Кровь и черника - Алексей Александрович Кротов Страница 24

– Как там Таисия Игнатьевна? – поспешно задал он упреждающий вопрос. – Что-нибудь слышно о ней или от нее?

– Увы и ах, Еремей Галактионович! – лицо Образцовой посетило искреннее сожаление. – Давно уже не звонила, да и не писала.

– Ну, значит всё в порядке, – ободряюще предположил следователь. – Отдыхает, веселится вовсю.

– А, я понимаю ваш интерес, – пристально прищурилась Образцова.

Изменение в интонации и выражении ее лица Баринов мысленно охарактеризовал как проявление хитрости.

– Вы рассчитываете на ее помощь в расследовании, признайтесь, Еремей Галактионович! – и не удержавшись, главная местная сплетница всё же погрозила следователю пальцем.

– Ну, ее помощь была бы не лишней, – сознался Макушкин. – Когда же, хотя бы примерно, вы ее ожидаете?

– Честно говоря, я не знаю, – задумалась Ленка. – Надо спросить у Маши, она больше следит за такими вещами.

«Видимо, у них поделена зона ответственности», – с восхищением подумал лейтенант.

Ленка тут же обратилась к нему с вопросом:

– Как вам настойка, Федор?

– Замечательная, Елена Поликарповна! – искренне отозвался тот.

– Я очень рада, да вы закусывайте, – и она придвинула ему тарелку с тонко нарезанной останкинской колбасой.

Баринов, естественно, закусил, а Макушкин уже подготовил новый вопрос:

– А лично у вас, Елена Поликарповна, есть соображения по поводу убийства?

Надо отдать следователю должное, он смог озадачить сплетницу.

– Соображения, это, конечно, сильно сказано, – начала бормотать она. – Но вообще, знаете ли, уж не знаю почему… Обычно на чужих склонна думать… Вот взять, например, этих Штеменко, малоприятные, скажу вам, люди. Хотя дочка у них замечательная!

– Они не нравятся вам чем-то конкретным? – поспешил уточнить Еремей Галактионович.

– Да нет, подозрительных фактов я не имею, так, профессиональная интуиция.

«Ого!» – отметил про себя Баринов.

– Вы человек опытный и ваша интуиция, безусловно, заслуживает внимания, – сказал Макушкин и как бы мимоходом взглянул на часы, но сделал это так, чтобы Образцова заметила.

– О, я вас, похоже, утомила, – тут же прореагировала сплетница и буквально через полчаса, угостив сотрудников милиции заключительной на тот день порцией ценной, с точки зрения Ленки, информации, следователь и сержант были отпущены на боковую.

Весь завтрашний день Макушкин и Баринов посвятили выяснению следующего факта: оставался ли кто-либо один в лесу в день убийства Саврасовой и, если оставался, то на какое время. Все опрошенные, а именно: Штеменко, Цепкина, Редькины, Дудкин, Рулеткин, Егоров, Полетаева, Синицкие и Цельские, кто с неохотой, а кто – и за милую душу, предоставили нужную информацию. Практически все, исключая Коробочку, допустили, что в какой-то, – в короткий ли, длинный отрезок времени, – они, возможно, оставались одни, во всяком случае, никого вокруг не видели.

Что касается Пелагеи Егоровны, то она чуть ли не с радостью отвечала на вопросы следователя, но упорно настаивала, что ее постоянно кто-то видел.

– Я персона заметная в деревне, – безапелляционно заявила она. – Уверена, что меня постоянно кто-нибудь видел. Вот Зоя, например.

– А ваша дочь говорит, что было пару моментов, когда она вас не видела, – осторожно заикнулся Макушкин.

– Это она просто забыла, – отмахнулась Цепкина. – Небось, перегрелась на солнце.

Опасаясь рассердить дружественно настроенную к нему потенциально грозную свидетельницу, следователь счел за лучшее не настаивать.

– Ну и что мы имеем в сухом остатке? – размышлял вслух Макушкин.

Они с Бариновым решили прогуляться к Крутой, благо погода была превосходная.

– Да как и следовало ожидать, Еремей Галактионович, – невесело откликнулся сержант. – Совершенно ясно, что любой мог это сделать, ведь в этом дурацком лесу невозможно постоянно держать друг друга в поле зрения. Получается, любой мог это сделать, – подытожил свой короткий монолог Баринов.

– Нельзя исключить и кого-то, о чьем присутствии мы вообще не знаем, Федор. Неизвестный фактор, так сказать, – важно поднял указательный палец левой руки Макушкин, а правой неспеша, видимо для солидности, провел по бороде.

– Очень умная мысль, Еремей Галактионович! – искренне загорелся Баринов. – А что вы думаете насчет карты и кладов? – вдруг сменил он тему. – Как по-вашему, это точно имеет отношение к делу?

Мысли у молодого коллеги явно скакали, как блохи, что не укрылось от старшего товарища, который молчаливо принял эту особенность мышления сержанта к сведению.

– Думаю, да, Федор, это перспективная версия. Мне вот какая мысль не дает покоя… – нахмурился следователь.

– Да, Еремей Галактионович? – живо, чуть ли не глядя ему в рот, отреагировал Баринов.

Ответить Макушкин не успел, прямо перед ним, как бы ниоткуда, материализовался женский силуэт. По мере того, как он принимал более четкие очертания, Еремей Галактионович начал смутно узнавать человека.

– Я видела Женщину в белом, – каким-то не то скрежещущим, не то дребезжащим голосом проскрипела седая патлатая старуха. – Причем видела на сумрачном фоне, а это предвещает не просто беду, но Большую беду.

– К-к-кажется я вас знаю… – начал было заикаться от неожиданности Макушкин, но быстро взял себя в руки и заговорил более уверенно. – Вас ведь зовут Шельма?

– Надо же, запомнил! – то ли засмеялась, то ли ухмыльнулась она. – Вообще-то меня зовут Марфа, но это не главное. А главное, предупредить вас хочу, много смертей предстоит вскоре, очень много.

– Вы знаете что-то конкретное? – осторожно начал искать подходы следователь.

– Конкретное? – надтреснуто усмехнулась Шельма. – Конкретно пусть вам прокурор ваш вещает. Он у вас циник еще тот.

– Помочь нам чем-нибудь вы или эта женщина ваша может? – твердо встал на деловые рельсы Макушкин.

– Я-то нет, а Женщина в белом может, да только захочет ли?

– А как сделать, чтобы захотела? – следователь был сильно заинтересован.

– Если захочет помочь, я узнаю и сообщу вам или Таисии, когда та вернется, – уже серьезным тоном ответила Марфа. – Ну, бывайте сыщики! – и старуха неспеша зашагала куда-то по лесной тропинке.

– Это и есть та самая знаменитая Шельма, Еремей Галактионович? – немного придя в себя, задал вопрос Баринов.

– Она, она, а кто же еще? – механически, как робот, протянул все еще находившийся под впечатлением старший коллега.

* * *

Пока следователь и лейтенант толкли воду в ступе, как те лягушки, что пытались лапами взбить масло, убийца сосредоточенно обдумывал следующий шаг.

«Весь вопрос в том, сколько же кусков карты – четыре или пять?» – размышлял преступник.

«И еще очень важно, кто из живущих в деревне в курсе дела? Похоже меня никто не видел в момент убийства, иначе это проявилось бы уже как-нибудь. Однако расслабляться рано, ох, как рано! Я, кажется, догадываюсь, у кого есть один из недостающих кусков. Пора,