Элен Макклой - Две три призрака Страница 23

— Спроси у Гаса.

— Мне он ничего не скажет. Он и его жена меня ненавидят.

Поразмыслив немного, Сэм сказал:

— Думаю, тебе не стоит подавать на них в суд. Ты ничего не докажешь, хотя, признаюсь, все это кажется мне очень странным Как говорил мой отец, в этом деле больше скрытого, чем явного.

— Что это может быть, Сэм?

— Не знаю. То, что ты мне рассказала, кажется весьма любопытным. Два парня заправляют карьерой Амоса, как будто он не человек, а робот. Возможно, потому, что он потерял память и был не совсем нормальным. Ну и дела! В тридцать лет или, сколько ему было, сорок, не помнить ничего, кроме последних пяти-шести лет! Нет, судя по твоим словам, на полную амнезию непохоже. Есть, ходить, говорить, читать, писать он умел. Но не знать, кто ты? Кем был? Странно, что полицейские ничего не раскопали.

— Может, они не очень и старались, а Гаса и Тони устраивало все как есть?

— Наверное.

— Зато теперь полиция постарается.

— Детка, не очень-то этому радуйся. Вдруг у Амоса была жена?

Вера вздрогнула. Уже второй человек говорит ей об этом.

— Сэм, я прошу вас, пусть Гас и Тони заплатят мне сейчас, пока ничего не случилось, все, что возможно.

— Я постараюсь, — сказал Сэм, но его голос звучал не очень уверенно. — С имуществом и страховкой придется подождать, пока юристы все не выяснят и не установят личность Амоса. Может быть, у него есть другие наследники. Думаю, сообщать о его амнезии Не будут, поэтому дело может затянуться. Но в конце концов им придется раскрыть тайну. Интересно, кто же убийца…

— Что вы говорите?

— Нет, конечно, не ты.

— Сэм, как вы смеете?

— Ты ничего не выигрываешь, — невозмутимо продолжал Сэм. — Никто не выигрывает, а кое-кто много теряет.

— Разве нет других мотивов, кроме выгоды?

— Какие?

— Ненависть, страх, шантаж наконец. А вдруг Гас и Тони раскопали в прошлом Амоса что-то ужасное и шантажировали его? Чтобы не рисковать, они и заключили с ним такой договор?

— Убедительно. Но зачем им его убивать?

— Может быть, Амосу надоело, и он послал их к черту, не думая о последствиях.

Сэм задумался.

— В этом что-то есть. Как душеприказчики они остались владельцами его книг. Если бы он их бросил… Но, с другой стороны, мертвый Амос не может ничего написать.

— Бросив их, он все равно перестает для них писать. Какой им интерес оставлять его в живых?

— Он хотел их бросить?

— Нет, но я сразу стала уговаривать его это сделать.

— Они знали об этом?

— Я сказала Мэг, а она могла передать Гасу или Тони.

— Нет. Тот, кто убил Амоса, думал об убийстве заранее. — Сэм встал. — Да, детка, все очень запутанно. Теперь мы никогда не узнаем, что в действительности произошло между Амосом, Гасом и Тони. — Он грустно улыбнулся. — Я тебе рассказывал анекдот о человеке, который на пари послал анонимные письма пяти самым уважаемым гражданам города? Во всех письмах было написано одно и то же: «Немедленно уезжайте. Все раскрыто». Юмор в том, что на следующее утро ни одного из тех пятерых не было в городе. Интересно, что было бы, получи Гас и Тони такие же письма?

Вера не обратила на его слова внимания.

— Сэм, вы пойдете к ним сегодня?

— Детка, что это нам даст? Лучше подождать, пока завещание не вступит в силу.

— Ну а насчет роли на Бродвее?

— Как раз сейчас я веду переговоры. А поесть один кадр в телешоу. Сегодня в три проба. Продюсер — Джо Грималкин, так что лучше не опаздывать.

— О'кей, но один кадр… — Вера вздохнула. — Гроши.

— Для начала сойдет. Телевидение — хорошая реклама для талантов. Так или иначе, Подержим про запас. Пока…

Сэм ушел. Одиночество действовало на Веру хуже плохой погоды. Вера любила суматоху, компанию. После ухода Сэма она долго лежала в теплой ванне, потом надела бромное голубое платье от Диора, приколола сапфировую брошь. Что ж, если Сэм не захотел пойти в логово льва, она пойдет сама.

Контора «Саттон, Кейн и компания» находилась в старом издательском районе на Четвертой авеню и занимала два этажа в обшарпанном доме. Тони с презрением относился к мелким издателям, которые бросились арендовать конторы в Радио-Сити. Потом они все равно разорились.

Вера, брезгливо оглядываясь, вошла в лифт. Еще большую брезгливость она ощутила в приемной Тони. Голые серые стены, продавленный диван, стол, лампа, полки с книгами и какая-то обложка в рамке на стене вовсе не отвечали голливудским представлениям о конторе издателя. Вера вспомнила, что декоратор «Катамаунта» неплохо заработал на роскошном интерьере мраморно-стеклянного кабинета, в котором Рэй Милланд в белом костюме и с розовой гвоздикой в петлице просматривал корректуру, напевая что-то приятным баритоном.

Голливудское представление о жизни устраивало ее куда больше, чем сама жизнь. В течение многих лет она старалась переделать окружающую действительность по образу и подобию голливудских фильмов И почти достигла своего идеала во всем, что говорила, носила, думала, однако реальная жизнь продолжала упрямо сопротивляться. Шикарные декорации часто ускользали от нее, как теперь ускользала счастливая развязка.

В конторах некоторых нью-йоркских журналов Вера чувствовала себя уютнее. Книжные издатели просто-напросто боятся потратить лишний цент, и потому у них такие ужасные конторы. Жалкая конура с крошечным окошком! А секретарша! Бедняжка, как она умудряется одновременно печатать и отвечать на телефонные звонки! В приемной Рэя Милланда сидели три свежие, улыбающиеся дивы с накрашенными губами — секретарша, телефонистка и машинистка.

Вера напустила на себя строгий вид, а голосу придала обычное нежное звучание.

— Передайте мистеру Кейну, что его хочет видеть миссис Коттл.

— Ой… — вырвалось у секретарши. Ее глаза округлились от любопытства, и у Веры мелькнула мысль, что, наверное, нужно было надеть черное платье.

Вера прикинулась, что изучает картинку на стене, пока секретарша что-то невнятно бормотала в трубку. Вера гордилась своими манерами. Она умела держаться так, будто ее ничто не интересует, а на самом деле вслушивалась в каждое слово. Сейчас ей ничего не удавалось разобрать, и это ее раздражало.

— Миссис Коттл, мистер Кейн вас ждет. Я провожу вас.

— Благодарю, — сладким голоском произнесла Вера.

Тони занимал угловую комнату с окнами на две стороны. Ни один продюсер в Голливуде не потерпел бы ни потертых кожаных кресел, ни старого ковра, ни заваленного рукописями и книгами письменного стола. Что это кабинет Тони, а не какого-нибудь другого издателя, можно было узнать только по фотографии Филиппы и нескольким снимкам Амоса. Под одним из них, где Амос был изображен с трубкой в руке и лохматым псом у ног, аккуратным почерком было написано: «Лучшему из друзей и мудрейшему из издателей от Амоса Коттла».

Тони поднялся навстречу Вере. Гас, не вставая, подвинул ей кресло. Вера села, постаравшись принять изящную позу.

— Вы сегодня гораздо лучше выглядите, — добродушно сказал Тони.

— Спасибо, — произнесла Вера хорошо поставленным голосом. В Голливуде для этой сцены написали бы совсем другие слова. Что-нибудь вроде: «Крошка, ты выглядишь на миллион долларов!» Однако Вера поняла, что на свой старомодный лад Тони постарался сказать ей приятное, и ответила ему подходящей для такого случая застенчивой улыбкой.

— Тони, я пришла поговорить с вами о деньгах. На что я могу рассчитывать? — спросила Вера, стараясь произвести впечатление беспомощной женщины, которая целиком зависит от воли мужчины.

Тони переложил листы бумаги с места на место и откашлялся.

— До того, как завещание Амоса вступит в силу, ничего нельзя сказать точно. Мы с Гасом как раз изучали состояние дел на прошлую субботу. Есть несколько тысяч от продажи «Страстного пилигрима». Через несколько недель подоспеет второе издание, тогда будет еще. Около семи тысяч нам дал «Неуправляемый корабль». Через несколько месяцев мы получим кругленькую сумму от книжного клуба. Я обычно платил Амосу раз в полгода. Следующая выплата должна была быть в мае, но ввиду особых обстоятельств Могу предложить вам аванс, то есть то, что Полагается Амосу на сегодняшний день. Что-то около девяти тысяч. Премию я вам отдам, как только получу ее. Однако на второе издание «Страстного пилигрима» пока не рассчитывайте. Надо посмотреть, как его будут покупать. — Тони помолчал. — Понимаете. Вера, я готов рискнуть, пока не объявились другие наследники. Но если они объявятся, мне придется рассчитываться с ними из собственного кармана.

— У меня есть около трех тысяч телевизионных денег, — сказал Гас. — Это последнее. Из них тысяча сто двадцать пять долларов принадлежат Амосу, и вы можете их получить.

Эти условия были гораздо великодушнее тех, на которые рассчитывал Сэм. Будь он тут, то непременно полюбопытствовал бы, откуда такая неожиданная щедрость. Но Вера в силу своей ограниченности ухватила из всего сказанного только одну деталь.