Девятью Девять - Энтони Бучер Страница 21

— Полегче, — негромко сказал Маршалл. — Придержите мистера Харригана, Дункан, иначе он набросится на него с кулаками. А вы послушайте: я правильно понимаю, что вы сознались?

Агасфер по-прежнему улыбался, самоуверенный и спокойный.

— Да, лейтенант.

— Допустим. А как насчет ста восьми свидетелей, которых вы собирались предъявить?

— Именно поэтому, лейтенант, я и делаю признание. Сегодня вечером я убил Вулфа Харригана — и в то же время проповедовал Девятью Двенадцати. Ибо написано в двенадцатой главе Евангелия от Иосифа: “Знайте же, что есть истина во всех вещах, даже в тех, где люди распознают ложь, но случается иногда, что правда выступает против правды, и чаши не колеблются, и ни той ни другой не следует верить”. В данном случае, впрочем, чаши колеблются. Хотя я известен любовью к правде, но боюсь, что показания ста восьми человек, данные под присягой, перевесят мое одинокое слово, и даже если мне поверите вы, то, разумеется, не поверит суд. И хорошо, ибо я должен продолжать свое дело на свободе. Мой труд не прервется ни на минуту — ровно столько, и не более, в масштабах вечности, заняли бы тщетные попытки властей наказать меня.

Агасфер, казалось, обрел новые силы, делая это странное заявление. Из самоуверенного актера он превратился в судью над жизнью и смертью, который спокойно и с улыбкой выносил непререкаемое суждение. Лейтенант Маршалл изо всех сил попытался подавить невольное благоговение в голосе, когда сказал:

— Вы утверждаете, что находились в двух местах одновременно?

— Я не просто утверждаю, а говорю правду.

Маршалл, похоже, чуть не задохнулся. Покраснев, он выпалил:

— Так. Рассказывайте.

— Мистер Харриган, — бесстрастно начал Агасфер, — был опасным и дурным человеком.

— Я что, обязан стоять здесь и выслушивать гадости о моем несчастном брате? — вскричал Джозеф.

— Сядьте, — буркнул Маршалл. — Протест отклонен. Дальше.

— Поймите, он был дурным, поскольку верил только в злые суеверия, рожденные старым порядком. Его разум и душа полнились искаженными догматами Павла и Луки, которые подверглись еще большим извращениям усилиями многих поколений пап и кардиналов. Он грозил нам бедой, ибо пытался уничтожить Свет, поэтому было необходимо, чтобы Свет уничтожил его. Я стал посланцем Света. Минувшим вечером все мы, дети Света, наложили на Вулфа Харригана заклятие Девятью Девяти, как велели Древние. И приросла моя сила. Я — не Древний, хотя так считают некоторые из моих последователей, что весьма лестно. Я — не Свет, но я должен свидетельствовать о Свете. Сам по себе я всего лишь бедный еврей, заблудившийся в лабиринте вечности. Я не могу по собственному желанию, без помощи сил извне, освободить свое астральное тело. Благодаря Девятью Девяти сила пришла ко мне, и я исполнил Предназначение.

Маршалл преодолел гипнотическое влияние слов Агасфера.

— Каким образом? — скептически спросил он.

— В то время как одна часть моей сущности проповедовала здесь Девятью Двенадцати, другая, более важная, отправилась…

— Какое чудовищное вранье! — вмешался Р. Джозеф. — Я отрицаю существование астрального тела, пусть даже это объясняет, отчего чертов кабинет оказался заперт изнутри. Вулфа убил человек, а не дух. Я видел его и вполне способен опознать! Если он надеется обмануть нас сказками об астральных телах…

— Я могу продолжать, лейтенант?

— Да. Я понимаю ваши чувства, мистер Харриган, и, честное слово, вполне вам сочувствую, но давайте дослушаем.

— Благодарю, лейтенант. В начале седьмого я отправился домой к мистеру Харригану — более точное время не назову. Он заперся в кабинете. Несомненно, он боялся Девятью Девяти, но не понимал, сколь тщетными окажутся предосторожности. Оружие… — Агасфер тщательно выбирал слова. — Оружие, как вы сами понимаете, нельзя переносить на астральном теле. Я намеревался использовать духовную энергию Древних, как однажды пришлось поступить в Тибете, но когда я увидел пистолет… на столе, то решил прибегнуть к нему и поберечь силы. Я выстрелил мистеру Харригану в лицо, дабы лживые уста замолкли навеки. Ибо сказано…

— Погодите. И куда он упал?

— Разве сказано недостаточно? Я продолжу, когда услышу официальное обвинение.

Маршалл встал.

— Именно этого вам бы и хотелось, правда? Идеальная реклама. Нет уж, извините. Спасибо за увлекательное представление.

На улице какой-то человек в штатском подошел к лейтенанту, обменялся с ним несколькими словами и вернулся на пост. Лейтенант Маршалл при всем своем показном скепсисе не любил рисковать зря.

— Я могу наконец вернуться домой? — поинтерссовался Р. Джозеф Харриган. — Если даже этот подлый еретик волен делать, что ему заблагорассудится, то неужели я…

— Подождите минутку. Не лезьте в бутылку, не выслушав до конца. Разумеется, вы можете ехать домой. Вы ведь были поверенным вашего брата?

— В частных делах — да. Профессиональные вопросы, само собой, решались совместно с окруж- ным прокурором.

— Я свяжусь с вами завтра относительно завещания Харригана. До встречи, и берегитесь астральных тел. Хотите эскорт до дома?

— Я поймаю такси на бульваре. — Р. Джозеф казался разочарованным, как будто любезное обращение лишило его возможности взорваться.

— А я? — спросил Мэтт.

— Вы вернетесь к Харригану и поможете мне разобраться в бумагах. Если он готовил из вас помощника, вы наверняка окажетесь полезнее, чем кто-либо еще.

— То есть вы правда думаете, что Агасфер не виноват? — спросил Мэтт, когда патрульная машина тронулась с места.

— Отчего же? Я отказался арестовать шарлатана, потому что именно этого он и добивался. Завтра поутру явились бы адвокат и сто восемь свидетелей, и Агасфер вышел бы на свободу, приобретя чудный ореол мученика за веру. Что ему и требовалось.

— Значит, вы думаете…

— Я думаю, — веско произнес лейтенант Маршалл, — что борода и плащ сами по себе почти ни черта не доказывают.

Глава VIII

— Подождите здесь, — велел лейтенант Маршалл, и Мэтт послушно остался в темном коридоре, а детектив вошел в кабинет. Изнутри послышалось щелканье телефонного диска, а затем — непривычно почтительный голос лейтенанта.

Вокруг царила тишина — не холодное молчание смерти, но обыкновенное безмолвие дома, все обитатели которого заснули. Даже не верилось, что несколько часов назад в это мирное место проникли насилие и ужас.

Мэтт закурил и попытался сосредоточиться на тайне кабинета, куда проник некто в желтом одеянии, убил Харригана и исчез, как будто никогда здесь и не был. Но к тому моменту как лейтенант открыл дверь, которую за время их отсутствия какой-то безымянный плотник из числа полицейских привел в относительно рабочее состояние, он не успел придумать ничего лучше откровенно абсурдной версии о потайном ходе.

— Заходите, — приказал Маршалл и помедлил, как бы обдумывая, что