Душегуб - Николай Вингертер Страница 23

говорят, что серьезный вы и опытный руководитель, давно нужен такой директор! Резник, как человек, конечно, неплохой, но зарвался совсем, голова у него кругом пошла от больших денег. А вы то уж обязательно навёдете порядок! Я считаю, что теперь сами должны подписывать все договоры и встречаться с контрагентами. Здесь сложилось как-то само собой при старом директоре правило, когда он оставлял за собой общее руководство, а все дела решал Резник. Такой порядок вещей нужно ломать.

Борец от Нексина утаила одно личное обстоятельство, из-за которого была такой словоохотливой с директором. Резник не так давно ей сказал, как бы в шутку, что пора бы подумать о пенсии, но намек был очевидный. И причину она знала хорошо — Резнику скоро понадобится место для трудоустройства родственницы, которую метил на должность Борец.

— Верное замечание, Нина Викторовна! — сказал Нексин. — Вот вы и посмотрите все последние распоряжения и приказы о распределении обязанностей, подготовьте новый проект, в котором раздел о договорной работе оставьте за мною; а главный инженер пускай себе занимается техническими и производственными вопросами. Думаю, что это будет лучше и для лесхоза и коллектив меня поймет. Тем более что вы сами мне советуете. Затягивать такой важности вопрос не следует. Сколько вам понадобится времени подготовить новые должностные обязанности?

— С неделю, Алексей Иванович.

— Многовато… — сказал Нексин. — Год уже давно начался, и пора заключать новые договоры. Я бы настоял на трех днях, потому как и мне необходимо почитать документы… Ну ладно, пусть будет по-вашему, я и без того перед вами в долгу…

— Почему?

— Думаю, что вы тратите уйму времени и сил на готовку замечательных сладостей, которые подаете мне к чаю… С меня причитается…

— Что вы! — Борец зарделась от удовольствия.

А Нексин для себя отметил, что эмоции и настроение она совсем не умеет скрывать, они у нее сразу проявляются на лице. «Это хорошо! — решил он. — От меня меньше будет скрывать свои тайны».

Борец продолжала:

— Когда стряпаешь в удовольствие, а я, знаете ли, занимаюсь от души, то совсем нетрудно, тем более для хорошего человека…

Она сделала пару шагов к дверям, но неожиданно остановилась, замялась, по ее лицу пробежала тень смущения, было видно, что хотела сказать что-то еще.

Нексин улыбнулся, видя ее замешательство, которое, похоже, не относилось к теме о вкусной стряпне, и сказал, что охотно готов выслушать ее просьбы.

— Спасибо, Алексей Иванович. Как вы угадываете меня!.. Простите, но, раз уж зашел разговор о договорах в нашем лесхозе, не могу ли я попросить вас за одного человека… Это пастор нашей местной церкви Иохан Либерс… Как-то он меня спрашивал, не может ли его хороший товарищ, — он из наших соседей, иностранец, — покупать в лесхозе древесину. Либерс — человек очень порядочный, на него можно положиться в таком деле, за плохого человека он просить не стал бы.

— Думаю, что можно, — сказал Нексин. — По договорам с иностранцами, насколько знаю, нет особых проблем, многие предприятия области успешно сотрудничают с зарубежными партнерами… Так что передайте пастору, что не возражаю… Между прочим, вы второй человек, который на этой неделе говорит о Либерсе… Мне уже становится любопытно, что за пастор у вас такой завелся?.. Вы тоже ходите в его церковь?..

Борец снова засмущалась.

— Только не подумайте, что вас осуждаю… Теперь это право каждого… Ваш выбор, если угодно…

— Я никогда раньше не ходила в церковь, у нас ее и не было. Но так случилось, что Либерс помог мне с мужем, который сильно выпивал. Не знаю, какие он для него нашел слова, но как-то убедил вести себя иначе. Вот уже скоро год, как муж с этим покончил. И за это Либерсу сильно благодарна. И потом, знаете, у нас еще недавно в Залесье было время, когда людям приходилось очень тяжело, ни денег не было, ни продуктов не хватало. А новая власть вообще забыла, что мы есть. Выкарабкивались кто как мог. Так вот, тогда Либерс для прихожан, но и не только, а всем пожилым людям в поселке готовил продуктовые пакеты с самым необходимым, кого-то поддерживал небольшими деньгами — одним словом, не давал никому пропасть.

— Что ж, молодчина пастор! Если все так, как говорите, он действительно заслуживает похвал; с ним познакомлюсь, как только представится возможность.

Борец вышла из кабинета. Нексин подошел к окну, разглядывая напротив сосновый бор, и снова невольно задумался о том, как неожиданно изменилась жизнь в его стране, ни один человек в целом свете не мог бы предсказать, что случится такое. Теперь, конечно, многие оказались сильны «задним умом», хвастаясь, что предрекали крах системы. Таких он ненавидел, зная, как они же до последнего дня продолжали составлять армию сытых и довольных своим положением чиновников. Он ничего не предрекал, всегда искренне верил, что в стране все хорошо, никогда бы не подумал, что произойдет переворот. И когда нынешние официальные болтуны, именуемые политологами, разглагольствовали, что люди давно чувствовали фальшь прежней власти, он знал, что это не так; сам этого не ощущал, потому как была стабильность и вера в завтрашний день. Теперь не было ни стабильности, ни веры, везде полный разброд, а в головах людей путаница. Нексин считал, что негодной прежнюю власть называли те, кто хотел захватить власть, чтобы пользоваться всеми преимуществами, которые она дает, начиная от возможности неограниченно богатеть и до удовлетворения желания выделиться. Результат оказался налицо: вместо порядка, куда ни глянь, хаос. Прежде в таком случае, как с Борец, состоявшей в партии коммунистов, ее рассмотрели бы на парткоме уже за одно то, что обратилась к попу по поводу мужа-пьяницы; в партком лесхоза вызвали бы заодно и мужа, пригрозили увольнением и опозорили на весь коллектив с вывешиванием на видном месте плаката-листовки… А ведь она наверняка еще и отнесла лукошко с яйцами либо деньги, как пожертвование, тому пастору… Раньше бы пошла к наркологу… Но то было раньше, теперь все по-другому… Не потребовалось никаких революций в умах людей, чтобы они так быстро забыли прежние порядки и у них сложилось совсем новое отношение к жизни… Все снова взялись за старое, верят в чертовщину и поповщину, и это несмотря на то, что двадцатый век на календаре… Почему?.. Для Нексина это оставалось загадкой… Он в такие минуты задумывался: а любит ли вообще людей, народ?.. Нужно ли их любить и за что?.. Приходил к выводу, что нет, просто постоянно вынужден считаться с ними… Сам он не хотел быть таким, как все, тоже хотел выделяться, чувствовать к себе особенное