Энн Перри - Утопленник из Блюгейт-филдс Страница 23

Блестящее решение! Эмили гордилась бы ею. Не давая себе времени передумать, Шарлотта схватила с ночного столика ножницы для вскрытия писем и принялась за работу. Она знала, что если остановится и задумается о том, что делает, то потеряет всю свою решимость.

Работа была завершена вовремя. Шарлотта уложила волосы в высокую прическу (ах, если бы только Грейси умела прислуживать знатным дамам!), покусала себе губы, наполняя их алой кровью, и пощипала щеки, придавая им цвет, после чего сбрызнула себя лавандовой водой. Когда приехал Доминик, она величественно выплыла ему навстречу, держа голову высоко поднятой, стиснув зубы, не смотря ни вправо, ни влево и уж тем более не на Доминика, чтобы узнать, что он о ней думает.

Когда они сели в экипаж, Доминик открыл было рот, собираясь сделать какое-то замечание, затем слабо улыбнулся, несколько смущенный, и снова закрыл рот.

Шарлотте хотелось верить, что она не выставляет себя на всеобщее посмешище.

Вечеринка оказалась не похожа на все те, где ей приходилось бывать прежде. Она проходила не в одном зале, а сразу в нескольких, богато украшенных, хотя обстановка и показалась Шарлотте чересчур навязчивой, подражающей в одном помещении двору последних французских королей, в другом — дворцу турецкого султана, а в третьем — чему-то восточному, с расшитыми золотом шелковыми ширмами. В целом атмосфера была помпезной и несколько вульгарной; у Шарлотты возникли серьезные сомнения в том, мудро ли она поступила, явившись сюда.

Но если она и беспокоилась насчет своего платья, выяснилось, что все ее опасения были напрасны; некоторые наряды были настолько вызывающими, что в сравнении с ними молодая женщина почувствовала себя одетой чрезвычайно скромно. И действительно, хотя ее платье открывало довольно смелым вырезом грудь и оголяло плечи, глядя на него, не возникало тревожного ощущения, что оно полностью сползет с тела, предрекая катастрофу. А Шарлотта, оглянувшись по сторонам, пришла к выводу, что именно эта опасность угрожает нарядам кое-кого из присутствующих дам. Если бы бабушка их увидела, ее хватил бы апоплексический удар! Молодая женщина стояла и наблюдала за ними, удерживая Доминика за руку, чтобы он не улизнул, оставив ее одну. Поведение некоторых гостей было настолько откровенным, что его ни за что не потерпели бы в тех кругах, в которых Шарлотта вращалась до своего замужества.

Но Эмили всегда говорила, что высший свет сам устанавливает для себя правила.

— Ты хочешь уйти? — с надеждой в голосе прошептал Доминик.

— Разумеется, нет! — ответила Шарлотта, не дав себе времени задуматься из опасения, что она согласится. — Я хочу познакомиться с Эсмондом Вандерли.

— Зачем?

— Я же тебе говорила — речь идет о преступлении.

— Знаю, — резко ответил Доминик. — Полиция уже арестовала учителя. Во имя всего святого, чего ты рассчитываешь добиться, переговорив с Вандерли?

Это был очень разумный вопрос, и Доминик имел определенное право его задать.

— Томас не до конца уверен в его виновности, — шепотом ответила Шарлотта. — В этом деле остается еще очень много неясного.

— Тогда почему он арестовал этого человека?

— Ему приказали!

— Шарлотта…

В этот момент молодая женщина, рассудив, что храбрость является неотъемлемой частью осторожности, отпустила руку Доминика и устремилась вперед, вливаясь во всеобщее веселье.

Она тотчас же обнаружила, что все беседы здесь поверхностные и игривые, изобилующие модными словечками и безудержным смехом, а также многозначительными взглядами. В другой раз Шарлотта, возможно, посчитала бы себя лишней, однако сейчас она была здесь, чтобы смотреть и слушать. Тем немногим, кто обращался к ней, она отвечала односложно, даже не пытаясь завязать разговор, полностью поглощенная наблюдением за окружающими.

Все до одной женщины были богато одеты и буквально источали уверенность в себе. Они легко скользили от одной группы к другой, заигрывая с мастерством, которому Шарлотта завидовала и которое в то же время осуждала. Овладеть подобным искусством было для нее все равно что отрастить за спиной крылья. Казалось, что даже самые непривлекательные одарены способностью блистать остроумием и щеголять собой.

Мужчины также были одеты по последнему слову моды: безукоризненно скроенные пиджаки, пышные галстуки, вызывающе длинные волосы, вьющиеся так, что позавидовала бы и женщина. В кои-то веки Доминик выглядел блеклым. На фоне остальных его правильное лицо казалось скромным, одежда была строгой — и Шарлотта поймала себя на том, что так ей нравится гораздо больше.

Один стройный молодой мужчина с красивыми руками и страстно чувственным лицом стоял в одиночестве у стола, не отрывая взгляда темно-серых глаз от пианиста, исполняющего на рояле ноктюрн Шопена. У Шарлотты мелькнула мысль, не чувствует ли он себя здесь таким же лишним, как и она сама. На лице у него было написано несчастье, глубокое горе, которое он стремился развеять, но тщетно. А что, если это и был Эсмонд Вандерли?

Шарлотта обернулась, ища Доминика.

— Кто это? — шепотом спросила она.

— Лорд Фредерик Тернер, — ответил тот, и на его лицо набежала тень, которую Шарлотта не смогла объяснить. В ней была неприязнь, смешанная с еще чем-то непонятным. — А Вандерли я пока что не вижу. — Крепко взяв Шарлотту за локоть, Доминик увлек ее вперед. — Перейдем в следующий зал. Возможно, он там.

Поскольку Шарлотта не собиралась вырываться силой, ей не оставалось выбора, кроме как последовать за Домиником.

Кое-кто подходил к нему, и Доминик представлял Шарлотту как свою свояченицу мисс Эллисон. Разговоры получались тривиальными и пустыми; Шарлотта не задерживала на них свое внимание. Выразительная женщина с черными вьющимися волосами мастерски перехватила Доминика и увела его прочь, небрежным, интимным движением взяв под руку, и Шарлотта неожиданно осталась одна.

Скрипач исполнял какое-то произведение, казалось, без начала и без конца. Вскоре к Шарлотте подошел по-байроновски красивый мужчина с дерзким открытым взглядом, полным веселья.

— Эта музыка невыразимо нудная, вы не находите? — заметил он, показывая, что хочет завязать беседу. — Не могу взять в толк, зачем он это делает?

— Быть может, чтобы дать всем желающим предмет для непринужденного начала разговора? — холодно предположила Шарлотта. Ее не представили этому мужчине, и он позволял себе недопустимую вольность.

Похоже, замечание молодой женщины его позабавило, и он откровенно осмотрел ее, задержав взгляд на открытых плечах и шее. Шарлотта пришла в бешенство, поняв по жару, разлившемуся по коже, что она покраснела. Только этого не хватало!

— Вы здесь прежде не бывали, — заметил мужчина.

— Должно быть, вы приходите сюда регулярно, раз обратили на это внимание. — Шарлотта обильно приправила свой голос едкой язвительностью. — Я удивлена, ведь вам здесь неинтересно.

— Я имел в виду только музыку. — Он покачал головой. — К тому же я оптимист. Я прихожу сюда в постоянной надежде на какое-нибудь восхитительное приключение. Кто бы мог предсказать, что я познакомлюсь здесь с вами?

— Вы со мной не познакомились! — Шарлотта попыталась заморозить дерзкого нахала ледяным взглядом, но на того это не оказало никакого воздействия; больше того, похоже, это позабавило его еще больше. — Вы силой навязали мне знакомство, продолжать которое у меня нет ни малейшего желания! — добавила она.

Мужчина рассмеялся вслух — приятный звук, выражающий искреннее веселье.

— Знаете, дорогая, а вы не такая, как все! Уверен, я проведу в вашем обществе неповторимый вечер, и вы обнаружите, что я не страдаю недостатком щедрости и не слишком требователен.

Внезапно все с омерзительной четкостью встало на свои места: это было место встреч! Многие из присутствующих здесь женщин были куртизанками, и этот наглец принял ее за одну из них. Шарлотта вспыхнула, ругая себя за собственную недогадливость, а также за то, что отчасти она была польщена оказанным ей вниманием. Ее захлестнул бесконечный стыд.

— Мне нет ни малейшего дела до того, что вы собой представляете! — задыхаясь, воскликнула она. — И я выскажу несколько крайне нелицеприятных слов своему свояку за то, что он меня сюда привел, — добавила она, покривив душой. — Его чувство юмора оставляет желать лучшего!

Крутанув юбками, Шарлотта поспешила прочь, оставив нахала остолбеневшим от удивления, но развеселенным случившимся, поскольку у него появилась занятная история, которую можно было рассказать приятелям.

— Поделом тебе, — с некоторым злорадством сказал Доминик, когда Шарлотта разыскала его.

Обернувшись, он указал на мужчину, одетого изящно, но неброско, по последнему писку моды, но так, что это не казалось надуманным. Черты лица незнакомца были приятные, волосы не обладали чрезмерной длиной.