Рекс Стаут - Чёрная гора Страница 21

— Я думаю, — начал Вулф, — что прежде всего следует рассказать вам, как мы сюда попали.

И он приступил к изложению событий, начиная с того самого дня, когда был убит Марко. На протяжении всего рассказа Данило упорно смотрел на него, не прерывая, полностью игнорируя моё присутствие. Он был хорошим слушателем. Когда Вулф закончил, Данило окинул меня тяжёлым взглядом и снова перевёл его на Вулфа.

— Я и в самом деле слышал от дяди Марко про Ниро Вулфа и Арчи Гудвина, — сказал он, — но как вы могли решиться на такое опасное и дорогое путешествие и почему пришли именно ко мне?

Вулф недовольно хмыкнул.

— Значит, вы всё-таки не удовлетворены моим рассказом. Я понимаю, что осторожность необходима, но это уж чересчур. Если я обманщик, то я и так уже знаю достаточно, чтобы уничтожить вас, — это связи Марко в Нью-Йорке, сообщения, которые вы мне посылали через Паоло Телезио, дом в Бари, где вы встречались с Марко, и десятки других деталей. Кем бы я ни был — агентом вашей службы или Ниро Вулфом, — я не понимаю вашего недоверия. Какого чёрта вы посылали мне эти сообщения, если не думали, что я начну действовать?

— Я послал только одно. Самое первое, в котором говорилось, что приехала Карла, было от Телезио. Второе — о том, что человек, которого вы ищете, находится здесь, — было послано потому, что Карла просила это сделать. Последнее — о том, что её убили, — послал я, потому что, по-моему, ей хотелось бы, чтобы вы знали об этом. После того что рассказывал про вас Марко, мне и в голову не пришло, что вы можете приехать. Когда он был жив, вы отказывались поддерживать Дух Черной горы, почему же мы могли ожидать от вас помощи после его смерти? Если я правильно понимаю, вы приехали, чтобы помочь нам?

Вулф покачал головой.

— Нет, — сказал он грустно. — Не для того, чтобы помочь вашему движению, нет. В моем отношении к нему нет ни неодобрения, ни презрения, но в этом отдаленном краю, в горах, вы можете только погибнуть в борьбе за свободу, а для тирана это все равно что щекотать ему пятки. Если каким-нибудь чудом вам удастся уничтожить Тито, русские прикончат вас. Я приехал, чтобы найти убийцу Марко. В течение многих лет я занимаюсь тем, что изобличаю преступников, в основном убийц, и не собираюсь предоставлять возможность скрыться тому, кто убил Марко. Я надеюсь, что вы мне поможете.

— Тот, кто убил Марко, является лишь орудием. Наши планы шире.

— Не сомневаюсь. И мои тоже, но это мои проблемы, однако сейчас, по крайней мере, они работают на вас. Это полезно — дать им понять, что нельзя безнаказанно убивать ваших друзей. Я не предлагаю вам взятку, но по возвращении в Америку, как душеприказчик имущества Марко, обещаю принять во внимание, что его соратники заслуживают уважения и помощи.

— Я не думаю, что вы когда-нибудь сможете туда вернуться. Здесь вам не Америка, и вы не знаете, как тут действовать. Вы уже допустили пять грубых ошибок. Например, вы раскрылись перед этим крысенком, Жубе Биличем, и привели его за собой сюда.

— Но, — возразил Вулф, — Телезио сказал, что для вас не опасно, если нас увидят. Он сказал, что вам платят и Белград, и русские, что вам никто не доверяет, но и убивать вас никто не собирается.

— Никто никому не доверяет, — резко сказал Данило. Он встал. — Но этот Жубе Билич слишком шустрый для своего возраста. Даже такие черногорцы, как Госпо Стритар, который работает на Тито, увешивает стены его портретами и носит его образ в сердце, презирают таких крысят, которые шпионят за собственными отцами. Презрение — это хорошо, это здоровое чувство, но иногда оно переходит в страх, а это уже слишком. Я правильно понял, что Жубе следил за вами до моего дома?

Вулф повернулся ко мне:

— Он хочет знать, следил ли Жубе за нами, когда мы вошли в этот дом?

— Да, — заявил я, — пока не споткнулся и не упал где-то в двухстах ярдах отсюда. Я видел его на углу этой улицы.

Вулф перевёл.

— В таком случае, — сказал Данило, — извините, но мне нужно кое-что сделать. — Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

— Что случилось? — спросил я Вулфа. — Он пошёл звонить в комнату девятнадцать?

— Возможно, — раздражённо буркнул Вулф. — Очевидно, он хочет что-то сделать с Жубе.

— Где мы?

Он рассказал мне. На это ушло немного времени, потому что большую часть их разговора занимал рассказ Вулфа о том, как мы добрались до Югославии. Я спросил его, какое значение имеет то, что Данило дважды обманывает движение, получая деньги и от Белграда, и от Москвы, а Вулф сказал, что не знает, но что Марко полностью доверял племяннику. Я ответил, что это замечательно, но если он такой двуличный, то интересно знать, какую сторону он продает нам, а у нас нет времени, чтобы разобраться. Вулф что-то проворчал, я не понял — по-английски или по-сербскохорватски.

Ждать пришлось долго. Я встал и начал разглядывать комнату, периодически задавая Вулфу вопросы. Позже я пришёл к выводу, что, если вдруг решу жениться и обосноваться в определенном месте (хотя в ту минуту такое предположение выглядело как дурная шутка), моё жилище будет обставлено предметами ручной работы с небольшим вкраплением импортных вещей, чтобы придать им колорит, как, например, голубая скатерть с кистями, лежавшая на столе. Я рассматривал картины на стене, когда дверь позади меня открылась, и, признаюсь, когда я поворачивался, моя рука автоматически легла на бедро, поближе к «кольту». Но это была всего лишь Мета Вукчич. Она что-то сказала, Вулф ответил, и она вышла. Он сообщил мне, хоть я его и не спрашивал, что тушеная баранина будет готова через час, а тем временем мы могли бы выпить козьего молока или водки, но он отказался. Я возразил, что хочу пить, а он ответил: «Ну и хорошо, скажи ей сам», хотя прекрасно знал, что я даже не знаю, как произнести слово «миссис».

Я спросил его:

— Как сказать «миссис Вукчич»?

В наборе звуков, которыми он меня угостил, не было ни одной гласной.

— К чертям собачьим, — сказал я, потрусил на кухню, где наша хозяйка накрывала на стол, и изобразил жестами, будто пью из стакана. Она что-то спросила, и я кивнул.

Пока она снимала с полки кувшин и наливала в стакан белую жидкость, я осмотрелся: кроме плиты, на которой стояла закрытая кастрюля, в кухне было ещё несколько шкафчиков, расписанных цветами, стол, накрытый на четверых, сверкающие кастрюли и сковородки, висящие на стене. Когда она протянула мне стакан, я подумал, не поцеловать ли ей руку, которая была неплохой формы, но красноватая и с загрубевшей кожей, решил этого не делать и вернулся в комнату.

— Я немножко поболтал с миссис Вукчич, — сообщил я Вулфу. — Мясо пахнет очень вкусно, стол накрыт на четверых, но карточек нет, так что молитесь.

Однажды Лили Роуэн заплатила пятьдесят долларов врачу с Парк-авеню только за то, что он сказал, что козье молоко полезно для её нервной системы, и, пока она этим развлекалась, я несколько раз его пробовал. Поэтому жидкость, которой угостила меня Мета Вукчич, не была для меня сильным потрясением. Пока я пил, в комнате стало совсем темно, и я включил лампу, стоявшую на столе, покрытом голубой скатертью с кистями. Дверь открылась, и вошёл Данило. Он подошёл к стулу, который стоял напротив Вулфа, и сел.

— Извините, что меня так долго не было, — сказал он, — но возникли некоторые трудности. Вы сказали, что ждете от меня помощи. Какой?

— Это зависит от ситуации, — ответил Вулф. — Если вы можете назвать мне имя человека, который убил Марко, и сказать, где он находится, то это, пожалуй, все, что мне нужно. Можете?

— Нет.

— Вы этого не знаете?

— Нет.

Голос Вулфа стал более жестким:

— Я должен вам напомнить, что в прошлую пятницу, четыре дня назад, Йосип Пашич передал Телезио сообщение от вас, что человек, которого я ищу, находится в окрестностях горы. Вы передавали это сообщение?

— Да, но, как я уже говорил, потому, что об этом просила Карла.

— Она просила вас передать это сообщение и не сказала, кто этот человек, а вы её даже не спросили?

— У меня не было такой возможности. Вы же не знаете, как это было.

— Я проехал четыре тысячи миль, чтобы узнать. Я твёрдо надеялся, что вы сообщите мне имя этого человека.

— Не могу. — В голосе его звучала злость. — Я привык к тому, что здесь на меня все смотрят с недоверием, мне так даже лучше, но я не ожидал этого от вас, самого старого и близкого друга моего дяди. Карла приехала одиннадцать дней тому назад, нет — двенадцать, в прошлую пятницу. Она не поехала, как вы, в Титоград, у неё не было документов, и, в отличие от вас, она предпринимала меры предосторожности. Она добралась до места в горах у албанской границы, которое она знала, известила меня об этом, и я пришёл к ней. У меня были срочные дела, и я смог пробыть с ней только один день. Она хотела уладить дела, которыми занимался Марко, но ей не надо было приезжать сюда. Она должна была прислать за мной из Бари. Это место в горах — одно из самых опасных. Я старался убедить её вернуться в Бари, но она не захотела. Вы же её знали.