Артур Гриффитс - Пассажирка из Кале (сборник) Страница 21

Зачем же, задался вопросом Тайлер, она поехала в Амберье, зная, что он следит за ней? Несомненно, для того, чтобы запутать следы, ответил я. Разве не понятно, что на самом деле она рвется в Италию? Зачем еще ей могло понадобиться возвращаться в Кюло утренним поездом, когда она решила, что отделалась от Тайлера? Верное умозаключение, но Людовик всегда был упрямым существом, ревнивым и самоуверенным, упорствующим в своем мнении и считающим его выше мнения тех, кто умнее и сообразительнее его.

Потом мы услышали свисток приближающегося поезда, и все собрались на платформе. Л’Эшель, выходя из buvette, держался немного позади полковника и жандармов. На лице у него было странное выражение. Он улыбался до ушей и насмешливо указывал на полковника пальцем. Я не был склонен ему особо доверять, но он явно хотел убедить нас, что ни в грош не ставит полковника и что мы можем рассчитывать на его полную поддержку.

Глава XX

Всего нас было семеро, более чем достаточно для одного купе, поэтому мы поехали не вместе. Милорд щедро приобрел билеты в первый класс для всей нашей компании, но полковник заплатил за жандармов. Он отказался ехать в одном вагоне с благородным графом, откровенно и без малейших зазрений совести заявив, что предпочитает нашей компании общество честных старых солдат. Л’Эшель, все еще сохранявший нейтралитет, как мне показалось, примкнул к полковнику.

Приехав в Экс-ле-Бен, мы нашли омнибус, выполняющий service de la ville[45], но полковник отказался садиться на него и заявил, что пойдет пешком. Он, похоже, не испытывал ни малейшего унижения от того, что шел по улицам, как арестант, между двумя жандармами. Он сказал, что для него это честь. Ему явно хотелось обернуть происходящее в фарс, и многие прохожие хохотали при виде этого хорошо одетого джентльмена в залихватски сдвинутой набекрень шляпе, который шагал, уперев одну руку в бок, а второй фамильярно держа сержанта под локоть.

Он встретил и нескольких друзей, среди которых был один господин, весьма напоминающий его самого развязностью и высокомерием. Он приветствовал его, когда мы проходили угол площади рядом с «Отель д’Экс».

– Эй! Бэзил, мой мальчик! – воскликнул незнакомец. – Тебя замели? В полицию тащат? Что ты натворил? Ограбил церковь?

– Идем с нами, скоро узнаешь. Нет, правда, идем. Ты мне можешь понадобиться. Меня сейчас потащат к судье, и ты мне будешь нужен, чтобы засвидетельствовать мою личность.

– Конечно. Тут еще есть наши: Джек Тиррелл, Бобус Смит… Все из «Марса и Нептуна». Если нужно, они все поручатся. Куда нам идти?

– В mairie, ратушу, – ответил полковник, уточнив у своих конвоиров. – У меня там встреча с мсье комиссаром и достопочтенным графом Блэкаддером.

– А, этот благородный господин? А что с ним? Что он тебе сделал или ты ему?

– Я всего лишь ударил его по голове, вот и все.

– Значит, он это заслужил. Но Чарли Форрестер будет доволен. Счастливо оставаться, скоро увидимся. Я приведу всех, кого найду на улице и в гостиницах.

Наша процессия двинулась дальше, впереди полковник с жандармами, за ними мы с Тайлером и в конце л’Эшель.

Милорд уже ждал нас. Он уехал вперед на фиакре и теперь стоял сам у входа в полицейский участок, расположенный на первом этаже «Отель де Вилль», красивого старого серокаменного здания, обращенного фасадом к Establissement Thermale, знаменитым источникам, которые и дали этому городу название Экс-ле-Бен[46].

– Сюда? – спросил милорд и, коротко махнув рукой, хотел войти первым, но жандармы довольно грубо оттолкнули его и пропустили вперед задержанного.

Однако, когда мсье комиссар, сидевший там напротив своего greffier[47], встал и сдержанно поклонился, осведомившись о цели нашего прихода, милорд вышел вперед и вежливым голосом начал на неплохом французском:

– Я – потерпевшая сторона и требую наказать обидчика. Я требую правосудия… у вас.

– Pardon, monsieur, je vous prie[48]. Для таких случаев существует определенный порядок, и позвольте вас заверить, во Франции правосудие превыше всего. Не нужно требовать его таким тоном.

Комиссар, человек степенный, держался крайне официально и напыщенно – обычное дело для французских государственных чинов, особенно низшего ранга. На нем был черный костюм, над тугим белым воротничком с обязательным для французских официальных лиц белым галстуком громоздилось непроницаемое лицо.

– Позвольте спросить… – сухо произнес он.

– Я сейчас все объясню, – торопливо начал милорд.

– Подождите, мсье, я хочу услышать объяснения не от вас. Это обязанность присутствующих здесь представителей закона, которые, я уверен, готовы доложить. Слушаю вас, сержант.

– Но вы должны выслушать меня, мсье комиссар. Я требую, чтобы вы это сделали. Этот человек, – он указал пальцем на полковника, – напал на меня. Я лорд Блэкаддер, английский пэр, и имею право требовать к себе внимания.

– Каждый человек, даже самый бедный и низкий, имеет на это право в республиканской Франции. Вам будет уделено все необходимое внимание, но только тогда, когда я посчитаю нужным. Сначала я должен выслушать своих людей. Продолжайте, сержант.

– Протестую, – настойчиво воскликнул милорд. – Вы обязаны выслушать меня. Я буду жаловаться вашему начальству… Я поставлю в известность британского посла. Вы хоть понимаете, кто я?

– Вы – человек с неуправляемым темпераментом и ведете себя непозволительно. Я прошу вас держать себя в руках и уважать convenance[49], в противном случае я буду вынужден указать вам на дверь.

– Я не позволю себе затыкать рот. Я буду говорить, я… я…

– Успокойтесь, мсье. Я еще раз прошу вас сменить тон и проявить уважение к моему чину. – С этими словами комиссар выдвинул ящик стола, достал трехцветный кушак, медленно обвязался им и снова вопросительно обратился к сержанту.

– Не произошло ничего серьезного, мсье комиссар, – заявил вероломный жандарм. – Обычная потасовка. Один удар, возможно, удар в ответ, обычная rixe[50].

– Между двумя порядочными людьми? Fi donc![51] Да обычные voyous, rôdeurs de barrière[52] не повели бы себя так. Это не по-французски. Мужчины чести здесь выясняют отношения иначе. Они не приходят в police correctionnelle[53].

– Только не подумайте, что это была моя идея! – вмешался в разговор полковник с присущей ему несдержанностью. – Я предлагал лорду Блэкаддеру решить наш спор по-джентльменски, и я готов встретиться с ним, когда и где он сам захочет.

– Нет, сударь, дуэли противоречат нашим законам. Но я хочу посоветовать вам выяснять отношения где-нибудь в другом месте и не занимать мое время.

– Это неслыханно! – возопил милорд, теряя терпение. – Вы не выполняете свои обязанности, мсье комиссар, и это нельзя терпеть.

– Я перед вами не отвечаю, сударь, и действия свои объясню à qui de droit[54], тем, кто имеет право задавать мне вопросы. Дело закрыто. Жандармы, отпустите задержанного. Попрошу всех освободить помещение.

Мы всей компанией вышли на площадь, где уже собралась довольно большая группа людей, по-видимому, друзей полковника, потому что, как только он появился, они громогласно приветствовали его.

– Заключенный покинул суд с незапятнанной репутацией, – закричал полковник в ответ на посыпавшиеся со всех сторон шумные вопросы.

– Но что произошло? Почему вас задержали? – не унимались они.

– Спросите у этого господина, лорда Блэкаддера. Возможно, кто-то из вас знает его. Во всяком случае, вы о нем слышали. Мы с ним разошлись во мнениях, и мне пришлось его наказать.

Ту же посыпались грубоватые шуточки:

– Познакомьте меня с его светлостью, – сказал кто-то.

– Ваша светлость надолго в Экс? Мы вам никак не пригодимся?

– Не обижайтесь на Бэзила Эннсли, он такой выдумщик.

– Надеюсь, он вас не сильно помял? Он не хотел, правда!

По лицу графа я видел, что он с трудом сдерживает ярость. Потом, процедив что-то насчет «хамов» и «сброда», он протолкался сквозь толпу и зашагал прочь, крикнув нам последнее указание присоединиться к нему как можно раньше в гостинице «Откомб» на холме.

Мы быстро последовали за ним, и нас сразу же провели в его частные апартаменты. Было крайне необходимо обсудить и принять какой-нибудь план действий. Однако, когда я спросил у него, что он предлагает делать дальше, мой безобидный вопрос был встречен ураганом брани и упреков.

– Вы жалкие, бездарные идиоты! Я что, должен рассказывать вам, что нужно делать? За что я вам плачу? И правда! Вы не сделали ничего полезного, напротив, это по вашей милости я оказался в унизительном положении и стал всеобщим посмешищем. А ко всему этому вы еще и провалили дело. Я послал вас найти моего ребенка, а что сделали вы? Где эта гнусная женщина, которая выкрала его у вас из-под носа? Мерзавцы! Растяпы! Болваны! Безмозглые ослы!