Сергей Сидорский - Осознание ненависти Страница 21

Глава XVI

Три круглых камешка

Поздно вечером в гостиной собрались практически все постояльцы. Не было только Дениса Полякова, который еще до ужина ушел к себе в комнату.

Эмма Блиссова, доктор Энский, Надежда и Олег Кличевы, расположившись вокруг стола, играли в карты. Составившие пару супруги Кличевы проигрывали и бросали друг на дуга недовольные взгляды.

Возле камина в полном молчании сидели Холмов и Женя. Чуть поодаль от них устроилась в мягком кресле Каролина, с огромным интересом наблюдавшая за всем происходящим.

— Нет, Олег, это просто невыносимо! — раздался раздраженный голос Надежды Кличевой, и она отложила карты. — Нельзя же так играть! Ты делаешь ошибку за ошибкой! О чем ты думаешь?

— Я? Ни о чем, — Олег Кличев поднял глаза. Вид у него действительно был растерянный. — Извини, Надя, но сегодня мне отчаянно не везет. Может быть, прекратим игру?

— Нет! Я этого не хочу. Если бы ты взял себя в руки, мы могли бы еще отыграться.

— Но, дорогая, это очень трудно. Особенно сейчас, когда…

— Твои мысли заняты только одним! Но Можаев мертв. Мертв! И тот, кто его убил, вероятно, уже далеко отсюда.

— В самом деле? — спросил Энский. — Почему вы решили, что убийца покинул дом?

Надежда Кличева бросила на доктора ледяной взгляд: тот снова затронул «эту» тему.

— Это совершенно очевидно: с тех пор как произошло убийство, в доме относительно спокойно. Вы считаете, маньяк сумел бы остановиться?

— Мне остается только спросить: почему вы решили, что убийца — маньяк?

— Вы считаете, кто-то из присутствующих в доме мог бы перерезать человеку горло, а потом за три дня ни единым жестом себя не выдать? Я в это никогда не поверю. Есть ведь и такое понятие, как страх. Страх перед разоблачением! Я уже не говорю про угрызения совести. Кроме того, мы все здесь всегда на виду, и как бы ни относились друг к другу, оснований подозревать кого-либо в убийстве у нас все же нет. Вы, конечно, можете мне возразить, но я не думаю, что ваши возражения будут убедительны.

— В чем-то вы, безусловно, правы, — бесстрастно произнес Энский. — Но только в чем-то. Как ни ужасно это звучит, подозрение все еще висит над каждым из нас. Кстати, может быть, кто-нибудь ответит, почему Денис Поляков, после того как произошло убийство, все чаще и чаще ищет уединения? Почему ваш супруг, еще совсем недавно непревзойденный картежник, начинает объяснять свои неудачи банальным невезением? Откуда такая странная задумчивость у господина Холмова? Вопросы, вопросы…

— Может быть, вы сразу и ответите на все эти вопросы? — сердито заметил Олег Кличев.

— Нет, пока это не в моих силах. И я не хочу, чтобы вы подумали, будто я кого-то обвиняю. Боже упаси! В лучшем случае мои слова можно назвать рассуждениями. Вы не должны воспринимать их как ответ на реплику Надежды Кличевой.

На какое-то мгновенье в гостиной наступила напряженная тишина. Стремясь предотвратить нежелательное развитие событий, Эмма Блиссова заговорила первой.

— Олег Станиславович, и вы, доктор, немедленно прекратите! Не забывайте, кроме нас с вами, в комнате находится ребенок!

Все повернулись в сторону Каролины.

А та, до того с величайшим вниманием слушавшая взрослых, вдруг приняла безразличный, даже глуповатый вид и, мурлыча себе под нос какую-то детскую песенку, стала рассматривать узор на каминной решетке.

— Мне кажется, девочку нисколько не интересует наш разговор, — заметил Олег Кличев, понизив голос.

— И все-таки, пожалуйста, воздержитесь от дальнейших высказываний, — Эмма Блиссова была непреклонна.

— В таком случае почему бы нам не продолжить игру? — Надежда Кличева снова взялась за карты. — Если не ошибаюсь, сейчас моя очередь сдавать?

Женя наклонилась к Холмову и, коснувшись его руки, негромко сказала:

— Если ты не возражаешь, Александр, я поднимусь в нашу комнату. Я чувствую себя неловко среди этих людей.

— Хорошо, дорогая. Тебя что-то тревожит?

— Нет-нет, просто мне неприятны их разговоры, и, кроме того, я устала.

— Мне пойти с тобой?

— Не стоит. Я хочу немного побыть одна. Тем более общество друг друга, кажется, не доставляет нам прежней радости.

— Женя, это хандра!

— Нет, не думаю. Во всяком случае, не могу заставить себя в это поверить.

Холмов изучающе посмотрел на нее и пожал плечами. Женя встала.

В этот момент дом огласился пронзительным и страшным криком.

Все вскочили со своих мест и замерли, охваченные самыми мрачными предчувствиями.

— Нет, в этом доме творится что-то неладное! — сдавленным голосом произнесла Надежда Кличева.

Прошло несколько долгих минут. Ужас, вызванный происходящим почти у них на глазах непонятным явлением, проник в сердце каждого.

И вдруг все невольно обратили внимание на Каролину. Девочка побледнела, задрожала всем телом и с громким криком выбежала из комнаты.

— Папа! Папочка! — рвалось из ее груди.

В доме поднялся невообразимый шум. Где-то впереди по коридору бежала горничная, за ней Марта Дворская. Со второго этажа, выкрикивая какие-то непонятные слова, спускался Поляков. Все устремились к лестнице — туда, где неподвижно лежал, распластав руки, Григорий Дворский. Лицо его было в крови.

Каролина подбежала к отцу первой и, обливаясь слезами, упала возле него на колени. Над ней тут же склонилась горничная.

— Девочка, милая, — мягко промолвила она. — Твоему отцу плохо. Пусть его прежде осмотрит доктор. Иди ко мне.

Каролина не шевелилась.

Марта Дворская, увидев мужа, коротко вскрикнула и зашаталась. Надежда Кличева еле успела поддержать ее.

— Дорогая, вам лучше не подходить к нему. Как бы с вами чего не случилось если вдруг окажется, что он.

— Мертв, — безжизненным голосом закончила за нее Марта Дворская. — Он мертв?

Ей никто не ответил.

— Что же вы молчите?!

— Пожалуйста, пропустите меня к нему. — Энский отстранил загородившего дорогу Олега Кличева и быстро склонился над Дворским, не подававшим признаков жизни.

Горничная наконец увела девочку.

— Что, доктор, он мертв? — спросил Кличев. В его голосе отчетливо прозвучали истерические нотки. — Что же, черт возьми, происходит?! Снова удар ножом?

— Нет, не похоже. Вероятнее всего, Дворский просто упал с лестницы и при падении разбил лицо. Скоро все выяснится. Имейте терпение!

— Значит, его кто-то столкнул? — Кличев поднял глаза и в упор посмотрел на стоявшего на ступеньках Полякова. — Я точно знаю его кто-то столкнул!

— Да замолчите вы наконец! — повысил голос Энский. — Вы мне мешаете!

Наступило гнетущее молчание.

Поляков незаметно бросил на Кличева взгляд, полный ненависти. Руки его сжались в кулаки.

Через минуту Энский снова заговорил.

— Он жив, но пока без сознания. Серьезных повреждений как будто нет. Думаю все обойдется. Нужно перенести Дворского в его комнату. Вы, Олег Станиславович, и вы, господин Холмов, помогите мне, пожалуйста.

Мужчины осторожно подняли Дворского и молча двинулись по коридору. Все остальные, негромко обсуждая случившееся, последовали за ними.

Дворский, несмотря на худобу, оказался довольно массивен и тяжел. Кличев, поддерживавший его за ноги, обливался потом и то и дело перехватывал руки. Но пальцы его все же разжались, и ноги Дворского с глухим стуком ударились об пол.

Процессия замерла. Совершенно сконфуженный Кличев стал бормотать извинения, жена Дворского схватилась за сердце, и лишь Энский нетерпеливо и даже несколько раздраженно потребовал молчания.

— Мне кажется, он приходит в себя, — доктор наклонился и приподнял веко Дворского. — Я не ошибся… Но что это вы застыли, мой друг? Давайте меняться местами, и вперед.

В ответ Кличев пробормотал что-то невнятное, но подчинился.

Они уложили Дворского на кровать, и доктор потребовал, чтобы все покинули комнату. Но уходить никто не спешил. Все видели, что Дворский вот-вот очнется и, возможно, сумеет объяснить, что же с ним произошло.

В самом деле уже через несколько минут Дворский зашевелился, тихо застонал и открыл глаза. Энский вытер его лицо влажной тканью.

— Как вы себя чувствуете, мой друг?

Дворский болезненно сморщился и пошевелил губами, но с них не слетело ни звука. Ему пришлось приложить немало усилий, прежде чем присутствующие разобрали, что он хочет сказать.

— Что случилось? Почему здесь собрались все эти люди?

Энский пристально посмотрел на Дворского и, убедившись, что тот действительно ничего не помнит, сказал:

— Очевидно, вы упали с лестницы и, ударившись головой об пол, потеряли сознание.

— Да-да, припоминаю. Я поднялся на второй этаж, в кладовую, а когда стал спускаться вниз, на одной из ступенек внезапно потерял равновесие…