Рекс Стаут - Чёрная гора Страница 22

— Да, знал.

— Она была слишком упрямой. Мне пришлось оставить её в горах. Через два дня, в воскресенье, я получил от неё известие, в котором она просила передать вам сообщение, и я послал.

— Кто передал его?

— Йосип Пашич. В тот момент мне больше некого было послать к Телезио в Бари, и я послал его. Дела удерживали меня в городе, и я не мог уйти до вторника — как раз неделю тому назад. Я пошёл в горы ночью — ночью идти всегда лучше, — но Карлы там не было. Мы нашли её тело на следующее утро у подножия утеса. У неё было несколько ножевых ранений, но, учитывая повреждения, которые она получила при падении с утеса, невозможно было сказать, подвергали ли её пыткам. В любом случае, она была мертва. Поскольку у неё не было документов и по некоторым другим причинам, трудно было организовать христианские похороны, но её тело было погребено подобающим образом. Могу вам сообщить, что мы пытались преследовать и уничтожить тех, кто её убил, но в горах это сложно, и, кроме того, необходимо было срочно принять меры предосторожности, касающиеся тайника. Возможно, что перед тем, как её убить, они заставили её выдать его расположение. Мы занялись этим в среду ночью, а в четверг мы с Йосипом Пашичем вернулись в Титоград; ночью он отплыл в Бари, чтобы отправить в Нью-Йорк сообщение о гибели Карлы. Я считал, что должен известить вас об этом, потому что она была вашей дочерью. Вот так обстоят дела. У меня не было возможности спросить её, кто убил Марко.

Вулф нахмурился.

— У вас была возможность расспросить Йосипа Пашича.

— Он не знает.

— Он же был с ней в горах!

— Не совсем так. Она пыталась сделать кое-что одна, вопреки здравому смыслу.

— Я хочу его увидеть. Где он?

— В горах. Он вернулся туда в субботу ночью.

— Вы можете послать за ним?

— Конечно, могу, но не собираюсь, — выразительно сказал Данило. — Здесь очень сложная ситуация, и он должен оставаться на месте. Кроме того, мне бы не хотелось, чтобы Иосип встречался с вами в Титограде, после всего, что вы тут натворили, навлекая на себя подозрения. Заявиться в управление тайной полиции! Болтаться днём по улицам, везде, где вам нравится! Конечно, Титоград не столица, это всего лишь маленький бедный городок, окруженный горами, но и здесь есть люди, которые бывали за морем. Что, если кто-то из них узнал вас? Неужели вы думаете, что я такой дурак, что поверил, будто вы Ниро Вулф, потому что вы пришли в мой дом и сказали мне это? Меня бы уже давным-давно не было в живых, если бы я был столь неосторожен. Однажды — это было прошлой зимой — дядя показал мне вашу фотографию в американской газете, и я вас сразу узнал. В Титограде есть и другие люди, которые могут вас узнать, но нет, вы идёте прямо к Госпо Стритару и говорите ему, что вы Тоне Стара из Галичника!

— Я приношу извинения, — жестко сказал Вулф, — если я подверг вас опасности.

Данило отмахнулся:

— Не в этом дело. Русские знают, что я получаю деньги от Белграда, а Белград знает, что я получаю деньги от русских, причём и те и другие знают, что я связан с Духом Черной горы, поэтому ваше поведение для меня не опасно. Я ускользаю из пальцев, как ртуть — или грязь, как они думают. Но не Йосип Пашич. Если я устрою ему встречу с вами в Титограде, и по несчастной случайности… нет. В любом случае, он не может прийти. И потом, что он вам скажет? Если бы он знал… Да, Мета?

Дверь открылась, и в проеме возникла миссис Вукчич. Она подошла к мужу и что-то сказала. Данило поднялся; мы с Вулфом последовали его примеру.

— Я сказал жене, кто вы, — сообщил Данило. — Мета, это мистер Вулф и мистер Гудвин. Я не вижу причины, почему бы тебе не пожать им руку. — Её рукопожатие было твёрдым и дружественным. Данило продолжал: — Я знаю, джентльмены, что, как и мой дядя, вы привыкли к утонченным блюдам и деликатесам, но я могу предложить только то, что у нас есть, в крайнем случае, хлеб.

Ужин оказался приятным. Между Вулфом и мной на столе стояла электрическая лампа под большим розовым абажуром, поэтому мне приходилось поворачиваться, чтобы его увидеть, но это было не так сложно. Миссис Вукчич была великолепной хозяйкой. Ни Вулф, ни Данило не обращали никакого внимания на то, что я не понимаю ни слова из их разговора, но Мета относилась к этому иначе и то и дело поворачивалась ко мне, как бы включая меня в их беседу. Я вспомнил про обед, который Лили Роуэн давала у «Рустермана» и где одним из гостей был эскимос, и старался припомнить, была ли она к нему так же внимательна, как миссис Вукчич ко мне. Но ничего не мог вспомнить. Наверное, потому, что сам совершенно не обращал на него внимания. Я решил, что, если когда-нибудь вернусь в Нью-Йорк и буду приглашен на обед, где будет присутствовать какой-нибудь эскимос, я буду улыбаться ему каждые пять минут.

Тушеная баранина таяла во рту, редис был свежим и крепким, но самым вкусным оказался хлеб, испеченный миссис Вукчич в виде булок, широких и длинных, как моя рука. Мы съели две штуки, и я воздал им должное. Масла не было, но можно было макать хлеб в подливку, а когда она кончилась, то с яблочным джемом булки были ещё вкуснее. В итоге я только выиграл, не принимая участия в разговоре, потому что мог без помех предаваться чревоугодию и обмениваться взглядами с Метой, да и Вулф позже сказал мне, что их разговор за столом был беспредметным.

После ужина подали кофе — по крайней мере, таково было предположение Вулфа, когда я спросил его, что это. Мы прихлебывали странное пойло из аляповатых жёлтых чашек, когда Данило неожиданно встал и быстро вышел, закрыв за собой входную дверь. Учитывая дальнейшие события, наверное, этому предшествовал какой-то сигнал, хотя я ничего не заметил. Данило отсутствовал минут пять. Затем, войдя в дверь, он широко распахнул её, и до нас донесся холодный ветер. Данило сел, положил на стол сверток в мятой тёмной бумаге, взял свою чашку и залпом допил кофе. Вулф что-то спросил у него, очень вежливо. Данило поставил чашку, развернул сверток и положил на стол между собой и Вулфом. Я уставился на предмет, лежавший на бумаге. Несмотря на хорошее зрение, я не сразу поверил своим глазам. Это был человеческий палец, отрезанный у основания.

— Надеюсь, это не десерт, — сухо сказал Вулф.

— Мы могли бы отравиться, — заявил Данило. — Он принадлежал этому крысенку, Жубе Биличу. Мета, дорогая, можно мне ещё горячего кофейку?

ГЛАВА 10

Хотя Мета не подала вида, что появление отрезанного пальца на обеденном столе ужаснуло её, она здорово перепугалась. Это особенно бросилось в глаза, когда она, наполнив чашку мужа, отнесла кофейник на печку, даже не предложив кофе кому-либо из гостей, что было на неё не похоже.

Когда Мета села на место, Вулф заговорил:

— Впечатляюще сработано, Данило. Разумеется, вы ждете от меня вопроса — и я его задам. Где все остальное?

— Там, где никому не найти, — резко ответил Данило, прихлебывая из чашки. — Сами знаете, это не черногорский обычай — извещать таким образом о казни. Русские несколько лет назад впервые ввели его здесь, и он прижился.

— Все же меня это поразило. Я имею в виду казнь, а не палец. Полагаю, что вы, покинув нас, известили кого-то о том, что Жубе околачивается в окрестностях, и отдали приказ его устранить.

— Совершенно верно.

— Только из-за того, что он проследил за нами до самого дома?

— Нет. — Данило взял палец, завернул его в бумагу и бросил в печку. — Чуть-чуть повоняет, — предупредил он, — но не больше, чем ломоть баранины. Жубе стал совершенно невыносим с тех пор, как поступил в университет. Он целый год осложнял мне жизнь, пытаясь убедить Госпо Стритара, что я должен хранить верность Духу Черной горы. У меня есть причины подозревать, что он убеждал в том же и Белград. Так что он был уже приговорен, а следя за вами, всего лишь упростил нашу задачу.

Вулф приподнял плечи на одну восьмую дюйма, потом опустил их.

— Что ж, значит, приведя за собой «хвост», мы ничего не испортили. Не стану притворяться: я восхищен вашей решимостью. — Он посмотрел на Мету. — И заверяю вас, миссис Вукчич, что это абсурдное угощение, поданное вместе с кофе, отнюдь не повлияло на нашу благодарность за превосходную трапезу. Я говорю также от имени мистера Гудвина, поскольку он не владеет вашим языком. — Вулф повернулся к Данило и заговорил уже более серьезным тоном: — Позвольте вернуться к нашим делам. Я должен встретиться с Йосипом Пашичем.

— Он не сможет прийти, — отрезал Данило.

— Прошу вас помочь мне.

— Нет.

— Тогда я буду вынужден пойти к нему сам. Где его найти?

— Это невозможно. Я не могу вам сказать.

Вулф уточнил:

— Не можете или не хотите?

— Я вам не скажу. — Данило хлопнул ладонями по столу. — Прошу вас ради моего дядюшки, мистер Вулф. Да, мы с женой поздоровались с вами за руку и разделили с вами скромную пищу. Но ради всего, во что верил и за что боролся мой дядя, я не могу подвергнуть риску нашу тайну. И дело вовсе не в том, что мы вам не доверяем, — напротив, вы зарекомендовали себя прекрасно. Просто вас уже могли узнать.