Агата Кристи - Лощина Страница 24

Убийство! Что подумают его друзья! Как, вообще говоря, следует относиться к убийству? Какую реакцию оно должно вызвать – скуку? Отвращение? Или восприниматься как нечто слегка забавное?

Стараясь разобраться во всем этом, Дэвид меньше всего хотел, чтоб ему помешала Мидж. Он с беспокойством посмотрел на нее, когда она села рядом, и его удивил вызывающий взгляд, которым она ему ответила. Несимпатичная девушка, и никакого интеллекта.

– Как вам нравятся ваши родственники?

Дэвид пожал плечами:

– Разве об этом думают!

– Стоит ли вообще о чем-либо думать?! – подхватила Мидж.

«Уж она-то, – заметил про себя Дэвид, – вовсе не способна думать». И добавил почти любезно:

– Я анализировал свою реакцию на убийство.

– Странно, конечно, быть причастным к убийству, – сказала Мидж.

– Утомительно, – отозвался, вздохнув, Дэвид. – Пожалуй, это самое подходящее определение. Все клише, которые приходят на ум, существуют только на страницах детективных романов!

– Вы, наверное, сожалеете о том, что приехали? – спросила Мидж.

Дэвид вздохнул.

– Да, я мог бы остаться с моим другом в Лондоне. У него книжный магазин, где продаются книги «Левого крыла».

– Я думаю, здесь комфортабельнее, – сказала Мидж.

– Разве комфорт так уж необходим? – презрительно спросил Дэвид.

– Иногда я чувствую, что не могу думать ни о чем другом, – сказала Мидж.

– Отношение к жизни избалованного человека! – заявил Дэвид. – Если бы вы работали…

– А я работаю, – прервала его Мидж. – Именно поэтому у меня тяга к комфорту: удобные кровати, мягкие подушки. Рано утром у вашей постели тихо ставят чашку чаю. Керамическая ванна, много горячей воды, чудесные соли для купанья, мягкие кресла, в которых просто утопаешь…

Мидж остановилась.

– Все это рабочие должны иметь, – заявил Дэвид.

Хотя он несколько сомневался по поводу ранней чашки чаю, тихо поставленной на подносе у кровати. Это звучало уж слишком по-сибаритски[53] для серьезно организованного общества.

– Не могу не согласиться с вами, – сердечно подхватила Мидж.

Глава 15

Когда зазвонил телефон, Эркюль Пуаро наслаждался утренней чашечкой шоколада. Он встал и поднял трубку.

– Алло!

– Мосье Пуаро?

– Леди Энкейтлл?

– Как мило, что вы узнали меня по голосу. Я не помешала?

– Нисколько! Надеюсь, на вас не слишком сказались вчерашние горестные события?

– Нет, благодарю вас. В самом деле горестные, хотя я чувствую себя полностью от них отстраненной. Я позвонила, чтобы узнать, не сможете ли вы зайти… Я понимаю, что причиняю вам неудобство, но я в самом деле очень обеспокоена.

– Разумеется, леди Энкейтлл. Вы хотите, чтобы я зашел сейчас?

– Да, именно сейчас. Как можно скорее. Очень любезно с вашей стороны.

– Не стоит благодарности. Разрешите, я пройду через лес.

– О да, конечно… Это кратчайший путь. Очень вам благодарна, мосье Пуаро!

Задержавшись, чтобы смахнуть несколько соринок с бортов пиджака и облачиться в свое легкое пальто, Пуаро вышел из дому, пересек дорогу и поспешил по тропинке через каштановую рощу. У бассейна никого не было. Полицейские закончили свою работу и ушли. В мягком туманном осеннем свете все выглядело безмятежно и мирно.

Пуаро заглянул в павильон. Он заметил, что накидку из чернобурых лисиц уже убрали, а шесть спичечных коробков все еще лежали на столике около дивана. Он снова удивился, откуда они здесь взялись.

«Совсем неподходящее место держать спички… здесь сыро. Возможно, один коробок для удобства… но не шесть!»

Пуаро наклонился над крашеным железным столиком. Поднос с бокалами тоже был убран. Кто-то набросал карандашом на столике небрежный рисунок какого-то совершенно кошмарного дерева. Эркюлю Пуаро было просто больно смотреть на него, оно оскорбляло его строго упорядоченный ум. Пуаро щелкнул языком, покачал головой и поспешил по дорожке к дому, с удивлением думая о причине такого срочного вызова.

Леди Энкейтлл ждала у застекленной двери и сразу же увлекла его в гостиную.

– Очень любезно с вашей стороны, мосье Пуаро! – Она тепло пожала ему руку.

– К вашим услугам, мадам.

Руки леди Энкейтлл взлетели в выразительном жесте, прекрасные голубые глаза широко раскрылись.

– Видите ли, все так сложно! Инспектор Грэйндж лично беседует с Гадженом, нет, допрашивает… снимает показания… Какой термин тут подходит? Вся наша жизнь здесь зависит от Гаджена, и он, безусловно, вызывает сочувствие. Просто ужасно, что его допрашивает полицейский, пусть даже сам инспектор Грэйндж. Хотя, мне кажется, инспектор Грэйндж – приятный человек и хороший семьянин. Я полагаю, сыновья… и он, наверное, помогает им по вечерам с «Меккано[54]»… и жена, которая содержит дом в идеальной чистоте, хотя у них несколько тесновато…

Эркюль Пуаро удивленно мигал, следя за тем, как леди Энкейтлл разворачивала перед ним воображаемую картину семейной жизни инспектора Грэйнджа.

– Между прочим, у него какие-то опущенные усы, – продолжала леди Энкейтлл. – Я думаю, что чересчур чистый дом может быть иногда гнетущим… Как лица больничных медицинских сестер. Их лица прямо-таки блестят от мыла! Впрочем, это чаще за границей – там не поспевают за прогрессом! В лондонских частных лечебницах много пудры и по-настоящему яркая губная помада. Но я хотела сказать, мосье Пуаро, вы в самом деле должны прийти к нам на ленч, когда вся эта нелепая история будет позади.

– Вы очень добры.

– Я лично не против полиции, – сказала леди Энкейтлл. – И нахожу это довольно интересным. «Разрешите помочь вам по мере сил», – сказала я инспектору Грэйнджу. Он кажется сбитым с толку, но методичным. Для полиции так важно определить мотив, – продолжала она. – Кстати, о больничных сестрах… Мне кажется, что Джон Кристоу… Медсестра с рыжими волосами и вздернутым носиком… довольно привлекательная. Конечно, все это было давно, и полиция может не заинтересоваться. Но, вообще говоря, неизвестно, что приходилось выносить бедняжке Герде. Она принадлежит к типу преданных людей, не так ли? Или попросту верит всему, что ей говорят. Я думаю, это разумно, если у человека нет большого ума.

Совершенно неожиданно леди Энкейтлл распахнула дверь в кабинет и увлекла за собой Пуаро, оживленно воскликнув: «Вот и мосье Пуаро!» Она проскользнула мимо него и исчезла, закрыв за собой дверь. Инспектор Грэйндж и Гаджен сидели у стола, в углу расположился молодой человек с записной книжкой. Гаджен уважительно поднялся со стула.

Пуаро поспешно извинился:

– Я сейчас уйду. Уверяю вас, я не имел ни малейшего представления, что леди Энкейтлл…

– Нет-нет, пожалуйста. – Усы Грэйнджа в это утро выглядели еще более пессимистично.

«Может быть, – подумал Пуаро, пораженный недавним описанием инспектора, сделанным леди Энкейтлл, – может быть, в доме была большая уборка, или, возможно, купили индийский медный столик, так что бедному инспектору повернуться негде…»

Пуаро сердито отогнал эти мысли. Слишком чистый, но тесноватый дом инспектора Грэйнджа, его жена, сыновья с их увлечением «Меккано» – все это измышления беспокойного ума леди Энкейтлл. Однако живость и правдоподобие этой картинки заинтересовали его.

– Садитесь, мосье Пуаро, – предложил Грэйндж. – Мне хотелось кое о чем спросить вас. Я уже почти закончил.

Он снова обратился к Гаджену, который почтительно, хотя против воли, занял свое место, и повернул к собеседнику невозмутимое лицо.

– И это все, что вы можете вспомнить?

– Да, сэр. Все было как всегда, сэр. Никаких неприятностей.

– Меховая накидка… в летнем павильоне у бассейна. Кому она принадлежит?

– Вы говорите, сэр, о меховой накидке? Я заметил ее вчера, когда уносил бокалы из павильона. Эта вещь не принадлежит никому в доме, сэр.

– Чья же она?

– Возможно, она принадлежит мисс Крэй, сэр. Мисс Веронике Крэй, киноактрисе. На ней было что-то похожее.

– Когда?

– Позапрошлой ночью, когда она была здесь, сэр.

– Вы не упоминали ее в числе гостей.

– Она не была приглашена, сэр. Мисс Крэй живет в «Голубятне», гм… в коттедже, вверх по дороге. Она пришла после обеда, чтобы занять коробок спичек – у нее спички кончились.

– Она взяла шесть коробок? – спросил Пуаро.

– Верно, сэр. Ее светлость, узнав, что у нас спичек достаточно, настояла на том, чтобы мисс Крэй взяла полдюжины коробков.

– Которые она затем оставила в павильоне?

– Да, сэр. Я заметил их там вчера утром.

– Наверное, мало что ускользает от этого человека, – сказал Пуаро, когда Гаджен ушел, закрыв за собой дверь тихо и почтительно.

– Прислуга чертовски хитра, – заметил инспектор Грэйндж. – И все-таки, – добавил он с воодушевлением, – всегда есть судомойка! Судомойки – говорят! Не то что эти высокомерные дворецкие. Я отправил человека порасспросить на Харли-стрит, – продолжал инспектор, – и сам попозже поеду туда. Там мы что-нибудь узнаем. Я полагаю, знаете ли, что жене Кристоу пришлось немало вытерпеть. Вообще эти модные доктора с их пациентками… Можно только удивляться! Как я понял со слов леди Энкейтлл, были какие-то неприятности из-за медсестры. Разумеется, леди Энкейтлл говорила очень неопределенно.