮСЬ ПОХОДИТЬ НА ГЕРОЯ ТРИЛЛЕРА КОТОРЫЙ ОКОЛАЧИВАЕТСЯ ВОЗЛЕ ГЕРОИНИ ЧТОБЫ ПРЕНЕБРЕГАТЬ ДОЛГОМ НО ВЫ ВЫЙДЕТЕ ЗА МЕНЯ ЗАМУЖ ПИТЕР

Телеграмма от мисс Гарриэт Вэйн к лорду Питеру Уимси.

ХОРОШЕЙ ОХОТЫ ЗДЕСЬ РАЗУМЕЕТСЯ НИКАКИХ СОБЫТИЙ ВЭЙН

Глава 7

Свидетельствует жигало

Пятница, 18 июня. Вечер

Мисс Гарриэт Вэйн в платье цвета кларета покачивалась в танце в дансинге отеля «Респлендент» в руках мистера Антуана, танцора с огненной шевелюрой.

— Боюсь, что из меня не очень хорошая партнерша, — извиняющимся тоном заметила она.

Мистер Антуан, который был как ни странно ни иудеем, ни южноамериканским даго, ни помесью из Центральной Европы, а французом, немного сильнее сжал ее в своих умелых профессиональных руках и ответил:

— Вы танцуете очень правильно, мадемуазель. Вам только чуть не хватает entrain[24]. Возможно, хорошо подготовленный партнер вас разбудит. Когда сердце танцует вместе с ногами, тогда это будет a merveille[25]. — Его глаза встретились с глазами Гарриэт с утонченно-преднамеренным выражением ободрения.

— И вы должны говорить подобные вещи всем этим пожилым леди? — улыбаясь, спросила Гарриэт.

Антуан слегка приоткрыл глаза и улыбаясь ее насмешке, проговорил:

— Боюсь, что так. Видите ли, это часть нашей работы.

— Наверное, это очень скучно.