Глен Кук - Холодные медные слёзы. Седая оловянная печаль Страница 21

Я провел больше часа, роясь в книгах, и не нашел ничего полезного. Старик, знавший свое дело, двигался от общего к частному, от одной ссылки к другой, сужая круг поисков путем исключения. Он подошел к стене, где я работал, пробежался по заглавиям, принес стремянку, влез на нее и смел вековую пыль с корешков нескольких книг на верхней полке. Потом выбрал одну, спустился, положил ее на свой рабочий стол, перелистнул страницы.

— Вот мы и добрались. — Он осклабился, обнажив гнилые зубы.

Один из двух рисунков на развороте совпадал с тем, что был на моей монете, во всем, кроме даты.

— Посмотрите на дату, — сказал я.

Существенная деталь. Согласно сведениям из книги, эти монеты последний раз штамповали сто семьдесят семь лет назад. А если прибавить к обозначенной дате сто шестьдесят шесть, получалась дата с моей золотой монеты.

— Любопытно. — Старик сравнивал монету с рисунком, а я тем временем пытался читать из-за его плеча.

Монеты этого типа чеканили в Танфере в течение всего нескольких лет. На втором рисунке были изображены более древние монеты. Если верить книге, их чеканили в Каратхе… Ага! Каратха. Отзвук легенды. Темной легенды. Каратха — последний нечеловеческий город, уничтоженный в этих краях, и единственный, который сровняли с землей, с тех пор как карентийские короли сменили императоров.

У древних королей, вероятно, были веские причины уничтожить Каратху, но я их не помнил. В голове остались только смутные воспоминания о разыгравшейся там жестокой битве.

Вот еще одна веская причина растормошить Покойника. Он помнит те дни. Для остальных же они — просто малоизвестные и часто непонятные предания.

Старик хмыкнул и отошел от стола за другой книгой. Я наконец смог разглядеть название мастерской, которая чеканила монеты в Каратхе. Храм Хаммона.

Никогда о таком не слышал.

Танферское отделение было заведением рангом пониже. Некое благотворительное общество. В книге не содержалось никаких сведений о нем, кроме местоположения штаб-квартиры общества. Ничто другое Пробирную Палату не интересовало. Но теперь у меня появилось достаточно зацепок, чтобы было чем заняться, особенно если удастся выкурить из берлоги Покойника.

— Я хочу поблагодарить вас за труды. Как вы отнесетесь к предложению поужинать у меня?

Он нахмурился и поднял голову:

— Нет-нет. Это моя работа. Рад, что вы зашли. Давно мне не задавали такой задачки. Но…

Я почувствовал, что он намерен огорошить меня каким-то неприятным известием.

— В книге есть указ относительно этой эмиссии, который все еще в силе. Он требует изымать монеты из обращения и расплавлять. Издан Брианом Третьим. Я не обнаружил никаких упоминаний о выдаче лицензии, которая давала бы право на чеканку ваших монет.

— И я не могу оставить у себя эти деньги?

— Таков закон. — Он отвел глаза в сторону.

Та-ак!

— Значит, мы с законом будем ходить кругами.

— Я выдам вам долговую расписку, которую вы можете предъявить…

— Я так молодо выгляжу?

— Что?

— Только зеленый юнец или полный идиот примет долговую расписку от представителя Короны.

— Сэр!

— Вы платите звонкой монетой, когда кто-нибудь приносит вам лом или слитки. Значит, вы без труда сумеете изобрести основание, позволяющее вам заменить эти четыре штуки.

Старик нахмурился. Я бил его его же оружием.

— Иначе я заберу их и уйду, а вы не сможете никому ничего показать. — Я был уверен, что монеты произведут настоящий фурор, когда старик покажет их начальству.

Он взвесил мои доводы, раздраженно хрюкнул, потом потопал через заднюю дверь в соседнюю комнату. Вернулся он с одной золотой маркой, двумя серебряными и медяком. Все новенькое, только что с Королевского Монетного Двора.

— Благодарю вас.

— Вы заметили, — спросил старик, когда я пошел к двери, — что истертый экземпляр — оригинал?

Я приостановился. Он прав. Я не заметил. Я хмыкнул и направился к выходу, размышляя, не часть ли это послания, которое мне полагалось разгадать.

Я не хотел приближаться к Большому Боссу на пушечный выстрел, но у меня зарождалось подозрение, что придется. Возможно, он знает, что происходит.

25

Стемнело. Дождь прошел. Мой приятель Бормотун стоял на посту. Вымокший насквозь, он дрожал на ветру точно на том же месте, где я его оставил. Похолодало. Предрассветный бриз — дело обычное.

Я прошел в двух футах от своего горе-преследователя:

— Мерзкая погода, не правда ли?

Оправившись от потрясения, Бормотун решил, что я просто дружелюбен по природе. Ему не приходило в голову, что я могу его засечь. Он дал мне фору на старте и потащился следом. Бедолага.

Я шел и размышлял, что с ним делать. Угрозы для меня он не представлял. Доложить обо мне, сидя у меня на хвосте, он не мог. Если вообще собирался кому-то докладывать. Вдруг у него такое пьяное развлечение — таскаться за прохожими?

Возможно, стоило вернуться в «Синюю Бутылку», порасспросить о нем моего пьянчужку, но я не вынес бы еще одной встречи с Большой Мамой. Кроме того, я устал, замерз, проголодался и мне до смерти надоело бродить по городу, где незнакомые люди проявляли ко мне ничем не оправданный интерес. Хватит. Я пойду туда, где смогу согреться, поесть и где не нужно будет постоянно оглядываться через плечо.

Теперь оставалось сделать выбор между домом и заведением Морли. Дома лучше еда. Но у Морли я могу между делом работать. Если правильно разыграть партию, я переброшу на других свои заботы о Бормотуне. Придется примириться с тамошней кухней.

Стоило мне ступить на порог, и толпа — менее многочисленная из-за погоды — смолкла и воззрилась на меня. Только на этот раз у меня возникло ощущение, что во мне видят не волка из чужой стаи, сунувшего нос на чужую территорию, а овцу.

Плоскомордый сидел за своим любимым столом. Я пристроился к нему без приглашения и вежливо кивнул малышке, сидевшей рядом с ним. По какой-то неведомой причине Тарп обладал неотразимой привлекательностью для миниатюрных женщин. Они его боготворили. Мое появление не привело его в восторг. И вот так всегда.

— Как я понимаю, Джилл Крайт не стала к тебе обращаться?

— А она собиралась?

— Я рекомендовал ей. — Мне почему-то показалось, что Плоскомордого удивил мой приход. — Она нуждается в защите.

— Ни в чем она не нуждается.

— Скверно. Извини. Меня зовет Морли. — Я кивнул его даме и направился к Дотсу, стоявшему у лестницы.

Морли тоже выглядел удивленным. Мало того, мое появление вызвало у него беспокойство. Плохой признак. Единственный раз я видел его обеспокоенным — когда он лежал с повязкой на заднице.

— Быстро топай наверх, — прошипел он.

Морли пропустил меня вперед и стал подниматься по лестнице, пятясь раком. Странно.

Он захлопнул дверь кабинета и запер ее на засов:

— Ты зачем приперся? Хочешь устроить бунт?

— Я подумал, что мне не помешал бы скромный ужин.

— Не паясничай.

— И не думаю. В чем дело?

Морли бросил на меня недоверчивый взгляд:

— Ты не знаешь?

— Нет. Я был занят охотой на двухсотлетнего призрака. В чем дело?

— Просто чудо, что ты выжил. Действительно чудо. — Он покачал головой.

— Довольно. Прекрати демонстрировать, какой ты умный. Расскажи, что растревожило твой геморрой.

— За тебя назначена награда, Гаррет. Тысяча марок золотом тому, кто принесет твою голову.

Я смерил его тяжелым взглядом. У темных эльфов своеобразное чувство юмора.

Он не шутил.

— Твой приход сюда — прыжок в змеиную яму, Гаррет. Здесь только две кобры, которые не попытаются тебя сожрать. Я и Плоскомордый.

Я бы не поручился за Морли Дотса. Тысяча золотом — чертовски серьезное испытание для дружбы. Большинство народу и представить себе не может, насколько серьезное.

— Кто? — спросил я.

— Он называет себя брат Джерсе. Остановился в «Розе и Дельфине» на Северной Стороне. Утверждает, что примет там посылку в любое время.

— Дурость какая! А если я доберусь до него первым?

— Я бы не советовал.

Он прав. Этот тип, должно быть, принял меры на случай, если я решусь на такую авантюру.

— Ты по-прежнему не работаешь? Почему же тогда он хочет во что бы то ни стало от тебя избавиться?

— Теперь работаю. На себя. Пытаюсь выяснить, кто жаждет меня убить. И почему.

— Ну, теперь ты знаешь кто. — Морли хихикнул.

— Как остроумно! — Я достал медную храмовую монету, которую утаил от старика в Пробирной Палате, и вкратце пересказал Морли, что мне удалось узнать. — Каратха — город темных эльфов. Знаешь о нем что-нибудь? Похоже, вся эта канитель тянется оттуда.

— Почему я должен знать о Каратхе больше, чем ты о Фелл-Дорсте? Это седая старина, Гаррет. Кого она волнует? Твоя каша заварена на религии. Поищи ответа в Стране Грез. — Морли повертел монету в руках. — Мне она ничего не говорит. Может, тебе стоит проконсультироваться с Покойником?