Эдуард Хруцкий - Приступить к ликвидации (сборник) Страница 2
- Категория: Детективы и Триллеры / Классический детектив
- Автор: Эдуард Хруцкий
- Год выпуска: -
- ISBN: -
- Издательство: -
- Страниц: 17
- Добавлено: 2018-12-16 13:17:09
Эдуард Хруцкий - Приступить к ликвидации (сборник) краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Эдуард Хруцкий - Приступить к ликвидации (сборник)» бесплатно полную версию:В книгу вошли два романа знаменитого писателя, кинодраматурга, мастера отечественного детектива Э. Хруцкого – «Приступить к ликвидации» и «Четвертый эшелон», посвященные работе московской милиции в годы Великой Отечественной войны. На страницах произведения мы вновь встречаемся со знакомыми и полюбившимися нам героями: Иваном Александровичем Даниловым, начальником отдела по борьбе с бандитизмом МУРа, и его коллегами, радуемся их удачам, скорбим об их потерях.Ряд детективных книг Э. Хруцкого экранизирован, причем писатель выступал и в качестве автора сценариев. По его сценариям поставлены популярные фильмы, в том числе «Приступить к ликвидации».
Эдуард Хруцкий - Приступить к ликвидации (сборник) читать онлайн бесплатно
– Где?
– Наверху.
– А этажей сколько?
– Восемь.
Никитин присвистнул. Светя фонарями, они поднялись на шестой этаж и увидели первый труп. Эксперт включил аккумуляторный фонарь, яркий сноп света вырвал из темноты лестничный марш и маленькую фигурку в ватнике, лежащую у перил.
– Н-да, – сказал эксперт, – действительно совсем пацан.
Никитин увидел залитую кровью тельняшку в вырезе ватника, сапоги-прохоря, кепочку-малокозырку, валяющуюся рядом.
– «Пацан», – передразнил он эксперта, – такой в сто раз опаснее.
Никитин наклонился, похлопал убитого по смятым голенищам.
– Вот она где, – сказал он довольно, вытаскивая из сапога финку.
– Сволочи, они и есть сволочи. До чего же война этих блатников развела. Страшно подумать. Пистолет где?
Шукаев протянул ему ТК.
– Три патрона осталось. Где он ствол-то взял? – Никитин отдал оружие эксперту.
– Посмотрим, посмотрим. – Павел Маркович спрятал пистолет в свой бездонный чемодан. – Баллисты отстреляют, тогда точно скажем, что это за оружие.
Никитин перевернул убитого, расстегнул ватник. Пиджак и тельняшка пропитались кровью. Одна пуля попала в бок, вторая прямо в сердце.
– Хорошо стреляешь, Шукаев, – сказал Никитин.
Видимо, в голосе офицера сержанту послышалось осуждение, и он заговорил торопливо и сбивчиво:
– Да разве… Знал я, что ли, товарищ лейтенант… Бежит он на меня… Стреляет…
– Да ты не пыли, не пыли, сержант, действия твои расцениваю как правильные.
Шукаев ничего не ответил, вздохнул тяжело.
– Да разве в этом-то дело…
– А в чем? – рассмеялся Никитин. – Ты, сержант, антимонии не разводи. У него при себе пистолет и финка. – Он продолжал обыскивать убитого. Из внутреннего кармана он вытащил сброшюрованные листочки бумаги, какие-то снимки и тонкую пачку денег. – Посвети-ка, – повернулся он к Шукаеву.
На твердой картонной обложке красной тушью было написано: «Блатные песни».
Никитин раскрыл книжку-самоделку.
Проснешься утром – город спит,Не спит тюрьма – она уже проснулась.А сердце бедное так заболит,Как будто к сердцу пламя прикоснулось, —
прочел он вслух. – Ишь ты. Сочинение. – Он листал страницы.
– Оригинальная поэзия, – сказал спустившийся с чердака Павел Маркович, – такие книжечки на Тишинке из-под полы продают.
Никитин сунул книжечку в полевую сумку, повернул к свету фотографии и присвистнул.
– Тьфу, порнография, где только пацаненок этот достал блевотину такую.
– Не где достал, милый Коля, – перебил его Павел Маркович, – а кто ему дал, вот в чем вопрос. Что еще нашли?
– Только ключи от квартиры.
– Любопытно, ключ есть, а двери нет. Неужели никаких документов?
– Никаких, если не считать этого. – Никитин взял фонарь и направил луч на безжизненно лежащую руку.
Беловатый конус света вырвал из темноты синие буквы татуировки на тыльной стороне ладони: «Витек», перстень, выколотый на безымянном пальце, и могилу с крестом.
– Видите, поперечина на кресте косая? – спросил Никитин эксперта.
– Вижу.
– Это значит, что он в блатную жизнь принят, но еще не в законе. Как первый срок отмотает, еще одну поперечину наколет, тогда, значит, полным законником стал. Вот, Павел Маркович, какие у него документы.
Эксперт молчал, разглядывая руку убитого.
– Слушай, Шукаев, теперь расскажи, как дело было.
– Мы его на сквере заметили, – начал сержант.
– Где именно?
– У павильона.
– Одного?
– Вроде.
– Вроде или точно?
– Точно одного. Окликнули. Он бежать. Мы за ним. Он в подъезд.
– У него ничего в руках не было?
– Вроде сумка или мешок какой.
– Шукаев, – Никитин достал папиросу, – ты в милиции сколько лет?
– С тридцать девятого. А что?
– А то, друг Шукаев, пора бы отработать память.
Сержант молчал, потом топнул валенком:
– Был у него мешок, точно был. Он ему мешал в дверь войти.
– Вот это горячее. – Никитин перекинул папиросу из одного угла рта в другой. – Ты лестницу осмотрел?
– Так точно!
– Ну?
– Не заметил. Будем искать?
– А зачем нам надрываться, у нас техника есть. Смирнов, давай Найду.
Собака вспрыгнула на площадку. В свете фонаря глаза ее горели синеватым огнем. Она подняла лобастую морду, посмотрела на Никитина, и ему стало не по себе от этого диковатого взгляда.
– Ищи, Найда, ищи, – скомандовал проводник.
Овчарка потопталась на месте и потянула повод. Она добежала до последнего этажа, стала лапами на дверь шахты лифта и гулко залаяла.
– Ну-ка, убери ее, – отдуваясь, приказал Никитин. Бегать по этажам в полушубке было тяжело и жарко.
Проводник оттянул рычащую собаку, и Никитин распахнул дверь шахты. Мертвая кабина застыла здесь на многие годы.
Никитин посветил фонарем и увидел брезентовую сумку, валявшуюся в углу. Он вошел в кабину, нагнулся, расстегнул пряжку, направил фонарь внутрь. В сумке насыпью лежали патроны к пистолету «ТТ» и нагану, несколько пачек папирос «Совьет Юнион» и какие-то металлические пластинки.
Никитин взял одну и увидел не то буквы, не то цифры, выбитые на конце.
– Это типографские литеры, – сказал за его спиной эксперт.
– Шрифт? – переспросил Никитин.
– Да.
– Зачем он ему?
– Приедем на Петровку, узнаем, что сложить из этих буковок можно.
– Ну что ж, вызывайте перевозку, – скомандовал Никитин, – убитых на экспертизу, а мы по домам. Ты, Шукаев, с ними поедешь, рапорт напишешь.
ДаниловУтром его вызвал начальник МУРа: позвонил по телефону сам и голосом не терпящим возражений коротко бросил:
– Зайди.
Данилов вздохнул, закрыл старое дело бандгруппы Пирогова, которое изучал уже второй день, интуитивно чувствуя какую-то невидимую связь между тем, чем он занимается сегодня, и бандой Пирогова, и пошел к начальству.
Бессменный помощник начальника Паша Осетров, затянутый в синий новый китель, покосившись на краешки ослепительно блестящих погон, кивнул Данилову на дверь:
– Ждет, товарищ подполковник.
Слово «подполковник» Паша произнес с осуждением, покосившись на гимнастерку Данилова со споротыми петлицами.
Начальник стоял посреди кабинета, новая форма делала его моложе и стройней.
– Ну, что у тебя, Иван?
– Все то же самое.
– Так и прикажешь докладывать руководству?
– Пока я ничего конкретного сказать не могу.
– Так. – Начальник начал раскачиваться с пятки на носок. – Так, – еще раз повторил он, – хоть что-то у тебя есть?
Данилов посмотрел в окно. По заснеженной Петровке метель гнала редких прохожих. Он помолчал, достал папиросу, прикурил.
– Не знаю, товарищ начальник, не знаю, так, слабые наметки.
– Садись, – начальник опустился в кресло, – сейчас Серебровский зайдет, помозгуем втроем.
Данилов посмотрел на ладную, подтянутую фигуру начальника МУРа и вспомнил, как тот в мае сорок первого рассказывал ему о диете, на которую сел, чтобы похудеть.
– Ты еще смеешься, Иван?
– Да вспомнил, как ты на диету садился перед войной.
В редкие минуты, когда они оставались вдвоем, Данилов и начальник МУРа по-прежнему были на «ты», как в те далекие годы, когда совсем молодыми пришли в уголовный отдел ВЧК. С тех пор они шли по жизни рядом, и Данилов совершенно не завидовал тому, что его друг внезапно из начальника отдела стал руководителем МУРа.
– Жизнь, Ваня, у нас с тобой почище, чем в санатории «Мацеста»…
Начальник не договорил, дверь распахнулась, и в кабинете появился полковник Серебровский – стремительный, цыганисто-красивый и всегда веселый.
Данилов знал полковника много лет, видел все его падения и взлеты, и его всегда поражала легкость характера Серебровского. Он жил просто и весело, находя хорошее в любой, самой плохой ситуации.
– Ну вот и я, – сказал он, усаживаясь и весело поглядывая на Данилова, – давай, Ваня, поведай нам страшные уголовные тайны Москвы.
– Да что говорить-то. Я же все написал в рапорте. Три преступления. На Башиловке ограблена машина с продуктами, шофер и экспедитор убиты. На улице Красина взят магазин, причем сторож найден убитым на улице. На Полянке – квартира. Унесено много ценных вещей. Хозяин ничего толком сказать не может. Открыл дверь, хотел вынести мусор, его ударили по голове, он потерял сознание, заволокли в квартиру, надели мешок на голову, связали.
– А что взяли? – поинтересовался начальник.
– Золото, хрусталь в серебре, несколько отрезов габардина, бостона, коверкота, два кожаных пальто, фетровые бурки, колонковую и каракулевую шубы. Деньги двадцать тысяч и на девять тысяч облигаций золотого займа.
– Кто потерпевший?
– Минин, солист Москонцерта, – ответил Серебровский.
– Это какой Минин? «Утомленное солнце»?.. – поинтересовался начальник.
– Именно он, жена его работает в жанре художественного свиста. Пластинка есть, танго «Соловей» высвистывает.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.