Грант Аллен - Дело врача Страница 22
- Категория: Детективы и Триллеры / Классический детектив
- Автор: Грант Аллен
- Год выпуска: -
- ISBN: -
- Издательство: -
- Страниц: 63
- Добавлено: 2018-12-16 12:32:42
Грант Аллен - Дело врача краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Грант Аллен - Дело врача» бесплатно полную версию:Роман мэтра детективного жанра, написанный им в соавторстве с другом и коллегой — Грантом Алленом.Это не только увлекательный детектив, но и приключенческий роман-путешествие.В нем обыгрывается идея ответственности ученых и врачей за побочные эффекты медицинских препаратов и звучащая очень современно тема фармакологических манипуляций: «…связанная с этим тайна ни в коем случае не является настолько глубокой, чтобы ее невозможно было раскрыть в принципе. Во всяком случае, тут не было непреодолимых преград для человека, наделенного мощным интеллектом, компетентностью и желанием распутать все хитросплетения этого дела… только женская интуиция оказалась достаточно остра, чтобы ощутить, чтобы ощутить, что в этом деле допущена жестокая несправедливость».В чем уникальность этого романа? В качестве сыщика, некоего аналога всеми любимого Шерлока Холмса, выступает женщина по имени Хильда Уайд. Именно она встала между человеком, совершившим преступление ради карьеры и ради науки (точнее, ради себя в науке) и смогла провести расследование. Могучее Зло (в лице прославленного, но беспринципного профессора Себастьяна), естественно, было повержено и перед кончиной признало свою вину. Есть в тексте и свой доктор Ватсон, тоже врач по профессии (доктор Камберледж), однако с новоявленным Холмсом в дамском обличье его связывает не просто дружба, но и надежда на что-то большее.
Грант Аллен - Дело врача читать онлайн бесплатно
Произнеся эти слова, он больше ни разу не упоминал о Кларе.
Я присел рядом с Хьюго на песок и внимательно следил за ним. Он продолжал одеваться, машинально, методично. С каждой надетой им вещью я все меньше мог поверить, что вижу Хьюго. Я ожидал найти его дочиста выбритым; того же мнения придерживалась и полиция, судя по печатным объявлениям. А он, избавившись от бороды и бакенбардов, лишь слегка подстриг усы — подстриг так, чтобы открылись по-мальчишечьи изогнутые уголки рта, и этим простым приемом добился полного изменения своего запоминающегося облика. Но и это было еще не все. Больше всего меня озадачили глаза: у Хьюго они были совсем другие. Поначалу я не мог сообразить, в чем дело. Мало-помалу я нашел отгадку. Брови Ле-Гейта от природы были густые и мохнатые, этакая кустистая поросль с множеством тех длинных и жестких волосков, на которые Дарвин указывал как на атавистическое наследство от обезьяноподобных предков. Стремясь как можно сильнее изменить свой облик, Хьюго выщипал все эти жесткие волоски, оставив на бровях только мягкий, прилетающий к коже пушок. Это полностью переменило выражение его глаз, которые уже не поблескивали проницательно из своего укрытия и приобрели намного более заурядный, лишенный индивидуальности вид. Бритье и переодевание превратили моего старого друга из косматого добродушного великана в упитанного и рослого, но ничем не приметного джентльмена от торговли. Ростом Хьюго был неполных шести футов, и только за счет широких плеч и пышной бороды всегда производил впечатление гиганта; теперь же он не казался ни крупнее, ни выше большинства мужчин.
Мы поговорили еще несколько минут. Ле-Гейт не хотел вспоминать о Кларе; а когда я спросил, каковы его намерения, он только хмуро покачал головой.
— Я сделаю все, — сказал он, — все, что еще возможно, чтобы мои милые дети не пострадали. За их избавление заплачено дорогой ценой, но иного пути не было, и, в мгновение гнева, я заплатил. Теперь же я, в свою очередь, должен получить то, что заслужил. Я не увиливаю от расплаты.
— Значит, ты вернешься в Лондон и предстанешь перед судом? — спросил я с надеждой.
— Вернуться в Лондон? — Он вздрогнул, и лицо его побелело от ужаса. До того он казался мне довольно спокойным, его лицо утратило выражение усталости и тревоги — ведь ему больше не нужно было ежеминутно беспокоиться о безопасности детей. — Вернуться в Лондон… и предстать перед судом! Неужели ты решил, Хьюберт, что я бегу от суда и виселицы? Нет, нет! Этот кровавый кошмар… Я должен был уйти от него как можно дальше, к морю, к воде, чтобы омыться от него, прочь, прочь от этой красной лужи!
Я промолчал, чтобы он мог сам справиться со своим раскаянием. Наконец он встал, поставил ногу на педаль велосипеда, но замер в нерешительности.
— Я предаюсь в руки Господа, — сказал он, как бы против воли. — Он рассудит… Я пройду испытание водой.
— Я так и думал…
— Передай Лине, — добавил он, все еще медля уйти, — если она положится на меня, я устрою все наилучшим образом, насколько это еще возможно, для моих девочек. С Божьей помощью я это сделаю. Что именно, она узнает завтра.
Он забрался в седло и умчался прочь. Я смотрел ему вслед с печальными предчувствиями.
До конца дня я бродил по Провалу. Там было две бухты — в одной мы встретились с Хьюго, в другой, за иззубренным выступом скалы, к берегу жались низкие каменные домишки. На берегу, повыше, лежала широкодонная парусная лодка. Укрывшись среди камней, я наблюдал за селением. Около трех часов дня двое мужчин начали готовить ее к спуску на воду. Море бушевало; приближался прилив, ветер усиливался, набирая штормовую силу; на сигнальной вышке, на гребне утеса, вывесили вымпел опасности. В воздухе висела белая изморось. Черные тучи, клубясь, летели по ветру, в их глубине уже раздавалось глухое ворчание грома. Еще немного — и разразится буря.
Мужчины на берегу не обращали на это внимания. Один из них был рыбак из местных, другой — Ле-Гейт.
Лодка заплясала на волнах. Хьюго запрыгнул на борт и повел лодку через полосу прибоя. Лицо его светилось торжеством. Он был превосходный моряк. Лодка пробилась сквозь буруны и понеслась, ловя ветер лоскутом потрепанного паруса. Я спустился на берег, чтобы не терять его из виду.
— Опасная погода для выхода в море! — заметил я рыбаку, который наблюдал за плаванием, засунув руки глубоко в карманы.
— Дак оно и есть, зэр! — отозвался тот. — Не нравится мне эдо. Но энтот жентильмен, сказывали, из самого Оксфорду, а в ихних колледжах самые бесшабашные молодцы водятся. Пожелал, видите ли, добраться до Ланди, да чтоб непременно в шторм!
— Доберется ли? — спросил я с тревогой, имея свое мнение на этот счет.
— Дак не похоже, зэр, верно? Как бы должон, да сумеет ли? А ходелось бы, чтобы смог. Жуть какое трудное место, будьте уверены, это Ланди, когда штормит. А он и говорит: пусть Господь рассудит. Такого ходь предупреждай, ходь нет — знаете, как говорится, если уж надумал безрассудную голову сложить, его с этого пути не сбить!
То был последний раз, когда я видел Ле-Гейта живым. На следующее утро безжизненное тело «человека, которого разыскивали в связи с таинственным случаем в Кэмден Хилл» было вынесено волнами на берег близ острова Ланди. Бог вынес свое решение.
Хьюго не ошибся в расчетах. «Везет на самоубийства», — сказала Хильда Уайд; и, как ни странно, удача Ле-Гейтов сослужила службу и моему другу. Судьба каким-то чудом избавила его детей от прозвания «дочери убийцы». На следствии Себастьян дал показания относительно ранения жены: «Самопроизвольное, рикошет, случайность… Я уверен, что так и было». Его эрудиция, его ссылка на специальные знания, а также властные, высокомерные манеры и орлиный взгляд покорили присяжных. Благоговея перед великим человеком, они вынесли вердикт «смерть от несчастного случая». Коронер счел этот оборот дела вполне удачным. Миссис Моллет постаралась как можно убедительнее рассказать о врожденной боязни крови у Ле-Гейта. Газеты милосердно ограничились предположением, что несчастный муж, помутившись рассудком при столь неожиданном несчастье, бросился искать утешения в краю своего детства, и там, в безумной уверенности, что жена, живая и невредимая, ждет его на острове Ланди, вышел в штормовое море и утонул. Слово «убийство» не было произнесено даже шепотом. Этому немало способствовало полное отсутствие мотива: образцовый муж, очаровательная молодая жена, и такая преданная мачеха! Правду знали только мы трое да еще дети.
В день, когда присяжные должны были вынести свое решение по делу о смерти миссис Ле-Гейт, Хильда Уайд ждала в зале суда, смертельно бледная, дрожащая. Когда старшина присяжных произнес «смерть от несчастного случая», она расплакалась от облегчения.
— Он все сделал правильно! — страстно воскликнула она. — Он победил, этот несчастный отец! Он вверил свою жизнь в руки Творца, прося только о милости для ни в чем не повинных детей. И милость была дарована и ему, и им. Он покинул мир достойно, так, как ему хотелось. Мое сердце надорвалось бы от сочувствия к бедным девчушкам, если бы приговор оказался иным. Он знал, как это ужасно — жить с именем дочери убийцы.
В тот день я еще не осознал, какое глубокое личное чувство стояло за этими ее словами.
Глава V
История о самодельной игле
— Себастьян — великий человек, — сказал я однажды Хильде Уайд, сидя за чашкой послеполуденного чая, который она сама заварила для меня в своей комнатке. Одним из приятных моментов в судьбе госпитального врача является возможность время от времени выпить чаю с сестрами из своего отделения. — Что бы вы о нем ни думали, вы должны признать, что он велик.
Я восхищался и нашим прославленным профессором, и Хильдой Уайд, и меня очень огорчало, что эти двое обожаемых мною людей явно не были в восторге Друг от друга.
— О да, — ответила Хильда, наливая мне вторую чашку. — Он человек великий. Я этого никогда не отрицала. Мне, пожалуй, не доводилось встречать более незаурядного человека, чем он.
— И он столько сделал на благо человечества! — добавил я в приливе энтузиазма.
— Много потрудился! Да, потрудился! (Вам два кусочка сахару?) Согласна, он внес больший вклад в медицинскую науку, чем кто-либо другой на моей памяти.
Я с любопытством взглянул на нее.
— Тогда почему же, дорогая леди, вы уверяете меня, что он жесток? — поинтересовался я, грея ноги на каминной решетке. — Здесь я вижу противоречие!
Она подала мне тарелочку с пончиками и сдержанно улыбнулась.
— Разве желание сделать добро человечеству само по себе обязательно предполагает личную доброту? — ответила она уклончиво.
— Вы говорите парадоксами! Разумеется, если человек всю жизнь трудится ради этого, он не может не испытывать сочувствия к роду человеческому.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.