Колин Декстер - Панихида по усопшим Страница 25

В перерыве один из важных деятелей временно снял ризу и, вознесшись быстрыми шагами по винтовой лестнице на кафедру, принялся наставлять свою паству об опасностях и глупостях блуда. Но Морс сидел на протяжении проповеди, как тот, к кому увещевания не относятся. Один или два раза он поискал глазами Рут, но всех членов женского пола, теперь заслоняла толстая восьмиугольная колонна. Морс откинулся назад, рассматривая цвета оконных витражей: глубокий красный рубин, дымчато-синий сапфир и яркий изумруд, – его ум продрейфовал назад в детство, когда он и сам пел в хоре…

Льюис, также, хотя и по иным причинам, очень быстро потерял интерес к вопросам блуда. Будучи, в любом случае, из тех, кто редко бросал похотливые взгляды «на жену ближнего своего», он позволил своему уму спокойно пройтись еще раз по делу, и спросил себя, был ли прав Морс, настаивая, что еще один визит на церковную службу наверняка поможет разжечь ассоциации, «чтобы закрутить коктейль из атомов», как Морс изложил это – все, это может означать…

Потребовалось около двадцати минут, чтобы проповедник исчерпал свои антиплотские увещевания; после чего он сошел с кафедры, исчез из поля зрения за экраном со стороны часовни Девы Марии, потом повторно появился, опять облачившись в ризу, в верхней части главного алтаря. Это было сигналом для двух других членов триумвирата подниматься и идти в ногу к алтарю, где они присоединились к своему собрату. Певчие снова обратились к партитуре Палестрины, и после многократного преклонения колен, крещений и поклонов, служба подошла к решающему моменту. «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое», сказал священник, и два его помощника вдруг наклонились к алтарю с идеальной синхронизацией движений и жестов – как если бы эти двое были одним. Да, так же, как если бы двое – один…

И в памяти Морса всплыл случай, когда в детстве он был на шоу в концертном зале с родителями. В одном из номеров женщина танцевала перед огромным зеркалом, и в течение первых нескольких минут он был не в состоянии ничего понять вообще. Она не особенно ловко владела телом, и все же публика, казалось, была в восторге от ее выступления. Только потом он сообразил: перед танцоркой не было никакого зеркала! Отражением в действительности была еще одна женщина, она танцевала, повторяя точно такие же шаги, делая в точности те же жесты, одетая точно в такой же костюм. Были две женщины – не одна. Так? Таким образом, если было двое танцоров, могли быть два священника в ночь, когда был убит Джозефс?

И мысль чайкой воспарила вновь…

Через пять минут после финального благословения, церковь опустела. Юноша в рясе, наконец, погасил последнюю свечу в галактике, и даже ревностная миссис Уолш-Аткинс ушла. Missa est ecclesia[11].

Морс встал, и они с Льюисом прогулялись к часовне Девы Марии, там они постояли, читая душевное напоминание, прикрепленное к южной стене:

В склепе похоронены наземные останки Ин. Болдуина – эсквайра, почетного благотворителя и верного раба этого прихода. Умер в 1732 году, в возрасте 68 лет. Покойся с миром.

Мекледжон улыбнулся безрадостно, подходя к ним, стихарь свисал с его левой руки.

– Что еще мы можем сделать для вас, джентльмены?

– Мы хотели бы получить запасной комплект церковных ключей, – сказал Морс.

– Ну, есть запасной комплект, – сказал Мекледжон, слегка нахмурившись, – можете мне сказать, зачем?

– Просто мы хотели бы иметь доступ в церковь, когда она закрыта, вот и все.

– Да я вижу, – он печально покачал головой, – у нас было несколько случаев бессмысленного вандализма, – боюсь, это в основном школьники. Я иногда задаюсь…

– Они нам понадобятся всего на несколько дней.

Мекледжон привел их в ризницу, взобрался на стул и снял связку ключей с крючка под верхней частью шторы.

– Верните мне их обратно, как только сможете, пожалуйста. Сейчас у нас есть только четыре комплекта, и кому-то они всегда требуются – и для колокольного звона, и для разного рода вещей.

Морс посмотрел на связку, прежде чем положить ее в карман: старомодные ключи, один большой, три гораздо меньше, и все они с любопытной и тонкой кованой резьбой.

– Может нам запереть дверь за собой? – спросил Морс. Это должно было прозвучать слегка шутливо, но получилось скорее непочтительно.

– Нет, спасибо, – ответил пастор спокойно, – у нас бывает довольно много посетителей по воскресеньям, им нравиться приходить сюда, чтобы побыть в одиночестве и подумать о жизни – даже помолиться, возможно.

Ни Морс, ни Льюис не преклонили колени за всю службу; и Льюис, по крайней мере, покидал церковь с чувством немного виноватым и немного пристыженным; это было, как если бы он повернулся спиной к священной жертве.

– Пошли, – сказал Морс, – мы теряем хорошее время для выпивки.

В 12.25 часов пополудни в тот же день, позвонил главный констебль из Шрусбери в управление полиции «Темз-Вэлли» в Кидлингтоне, где дежурный сержант тщательно записал сообщение. Он и не подумал, спросить имя звонившего, но отправил сообщение по соответствующим каналам. И только положив трубку, он понял, что не имеет ни малейшего представления, что это были за «соответствующие каналы».

Глава двадцать четвертая

Морс тянул пиво дольше, чем обычно, и поэтому Льюис осушил бокал первым.

– Вы хорошо себя чувствует, сэр?

Морс допил пиво в три или четыре гигантских глотка.

– Лучше не бывает, Льюис. Наполните его снова.

– Думаю, ваш раунд, сэр.

– Ох.

Морс облокотился рядом с наполненным бокалом и продолжил.

– Кто убил Гарри Джозефса? Это реально ключевой вопрос, не так ли?

Льюис кивнул.

– У меня возникло немало идей во время службы.

– Не надо больше идей, пожалуйста! У меня их уже слишком много. Послушайте! Главным подозреваемым должен быть человек, которого сотрудник Белла пытался выследить. Согласны? Человек, который оставался несколько раз в доме священника Лоусона, который находился в церкви, когда Джозефс был убит, и который исчез после этого. Согласны? Мы не совсем уверены в этом, но есть все шансы, что этот человек был братом Лайонела Лоусона, – Филиппом Лоусоном. Он опустившийся алкаш. Он видит наличные деньги, и он решает зажать их. Джозефс пытается остановить его, и получает нож в спину за труды. Какие-то проблемы?

– Как к Филиппу Лоусону попал нож?

– Он увидел его лежащим в доме священника, и решил его прикарманить.

– Просто на всякий случай?

– Вот именно, – сказал Морс, повернувшись к моргающему Льюису.

– Но было всего около дюжины человек на службе, поэтому пожертвования не потянули бы более чем на пару фунтов.

– Это так.

– Почему бы не подождать, одного из утренних воскресных богослужений? Тогда у него был бы шанс на пятьдесят фунтов.

– Да. Это правда.

– Почему он не сделал это?

– Не знаю.

– Но никто на самом деле не видел его в ризнице.

– Он выпустил его, как только он зарезал Джозефса.

– Должен был кто-то видеть его, или слышать?

– Возможно, он просто спрятался в ризнице – за занавеской.

– Невозможно!

– За дверью в башню, а затем, – предположил Морс, – возможно, он поднялся на башню – спрятался в помещении с колоколами… спрятался на крыше… я не знаю.

– Но эта дверь была заперта, когда полиция прибыла, – так сказано в рапорте.

– Легко. Он запер ее изнутри.

– Вы имеете в виду он имел?.. У него был ключ.

– Вы говорите, что прочитали отчет, Льюис. Что ж? Вы наверняка видели опись того, что нашли в карманах Джозефса.

Льюис увидел свет в конце туннеля, и он увидел намек на беззлобное развлечение в серо-голубых глазах инспектора, пока Морс наблюдал за ним.

– Вы имеете в виду, что они не нашли каких-либо ключей, – сказал он, наконец.

– Не было ключей.

– Вы думаете, что он вытащил их из кармана Джозефса?

– Ничто не помешало бы ему.

– Но… но если он осматривал карманы Джозефса, почему он не нашел деньги? Сто фунтов?

– А вы не предполагаете, – спросил Морс спокойно, – что это было не все, что можно было найти. Что если, скажем, там была тысяча?

– Вы имеете в виду?.. – Но Льюис не был уверен, что именно Морс имел в виду.

– Я имею в виду, что каждый, почти все, Льюис, должны были подумать, то же, что и вы: что убийца не шарил по карманам Джозефса. И этим расставили неправильные акценты, вы согласны? Получается, будто это мелкое преступление, как вы говорите, несколько пенни из пожертвований. Посмотрите, возможно, наш убийца не был в действительности сильно обеспокоен тем, что он собирался совершить преступление – он считал, что может уйти после этого. То, что его беспокоило – это чтобы кто-то не подобрался слишком близко к мотиву.

Льюис все более приходил в замешательство.