Хью Пентикост - Королевство смерти Страница 23

Сам Гебхардт уже находился на «Кларе», куда поднялся в сопровождении полудюжины копов и трех своих людей — у всех оружие было на изготовку. От капитана судна, попытавшегося возразить против «несанкционированного обыска», отмахнулись, как от надоедливого насекомого.

Через полчаса Гебхардт и его вооруженная команда снова появились на палубе. И лицо, и светлый костюм Дана были вымазаны грязью. Сассуну, стоявшему на пирсе, он гневно махнул рукой. Не повезло.

Четверых человек из рабочей команды заставили спуститься на причал. Они исполняли обязанности палубных; один из них, стоя у трапа, подавал сигналы на кран, а другие управляли лебедками. Их отвели в контору суперинтендента, куда надо было подниматься по лестнице.

Мейсон, как бы впав в транс, бессмысленно двинулся к выходу с пирса. Кто-то, схватив его за руку, резко развернул, и он поймал себя на том, что, моргая, смотрит в худое разъяренное лицо Сассуна.

— Куда, черт возьми, вы направляетесь? — потребовал ответа Джейкоб. — Вам было сказано держаться при мне, пока мы не найдем кого-нибудь, кто позаботится о вас. Микки так и болтается где-то тут, черт бы его побрал.

Контора управляющего причалом находилась на верхнем этаже складского помещения, размерами не уступающего самому причалу, но сама конторка располагалась в углу, отгороженном тремя стеклянными перегородками; окна ее смотрели на ворота причала. Здесь находилось несколько жестких стульев, обшарпанный кленовый стол, металлические стеллажи для папок и забавное в данном месте собрание снимков обнаженных женщин — вырезки из календарей за последние десять лет были пришпилены к стенам. Управляющий оказался толстым пузатым ирландцем по фамилии Каллахэн. Вид у него был такой, словно он любого посетителя может разорвать надвое. Но его желтые от табака зубы стучали от страха.

— Он был хорошим парнем, — продолжал повторять управляющий. — Хорошим парнем. Никто тут не покусился бы на него. Хороший парень.

— Заткни свою грязную ирландскую пасть! — Гебхардт гаркнул на него с такой яростью, что толстяк, испуганно моргая, отпрянул к одной из стеклянных перегородок.

На глазах Гебхардта кипели горячие слезы ярости, и он даже не пытался скрыть их. Теперь Дан стоял лицом к той четверке, которую доставили с палубы «Клары». У одного из них кровоточила ссадина на макушке; просачиваясь сквозь слипшиеся пряди волос, струйка крови стекала по бледной щеке.

— Номер команды? — дрогнувшим голосом спросил Гебхардт.

— Тридцать вторая, — ответил смуглый мужчина, вытиравший нос рукавом рабочей рубашки.

— Ты старший?

— Да, сэр.

— Твое имя?

— Чак Мэхони.

— Постоянно в этой команде?

— Да. С пятьдесят пятого года.

— Остальные постоянно работают с тобой на кране?

— Да, сэр. Сегодня вечером подмен не было.

Человек с окровавленным лицом поднял руку, чтобы обратить на себя внимание.

— Что у тебя с головой? — спросил Гебхардт.

— Кто-то напал на меня, — сказал раненый. — Я подумал, на меня что-то свалилось. Пару минут я был без сознания, а потом услышал крики. Я…

— Твое имя?

— Бак Шоу.

— Что случилось с краном?

— Это не я, мистер Гебхардт. Говорю вам, я не меньше минуты был без сознания. Когда пришел в себя, кто-то кричал…

— Груз не мог свалиться просто так, без твоей помощи, — ты перевел рычаг…

Сзади подал голос один из копов:

— Механизм управления краном расколочен вдребезги — словно кто-то колотил по нему ломом, мистер Гебхардт.

Дан повернулся к тому, кто стоял у трапа:

— Это ты, Мэхони, дал сигнал подавать груз на палубу?

— Конечно. Он был готов к подъему. Никто не давал мне других указаний.

— Ты видел, что Уотерс начал подниматься по трапу?

— Черт возьми, мистер Гебхардт, тали уже натянулись и находились в воздухе. Я уже был готов дать сигнал завести груз на судно и опускать, как он сорвался. Хрипун мог спокойно подниматься. Люди знают, как себя вести, и все время бегают по трапу взад и вперед. Хрипун знал все правила. Он еще, улыбаясь, смотрел на меня, когда эта штука свалилась на него.

Гебхардт зашел с другого бока:

— Кто из вас, ребята, члены Общественного клуба Томаса Макналти?

Мэхони оглянулся.

— Да вроде все мы, — сказал он. — Это хозяйство Рокки Мадженты. Если ты тут работаешь, то и к клубу принадлежишь. Нормальное дело.

— Конечно, — согласился Гебхардт. — И пьете вы у Гаррити — в его салуне. Так?

На ирландскую физиономию Мэхони легла кривая улыбка.

— Я беру там пару-другую пива.

— Значит, ты знаешь, как выглядит Микки Фланнери. Можешь опознать его так же безошибочно, как своего брата.

— Черт побери, мистер Гебхардт, так это же его пирс. О чем вы знаете не хуже меня.

— Где он?

— Вот этого я не знаю.

— Значит, не знаешь. Так, Мэхони? Ты не знаешь, что за две минуты до того, как Уотерс стал подниматься по трапу, он стоял на палубе в десяти футах от тебя и смотрел вниз на нас?

— Микки был на судне? — Мэхони старательно изобразил недоверие.

— Да, был! И стоял от тебя так же близко, как сейчас мистер Сассун. Я лично видел его — так что это не слухи.

— Так я, ясное дело, смотрел на тали, мистер Гебхардт.

Дан повернулся к окровавленному Баку Шоу:

— Предполагаю, что и ты его не видел, потому что он трахнул тебя по башке — чтобы все выглядело как полагается. Так?

Шоу вытаращил глаза:

— Вы говорите, что Микки врезал мне?

Гебхардт взорвался яростью:

— Вы — грязные косноязычные подонки! Да вы не хуже меня знаете, что Микки был на борту. Скорее всего, вы знаете, где он сейчас. — Гебхардт повернулся к сержанту: — Возьми этих недоносков и запри их. По обвинению в убийстве. И пусть они попробуют выйти под залог!

— Убийство! — Теперь уже Мэхони вытаращил глаза.

— И соучастие, — дополнил Гебхардт. — До и после. Уведи их, пока я не вырвал кому-нибудь язык. — Когда палубную команду выставили за дверь, он повернулся к грузному Каллахэну: — Я не собираюсь спрашивать тебя, видел ли ты Микки этим вечером. Ты будешь врать, как и они. Но с этого причала он не уйдет, Каллахэн. А теперь вместе с нами — на экскурсию! По всем чуланам, каютам, гальюнам и кладовкам и рундукам. Если понадобится, мы взломаем любой ящик и вспорем любой мешок на пирсе. Но без Микки мы не уйдем.

Тем не менее через два часа Даниэлю Гебхардту, Сассуну, Мейсону и Большому Джиму Фаллону, который появился вскоре после разговора в кабинете Каллахэна, пришлось покинуть пирс С без Микки Фланнери. Он не оставил никаких следов, и никто, кто должен был видеть его, не проронил ни слова.

На улице Гебхардт, все еще пылая гневом, повернулся к Сассуну:

— Сегодня вечером я изменил свое решение, и это стоило жизни юноше, которого я был бы рад назвать своим сыном. Я должен был запретить ему в одиночку подниматься на судно.

— Ты правильно поступил, Дан, — тихим усталым голосом сказал Сассун. — Будь у Микки те десять минут, пока я ходил за полицейскими, он бы ускользнул. Уотерс это понимал. Ты не мог предвидеть того, что случилось.

— Мог! — с горечью произнес Гебхардт. — И должен был! — Он повернулся к Большому Джиму Фаллону: — Пошли кого-нибудь домой с мистером Траском, Джим. Микки избрал его мишенью… Пока мы не поймаем этого убийцу-психопата… Я не хочу, чтобы у меня на совести было второе убийство.

3

Патрульный Донован и детектив в штатском Уард в полицейской машине довезли Мейсона до Девятнадцатой улицы. Уже миновало два часа утра, когда они спустились по узким ступенькам квартиры Мейсона.

— Мы осмотримся, прежде чем запускать вас, — сказал Уард. Он был приятным молодым человеком с песочными волосами и массой веснушек на загорелом лице.

Мейсон поискал ключ и вспомнил, что оставил его под ковриком — казалось, это было сто лет назад — для Эприл Шанд. Она должна дожидаться его. Ключ оказался там, где он его оставлял. Траск распахнул дверь.

Вынув револьвер, Донован прошел первым. Мейсон включил свет. Донован миновал гостиную. Уард проверил кухню, спальню и ванную. Из садика, ворча на гостей, появился Муггси. Нагнувшись, Мейсон почесал его за ухом.

— Похоже, в доме все чисто. Осмотрю сад, — сказал Донован.

Уард с интересом окинул взглядом гостиную:

— Отлично вы тут устроились.

Мейсон посмотрел на него так, словно тот был родом с Марса.

— Сигарету? — протянул он мятую пачку.

— Спасибо.

Траск чиркнул зажигалкой, но высечь огонь оказалось для него слишком сложной задачей. Уард вынул свою, и оба они прикурили. Вот тогда Мейсон и увидел конверт, прижатый лампой на столе. Это был один из его конвертов, но крупный четкий почерк оказался ему незнаком.

— Прошу прощения, — сказал Мейсон. Он подошел к столу и вскрыл конверт. На одном из его собственных бланков была записка.

«Мой дорогой Траск!

Я воспользовалась ключом, чтобы оставить эту записку. Мне удалось перевезти Лауру в первоклассную частную клинику на Двенадцатой Восточной улице. Успокаивающие лекарства наконец оказали воздействие, и она стала транспортабельной. Заместитель комиссара полиции Аллер дал свое согласие — после того, как друг моего друга сказал ему несколько слов. Я сама сняла тут палату на Двенадцатой Восточной улице и буду здесь, пока у тебя не появятся другие планы. Я позволила себе связаться с родителями Лауры и заверила их, что она получает самый лучший медицинский уход.