Эрл Гарднер - Криминальные истории Страница 24

— Не нужно делать заключений, — прервал свидетеля судья Грейсон. — Господин Херман, мы вас уже дважды предупреждали. Нас интересуют только факты. Что вы сделали?

— Я снизил скорость, остановился, дождался, пока не скроются огни той машины. Могу сказать: так как дорога петляла, свет иногда падал на ограждение дороги, и было видно, что работает одна фара.

— Что произошло дальше?

— Я ехал медленно и осторожно. Нашел место, где можно развернуться. В трехстах ярдах от поворота находится ресторан, специализирующийся на продуктах моря. Там я остановился и позвонил в дорожную патрульную полицию. Сообщил об аварии. Мне сказали, что какой-то мотоциклист уже информировал о происшествии и что туда направлена специальная машина.

— Вы не вернулись на место происшествия и не посмотрели, насколько серьезно разбита машина и нет ли пострадавших?

— Нет, сэр. К сожалению, приходится признать, что я этого не сделал. Я считал, что прежде всего следует уведомить дорожную полицию. Думал, что, если кто-то серьезно ранен, из других машин заметят аварию, остановятся и окажут первую помощь.

— Можно приступать к перекрестному допросу, — заявил Касуэлл.

— Вы видели впереди идущую машину достаточно хорошо, чтобы сказать, кто был за рулем — мужчина или женщина — и сколько человек находилось в ней? — спросил Мейсон.

— В машине был один человек. Мужчина или женщина — определить невозможно.

— Спасибо, — сказал Мейсон. — У меня все.

— Вызываю в качестве свидетеля Гордона Келвина, — объявил Касуэлл.

Неторопливо, с достоинством Келвин вышел вперед, принял присягу и заявил, что является мужем сестры покойной Лоретты Трент.

— Вы были в зале суда и слышали заявление обвиняемой о том, что ее убедили напечатать поддельную копию завещания?

— Да, сэр, слышал.

— Что вы можете сказать о состоянии Лоретты Трент?

— Я возражаю как против некомпетентного, несущественного и не относящегося к делу вопроса, — заявил Мейсон.

Касуэлл быстро отреагировал на это.

— Если суд позволит сказать, это важный имущественный вопрос. Я собираюсь показать, что история, рассказанная обвиняемой, является чистой выдумкой, потому что изготовление поддельного завещания бесполезно. Из показаний этого свидетеля будет следовать, что покойная Лоретта Трент составила завещание много лет тому назад, передала его Гордону Келвину в запечатанном конверте, который подлежал вскрытию после ее смерти. Этот конверт был предъявлен Келвином и вскрыт в присутствии свидетелей. В конверте находилось последнее завещание Лоретты Трент. Каких-либо сомнений в этом не возникает. Поэтому любая копия завещания не будет иметь какого-либо воздействия.

— Возражение господина Мейсона снимается, — постановил судья Грейсон.

— Я всегда был близок к сестре своей жены. Я старший из двух ее зятьев. Моя свояченица Лоретта Трент держала завещание в запечатанном конверте в ящике стола. Примерно четыре года назад она сказала мне об этом и попросила вскрыть, конверт в случае своей смерти.

— После трагического случая, произошедшего в прошлую среду, понимая, что могут возникнуть вопросы о соблюдении определенной процедуры в этом деле, я связался с управлением окружного прокурора и вскрыл конверт в присутствии адвоката, банкира и окружного прокурора.

— Что содержалось в конверте?

— Там находился документ, якобы являющийся последним завещанием Лоретты Трент.

— У вас с собой этот документ?

— Да.

— Предъявите, пожалуйста.

Келвин вытащил из кармана сложенный документ.

— Вы как-нибудь обозначили документ, чтобы можно было провести его идентификацию? — спросил судья Грейсон.

— Каждая страница этого документа, — заявил Келвин, — обозначена моими инициалами, а также инициалами окружного прокурора Гамильтона Бергера, банкира, который при этом присутствовал, и адвоката.

— Этого достаточно, — сказал с улыбкой судья Грейсон. — Это, как я понимаю, ваши инициалы, написанные вами?

— Да, именно так.

Судья Грейсон внимательно рассмотрел документ, затем передал его Мейсону.

Мейсон изучил документ.

— Я хочу, чтобы он был приобщен к делу в качестве вещественного доказательства, — заявил Касуэлл. — Поскольку это оригинал завещания, я предлагаю снять с него копию, заверить и затем использовать ее вместо оригинала в качестве вещественного доказательства.

— Нет возражений, — заявил Мейсон.

— Я хотел бы для протокола прочитать текст завещания, а затем приобщить его к делу, — сказал Касуэлл.

Напыщенно и торжественно он приступил к чтению:

— «Я, Лоретта Трент, находясь в здравом уме и твердой памяти, заявляю, что я бездетная вдова. Из близких родственников у меня две сестры — Диана Бриггс и Максина Келвин, находящиеся соответственно замужем за Борингом Бриггсом и Гордоном Келвином.

Далее я заявляю, что в течение многих лет они живут вместе со мной в одном доме, что я очень привязана к своим зятьям, они мне, как родные братья. Я люблю и уважаю своих сестер.

Однако я понимаю, что женщины, особенно мои сестры, не обладают проницательным умом, необходимой деловой хваткой, что не позволяет им заниматься решением различных проблем, связанных с управлением моим хозяйством.

Поэтому я назначаю Гордона Келвина своим душеприказчиком.

За исключением упомянутых в завещании специальных распоряжений я прошу все оставшееся имущество, не подлежащее налогообложению наследство и недвижимость разделить в равных долях между Дианой и Борингом Бриггс, Максиной и Гордоном Келвин».

Касуэлл внушительно помолчал, оглядел притихшую публику, затем продолжил чтение:

«Кроме того, я завещаю своей сестре Диане Бриггс 50 тысяч долларов, другой сестре, Максине Келвин, — такую же сумму.

Однако имеются несколько человек, — тут Касуэлл замолчал, вновь окинул взором публику в зале заседаний, — которые проявили свою глубокую преданность мне.

Прежде всего я хочу назвать доктора Ферриса Алтона.

Поскольку Алтон специализируется по заболеваниям внутренних органов, не занимается хирургией, он практикует в такой области медицины, которая по сравнению с хирургией оплачивается недостаточно высоко…»

Виргиния Бакстер вцепилась своими крепкими пальцами в колени Мейсона.

— Ой, да, да, — прошептала она. — Сейчас я вспоминаю это место. Помню, как печатала его. Я помню, как она высоко отзывалась о…

— Тише, — предупредил Виргинию Мейсон.

Джерри Касуэлл продолжал читать:

«Доктор Алтон преданно лечил меня, всегда работал очень много и тем не менее у него нет достаточных накоплений на обеспеченную старость. Поэтому я завещаю доктору Алтону 100 тысяч долларов.

Есть еще два человека, привязанность и преданность которых всегда восхищали меня. Это Джордж Иган, мой шофер, и Анна Фритч, ухаживавшая за мной при недомоганиях.

Я не хочу, чтобы моя смерть явилась для них событием, вознесшим их из бедности к богатству, но я в равной степени не хочу забывать их услуг.

Поэтому я завещаю моему шоферу Джорджу Игану 50 тысяч долларов в надежде, что с помощью этих средств он сумеет открыть собственное дело. Анне Фритч я также завещаю 50 тысяч долларов».

Касуэлл торопливо перевернул страницу, как это обычно делает человек, заканчивающий чтение важного документа.

«Если кто-то, конкретный человек или группа лиц, будет оспаривать данное завещание или будет утверждать, что он или она является моими наследниками, а я вольно или невольно забыла о нем, я завещаю такому, лицу 100 долларов». Кроме того, — заявил Касуэлл, — в завещании имеется обычный заключительный параграф и дата. Оно подписано завещательницей и свидетелями — покойным Делано Банноком, адвокатом, и, — тут Касуэлл сделал многозначительный жест в сторону обвиняемой, — Виргинией Бакстер.

С полуоткрытым ртом Виргиния смотрела на него.

Мейсон сжал ее руку, чтобы она вернулась в реальный мир.

— Вы закончили допрос данного свидетеля? — спросил Касуэлла судья Грейсон.

— Да, ваша честь.

— Будете ли вести перекрестный допрос?

Мейсон встал.

— Это завещание было обнаружено вами в запечатанном конверте?

— Да. Запечатанный конверт лежал в ящике, именно на том месте, о котором говорила Лоретта Трент. Завещание находилось в запечатанном конверте.

— Что вы сделали с ним?

— Я положил его в сейф и позвонил окружному прокурору.

— Где находился сейф?

— В моей спальной комнате.

— Сейф уже имелся в этой комнате, когда вы начали использовать его?

— Нет, я его там поставил.

— Зачем?

— Дом большой, а у меня есть определенные ценные вещи. Репутация Лоретты Трент как очень богатой женщины широко известна. Поэтому я попросил поставить сейф, где моя жена могла бы хранить свои драгоценности, а я — деньги.