Пьер Сувестр - Ночной извозчик Страница 19

Г-н Лермит не успел договорить, как в кабинет ворвался, отталкивая его, чтобы пройти вперед, заведующий перчаточным отделом, человек необычайно высокого роста, худой и бледный, получивший от своих сотрудников шутливую кличку «Скелет».

Он тоже был на пределе волнения:

— Сударь… сударь… — сказал он, протягивая к г-ну Шаплару костлявые руки, дрожавшие, как у пьяного. — Замшевые перчатки, размер 6 1/4, обработали каким-то ужасным составом… сейчас у меня пять покупательниц орут от боли, у всех пяти кожа на руках слезла, сожжена, страшным образом сожжена, будто серной кислотой…

В то время как г-н Шаплар выслушивал у себя в кабинете взволнованные сообщения своих старших служащих — под лепными карнизами, украшавшими потолок главного зала «Пари-Галери», два тихих голоса вели между собой разговор, почти что шепотом, очевидно, боясь быть подслушанными. Голоса эти исходили из двух гамаков, подвешенных там как бы для украшения магазина, и всячески старались не привлечь к себе внимания.

— Шеф, — начал первый голос, — у вас голова не кружится?

— Нет, но чертовски жарко…

— Естественно… Весь разогретый воздух поднимается сюда снизу…

— Лишь бы нас выдержали гамаки…

— Э! Не беспокойтесь, шеф, я выбрал для нас с вами лучшие гамаки, по 46 франков каждый…

Голоса ненадолго умолкли, потом раздались снова:

— Шеф, вы видели сейчас, в отделе обуви?

— Да, ужасно, двух покупателе пришлось унести…

— А в перчаточном отделе?

— Несчастные женщины!

— Вы не думаете, что пора спуститься, шеф?

— Нет, лучше продолжать прятаться. Отсюда мы видим все, а нас никто не заметит… Ах! Проклятье! Негодяй отлично подготовил свою затею…

Гамаки, висевшие под потолком, находились как раз над парфюмерным отделом, расположенным на первом этаже. И вот внезапно, неожиданно, из этого отдела раздался страшный, отчаянный вопль нестерпимой боли. В этом крике почти не было ничего человеческого, это был нескончаемый хриплый вой.

Из обоих гамаков в тот же миг осторожно высунулись головы собеседников.

— Ах ты, будь ты проклят!

— Вы поняли, шеф?

— Еще бы, черт побери!

Те, кто прятались в гамаках, под фризами потолка главного зала, были никто иные, как инспектор Мишель и король сыщиков Жюв!

Накануне вечером, расставшись с г-ном Шапларом, Жюв встретился с Фандором. Фандор взял на себя расследование таинственной истории с огнями на Сене; Жюв, освободившись, таким образом, от этого служебного поручения, отправился в Префектуру и, договорившись с г-ном Аваром, разработал план военных действий для поисков Фантомаса — хотя его имя не называлось, но Жюв был убежден, что именно этот опасный и неуловимый бандит и является виновником чудес, творящихся в «Пари-Галери». Жюв взял с собой Мишеля. Он уже давным-давно оценил по достоинству преданность, отвагу и умелые действия молодого инспектора.

Лучшего помощника ему было не нужно. Вот Жюв с Мишелем и направились в «Пари-Галери», куда проскользнули, не привлекая к себе внимания, воспользовавшись беготней и суетой служащих, занятых подготовкой к приему товаров на завтрашний день.

План Жюва был очень четким и очень простым. Он провел Мишеля на верхний этаж магазина; спрятавшись с ним в гамаках, он решил всю ночь вести наблюдение и оставаться на месте до тех пор, пока произойдет какое-то новое событие или они увидят нечто, представляющее интерес. Жюв и Мишель за всю долгую ночь не сомкнули глаз и утром чувствовали себя немного разбитыми. У человеческой энергии есть свои пределы, у физической силы свои ограничения. Бдительность обоих полицейских несколько притупилась, как вдруг совершенно неожиданно произошли вышеописанные страшные события и в отделе обуви, и с перчаточном, и в отделе искусственных цветов.

Увы! Этим происшествием не был подведен итог драматическим неожиданностям этого дня. Жюв не ошибся, когда сказал, что догадывается о причине вопля, донесшегося из парфюмерного отдела…

К автомату — распылителю духов, поставленному в отделе администрацией магазина «Пари-Галери» на радость покупательницам, подошла молодая женщина. Но едва она нажала на рычажок, пускающий в ход механизм, как ей в лицо ударила струя кислоты, и сейчас ее уносили, ослепшую, изуродованную этим чудовищным составом.

— Мишель!

— Жюв!

— Никогда еще Фантомас не действовал с такой наглостью…

— Что же делать? Что делать?

— Ничего, старина, ничего! Нам остается ждать, только ждать, и, может быть, понапрасну, вот что мучает меня больше всего… Ах, что-то будет? Знаете, Мишель, я бы десять лет жизни отдал, чтобы сейчас уже настал вечер, когда под покровом темноты я надеюсь напасть на след, хоть какой-то след, который поможет мне стать на правильный путь для разъяснения этого таинственного дела…

Мишель сперва ничего не ответил, а потом спросил со свойственной ему грубоватой прямотой:

— Но все-таки, Жюв, зачем Фантомас все это проделывает?

— Чтобы добиться освобождения Раймонды, так он дает понять…

— Но если, по-вашему, он сам похитил Раймонду…

— Ах, вот это-то… — Жюв ничего не добавил, ведь как раз то, что сказал Мишель, больше всего и смущало короля сыщиков.

Дилемма, которую высказал сейчас молодой инспектор Сюртэ, казалась Жюву совершенно неразрешимой. Ведь если Раймонду похитил Фантомас, то с какой же целью он это сделал и почему требовал ее освобождения? А если не он, то кто же похитил эту молодую женщину, ибо совершенно ясно, что г-н Шаплар в этом неповинен?

После трагических утренних происшествий протекло много спокойных, однообразных часов, в течение которых Жюв и Мишель, по-прежнему скрываясь в гамаках, продолжали неустанно следить за перемещением толпы покупателей по магазину, не спуская с них глаз и навострив уши. По-видимому дирекции удалось, с помощью денег и весьма влиятельных знакомств, временно избежать распространения слухов об утренних покушениях.

Жюв поделился с Мишелем своими мыслями по этому поводу:

— Странно, — сказал он вполголоса своему помощнику, — я почти что испытываю угрызения совести, но только…

— Угрызения, шеф?.. Почему угрызения?

— Вот потому что мы с тобой тут, старина…

— И следим за Фантомасом?

— Не в этом дело, Мишель, а в том, что, следя за Фантомасом, мы, конечно, выполняем свой долг, но так следить, как мы, не говоря ни слова…

— Как это — не говоря ни слова?

Жюв нередко выражался загадками и Мишель на этот раз потребовал уточнения.

— Объясните, друг мой Жюв, что вы хотите сказать.

— Так вот, — ответил полицейский. — Знаете о чем я сейчас думаю, Мишель? Мне безумно, чертовски хочется громко заорать, так, чтобы услышали все эти бедняги, которые тут толкутся: «Внимание! Берегитесь! Фантомас здесь!» Потому что ведь в какой-то мере преступно сидеть и ждать, не принимая никаких предосторожностей, пока Фантомас соизволит показаться… Черт дери, конечно ни Префектура, ни дирекция вовсе не желают объявить покупателям во весь голос, что здесь, в «Пари-Галери», что ни день творятся какие-то безобразия, я понимаю их молчание… но все же — не играем ли мы на руку Фантомасу и не было бы честнее закричать во всеуслышание: «Берегитесь! Опасность!»

Несколько мгновения Жюв молчал, потом добавил:

— Смотрите, Мишель, в этом торговом зале полным-полно людей, страшно подумать, что всем им грозят неожиданные удары Фантомаса, а они об этом и не подозревают…

И как будто эти его слова послужили сигналом, тут же произошло нечто чудовищное, ужасное, хуже чего, казалось, даже и быть не может. Огромная люстра, висящая над залом, сорвалась со своих металлических креплений и с невероятным грохотом, тут же заглушенным воплями сотен раненых, рухнула вниз, подминая своей тяжестью несчастных, находившихся на первом этаже!

Не успела свалиться эта гигантская люстра, как Жюв закричал почти беззвучным от волнения голосом:

— Вниз! Вниз!

В одно мгновение он и Мишель выскочили из гамаков, соскользнули вниз по колоннам и, проявив чудеса ловкости, оказались на первом этаже.

Чего бы это ни стоило, они хотели видеть, хотели знать…

То, что они увидели, было ужасно: после того как упал этот грохочущий метеорит, наступила страшная тишина; за ней, увы, последовал оглушительный шум, в котором слились крики и стоны всех, кто находился в «Пари-Галери».

Паника охватила покупателей и продавцов, мужчины и женщины в толкотне и давке пытались добраться до дверей и выбегали окровавленные и покалеченные, на площадь Мадлен и на бульвар Малерб.

Жюв в одно мгновение разобрался в случившемся.

Мишель, более пылкий, менее рассудительный, чем Жюв, готов уже был броситься на середину зала, где местные пожарные наспех пытались оказать помощь пострадавшим, но Жюв удержал его: