Эрл Гарднер - Дело беглой медсестры Страница 18

– Это мог бы сделать единственный человек.

– Кто именно?

– Дарвин Керби.

– Кто этот Дарвин Керби?

– Много о нем не знаю, мистер Мейсон. Муж говорил о нем довольно часто. Они познакомились во время войны. Дарвин Керби не врач, тогда был каким-то офицером. Во всяком случае, они подружились, много времени проводили вместе. Ну и мужу нравилось с ним общаться.

– Он переписывался с Керби?

– Нет. И где Керби, никто не знал. По-видимому, Керби был небогат, и после войны он стал перекати-поле, переезжая с места на место. Он ни к кому не приноравливался.

– Как вы обо всем этом узнали?

– Из их разговоров, когда он неожиданно появился. Дарвин поведал что-то о своей философии жизни. Он вроде бы вдруг почувствовал себя всего лишь шестеренкой в машине цивилизации и решил расстаться со службой. Когда после войны его демобилизовали, не оказалось ни одного родственника, с кем он хотел бы поддерживать отношения. Ему не нравилась его жена, то есть он не был особенно счастлив в супружеской жизни. Думал, что она к нему придирается. Была еще властная теща… Короче, просто не захотел возвращаться домой. Умыл руки.

– И вы утверждаете, что он не поддерживал связи с вашим мужем?

– Нет. Уверена, что нет. Муж часто вспоминал о нем и хотел, чтобы Дарвин написал ему хотя бы строчку и дал знать, где он. Муж обижался, потому что… Ну, он всегда любил Дарвина.

– А затем Дарвин неожиданно объявился?

– Да.

– Когда?

– Вечером, за день до смерти мужа.

– Той ночью он остановился в вашем доме?

– Да.

– Кто его видел?

– Обе кухарки и горничная. Он остался на обед.

– И заночевал?

– Да.

– А на следующее утро уехал?

– Да. Они уехали вместе. Сказал, что собрался в Чикаго, а оттуда поедет в Канаду. Хотел провести какие-то исследования. Я думаю, что он делал остановку в Денвере или Омахе. Я не обратила особого внимания на эту часть разговора.

– Когда он должен был уехать?

– Как я поняла, муж собирался по дороге в лечебницу завезти его в аэропорт. Я знаю, Дарвин улетел утренним самолетом.

– Тогда он не мог отвезти доктора Мальдена в аэропорт.

– Да нет, мог. Он мог поменять билет и улететь более поздним самолетом.

– Можете чем-нибудь подкрепить такое предположение? Доказательства есть?

– Да. Кто-то же отвез его. Это не я, думаю, не Рамон, и почти уверена, что не Глэдис.

– Тогда машина доктора Мальдена обязательно осталась бы в аэропорту, – сказал Мейсон. – Доктор улетел бы на своем самолете, Дарвин Керби на лайнере, а машину обязательно оставили бы там. Вы, кажется, какое-то время думали, что доктора Мальдена в аэропорт отвез Рамон Кастелла?

– Да.

– А почему?

– Потому что он всегда это делал. Но прошлой ночью сказал мне, что в этот раз не отвозил. Я ему не верю. Я думаю, он врал. Я не уверена, что не отвозил.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Я это проверю. Теперь скажите мне, какие у них основания полагать, что ваш муж убит? Утверждают, что испортили самолет или что другое?

– Об этом ничего не могу сказать, мистер Мейсон. Не могу дать ни малейшей подсказки. Знаю только, что Рамон Кастелла что-то им сказал.

– Быть может, испортили систему управления самолетом или что-нибудь другое?

– Я не знаю, мистер Мейсон, не имею ни малейшего представления.

– Я хочу попросить ускорить предварительную экспертизу. Они думают, что я стану говорить о юридических формальностях, или не решаются ждать обвинительного вердикта большого суда, а потому поспешили подать жалобу, обвинив вас в убийстве. Я собираюсь вынести это на быстрое предварительное слушание, чтобы узнать, что у них против вас.

– Вы будете продолжать представлять меня?

– А вы хотите этого?

– Очень.

Мейсон сказал:

– Я буду представлять вас, во всяком случае, до предварительного слушания. Мой уход сейчас может повредить вашему делу, уронить вас в общественном мнении. После сцены, которую я устроил в офисе окружного прокурора, после того, что ему наговорил, и после огласки этого я не могу бросить ваше дело и попросить вас переменить адвоката, не уронив себя во мнении читающей публики. А ведь, в конце концов, именно она создает общественное мнение вокруг вас. Но я должен предупредить: у них, несомненно, имеется очень серьезная, очень веская улика, прямо указывающая на вас. Иначе они не осмелились бы арестовать вас в такое время и подать жалобу.

Она покачала головой.

– У них нет никакой улики против меня, потому что я ничего не сделала. И если сможете, объясните мне, каким образом можно подняться в воздух и убить летящего в самолете человека? Да это же просто невозможно!

– Самолет рассчитан на двоих? – спросил Мейсон.

– Он рассчитан на багаж, так что часто летали двое. Но, когда в тот раз самолет вылетел из аэропорта, в нем находился только один человек. Да и в сгоревшем самолете, когда его нашли после аварии посреди пустыни, обнаружили только одно тело.

– Итак, – сказал Мейсон, – я осмотрюсь и прикину, что можно сделать. Мне еще не все понятно.

– Мистер Мейсон, вы ведь взяли какие-то деньги из квартиры, не так ли? Пожалуйста, будьте откровенны со мной. Пожалуйста!

Мейсон возразил:

– Я вам уже сказал и говорю снова: я ничего не брал.

– Вы говорите так только для того, чтобы налоговая инспекция не сочла вас сообщником.

Мейсон твердо сказал:

– Я говорю так, потому что это правда. Возможно, вам с нею не приходилось сталкиваться. Но то, что я говорю, – правда. Теперь я попытаюсь докопаться до истины.

Мейсон отодвинул стул, подал знак надзирательнице, стоящей в дальнем конце комнаты, что свидание закончено, и ушел, выполнив несколько формальностей.

Когда он, быстро шагая через вестибюль большого здания к выходу, нетерпеливо взглянул на часы, опущенные глаза уловили тень, и тело прониклось особенным ощущением близости другого человека. Это было нечто неуловимое. Не запах, не тепло чужого тела, а магнетическое чувство тревоги, возникающее, когда человек вдруг неожиданно наталкивается на кого-то. Мейсон резко поднял глаза и остановился. Женщина, с которой он чуть не столкнулся, искала что-то в кошельке. Она тоже почувствовала другого человека, подняла темно-синие глаза на каменно-твердое лицо Мейсона и сказала:

– Боюсь, я не смотрела!

– Я виноват, – сказал Мейсон. – Я торопился и…

В темно-синих глазах вспыхнуло любопытство.

– Не надо об этом. Вы мистер Мейсон, не так ли?

– Да.

– Вы меня не узнаете, но я видела вас прошлой ночью в меблированных комнатах.

– В меблированных комнатах?

– Да. В Диксивуде. Я шла через вестибюль, а вы выходили. Я Эдна Коулбрук. Мой муж, Гарри Коулбрук, работает в бюро опознания в офисе шерифа. Я как раз к нему иду.

– О да, – сказал Мейсон и слегка отодвинулся в сторону, чтобы пройти мимо нее к двери.

– Мы живем в меблированных комнатах в Диксивуде, вы знаете?

– Я не знал.

– Я видела вас несколько раз в суде и… Можете себе представить, что прошлой ночью, хотя это было бы бестактно, я чуть не заговорила с вами. Вы, наверное, заметили это. Я подняла глаза, увидела вас и мгновенно узнала. Но через секунду вспомнила, что я официально незнакома с вами. – Темно-синие глаза улыбались. – Скажите, мистер Мейсон, у вас клиент в Диксивуде? Я сгораю от любопытства. Не то что люблю сплетничать или разглашать, но Диксивуд кажется мне своеобразным частным клубом. У нас небольшая группа сблизившихся людей. С вами была очаровательная молодая леди. Она там живет? Надеюсь, вы не считаете меня ужасно импульсивной. Муж говорит, что я всегда бросаюсь туда, куда ангелы ступить боятся. Но я не думаю, что в наше время можно куда-либо попасть, не проявив инициативы.

Мейсон засмеялся:

– Боюсь, вы задали мне так много вопросов, что я не смогу на них ответить, миссис Коулбрук. Собственно говоря, я был по личным делам. Однако сейчас вам придется меня извинить. Я столкнулся с вами потому, что спешу, опаздываю на встречу.

Мейсон приподнял шляпу и заторопился к выходу. На пороге рискнул задержаться и взглянуть через плечо. Она стояла там, где он ее оставил. Лоб слегка наморщился, синие глаза задумчиво смотрели ему вслед. Мейсон знал, что секундная остановка, мгновенный взгляд назад были серьезной ошибкой.

Глава 10

Около одиннадцати часов вечера, накануне предварительного слушания дела Стефани Мальден, Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк совещались в конторе адвоката. Дрейк, лицо которого от усталости покрылось морщинами, сидел в своей любимой позе в большом, обитом кожей кресле. Делла Стрит с тетрадкой на коленях и карандашом в руке, готовая делать записи, тревожно смотрела на адвоката.

– Почему не берешь отсрочку? – спросил Дрейк.

Мейсон покачал головой.

– Все-таки почему? – настаивал Дрейк.

Мейсон сказал:

– Налоговая инспекция очень любознательна. Пока о квартире в Диксивуде никто не узнал, но рано или поздно о ней узнают. Опять же пока никто не постарался установить личность Чарльза Эмбоя. Принято за истину, что он более или менее косвенным образом связан с доктором Мальденом, а сам где-то в Европе и до него нельзя добраться. Фактически на Эмбоя никто никакого внимания не обратил. – Мейсон указал на дневную газету, лежащую полуоткрытой на полу, куда он ее уронил, когда прочел. – Но налоговая инспекция ходит уже близко. Они любопытны, и Эмбоя рано или поздно начнут искать. Рано или поздно начнут проверять всех, с кем доктор Мальден вел дела. Рано или поздно, возможно очень скоро, они узнают и о квартире в Диксивуде.