Мартин Дэвис - Загадочная птица Страница 27

Потом она поднялась зажечь лампу. Банкс наблюдал ее со спины, высокую, грациозную, прекрасную, как она бесшумно двигается по комнате с рассыпанными по плечам волосами. Обнаженное тело бледно светилось в темноте. Вспыхнула лампа, мисс Браун увидела, как его глаза блуждают по ее телу, и тихо проговорила:

— Я не приучена жеманничать.

— И не надо. Будь такой, какая есть. — Он протянул руку и увлек ее обратно под одеяло, в свои объятия.

— А как же миссис Дженкинс? — спросила она шутливо. — Ты не считаешь, что это злоупотребление ее гостеприимством?

Банкс пожал плечами.

— Миссис Дженкинс — давняя знакомая. Она обо мне высокого мнения, хотя, несомненно, станет бранить за то, что я осмелился остаться с тобой наедине.

— Ничего она не будет делать, потому что спит в своей спальне и не выйдет оттуда до утра. Марта сказала ей, что мы пьем чай в гостиной.

— А сама Марта? Она достаточно благоразумна?

— О да. И она ждала этого много недель. Твоя сдержанность ее бесила.

Банкс рассмеялся:

— С чего это?

Она подождала, пока стихнет смех, и укоризненно покачала головой.

— Понимаешь, Марта слышала все байки, какие рассказывают о Джозефе Банксе, великом путешественнике, о его приключениях в южных морях. Если половина из этого правда, ты едва ли можешь упрекнуть ее за то, что она ожидала от тебя чуть больше решительности.

Он почувствовал, что краснеет.

— Обо мне отвратительно злословят. Хотя, разумеется, в плавании случалось всякое, не отрицаю… да я и не давал обета целомудрия.

— Вот оно как. — Она провела рукой по его груди. — Я рада, что ты готов это признать. — Он ждал, что она станет поддразнивать, но молчание свидетельствовало, что ее настроение изменилось. — В конце концов, — проговорила она, обращаясь больше к себе, — я уже в этом призналась.

Мисс Браун ощутила, как напряглось его тело. Затем он перевернул ее лицом к себе. Их головы покоились на одной подушке.

— Но у тебя не было иного выхода.

— Верно, — тихо промолвила она. — Однако люди страдают много тяжелее. Мне повезло.

— Для мужчин женское целомудрие много значит, — продолжил Банкс. — Когда ты рассказала…

— И что случилось? — Их ноги были сплетены, а лица разделяло лишь несколько дюймов.

— Это меня больно задело.

— Да, я видела. И удивилась. Честно говоря, не ожидала.

— Причиной тому, думаю, явился шок. Я не привык, чтобы женщина сообщала о подобном открыто.

— Но все же почему ты почувствовал себя задетым?

— Не знаю. Какое это имеет значение? Главное то, что я тебя нашел.

Она потянулась, провела пальцем по его носу и поцеловала в губы.

— Когда ты рассказывала мне о Понсонби, я ревновал.

— К нему?

— Да. Я ведь всегда считал тебя своим открытием. И ничьим больше.

Она улыбнулась, и Банкс тоже.

— Неужели я всегда должна быть чьей-то?

— Нет.

Продолжая улыбаться, она взяла его руку и положила себе на грудь.

— Знай, сейчас, здесь, я твоя. Полностью твоя.

— А там? — Он кивнул на окно.

Она покачала головой:

— А я не знаю, что там.

Банкс начал ласкать ее грудь.

— Я желаю, чтобы весь остальной мир исчез и мы остались вдвоем навсегда.

Мисс Браун обняла его за шею и притянула ближе.

— Но ведь ничто не существует, пока ты на это не посмотришь.

— Я и не стану смотреть.

— Правильно. Но вначале поцелуй меня.

— Любимая, — прошептал Банкс.

А за окном не слышно было ни скрипа колес, ни стука копыт, вообще ни звука, и верилось, что весь мир принадлежит лишь им одним.

В десятом часу они поднялись с теплых простыней и стали одеваться. Перед тем как спуститься вниз, Банкс в последний раз оглядел спальню в зеленоватых и желто-коричневых тонах, горящую лампу, смятые простыни, подушку с двумя вмятинами, где покоились их головы. Подождал, пока мисс Браун причешется.

— Здесь ведь не только Марта, есть и другие слуги. Ты не боишься за свою репутацию?

— У меня нет репутации, — усмехнулась она. — А ты не боишься за свою?

— Нет. Она у меня громкая. Ведь для многих я волокита и развратник. А кроме того…

— Мир судит мужчин иначе, чем женщин?

— Да.

Она кивнула, приглаживая волосы. Банкс наблюдал за выбившимся локоном, как она его убрала, а он выбился снова.

— Я не хочу, чтобы ты оставалась тут надолго. Слишком далеко. Я сниму для тебя апартаменты в Лондоне. Где-нибудь в тихом месте. Тебе там будет хорошо.

Она закончила закалывать волосы и посмотрела на него:

— Я становлюсь твоей содержанкой?

Банкс помолчал.

— Нет, женщиной, с которой я хочу быть.

Мисс Браун подошла, положила ладони на его грудь.

— Тебе не нужно объяснять. Я понимаю, кем могу и кем не могу быть. Но если ты собираешься держать меня при себе, то тебе придется согласиться на кое-какие условия.

Он кивнул, немного насторожившись.

— Переезжать в Лондон мне рано. Даже Ричмонд по-прежнему для меня чужой, а Лондон и подавно. К тому же ты скоро отправишься в путешествие. А ждать тебя я бы предпочла здесь, где до леса рукой подать.

— А что еще?

— Я не стану жить под фамилией отца. Когда люди будут говорить о твоей содержанке, то пусть хотя бы не связывают ее с девочкой из Ревсби, которая встречалась с тобой в лесу. Не хочу доставлять им удовольствие.

— Конечно, мисс Браун. Как пожелаешь. — Банкс погладил ее щеку. — Мне нравится эта фамилия.

Она посмотрела ему в лицо.

— Последнее условие будет для тебя самым трудным. Когда ты женишься…

— Зачем это мне?

— Ты женишься. Должен жениться. Так вот, когда это случится, я не желаю быть тебе помехой. И потом… я ведь тебя люблю. Так что, когда наступит время, что ты больше не сможешь быть со мной таким, каким ты был сегодня, я соберу вещи и уйду.

— Этого никогда не случится. Но конечно, ты свободна уйти в любое время. Я не намерен помещать тебя в клетку и позабочусь снабдить тебя средствами, чтобы ты могла поступать как хочешь.

— И ты позволишь мне уйти? Не станешь преследовать?

— Я начинаю думать, что ты решила меня покинуть.

— Понимаешь, — тихо промолвила она, — если нам суждено расстаться, то я хочу к этому быть готовой. Тогда не так будет больно.

— Ш-ш-ш, — прошептал Банкс, мягко касаясь кончиком пальца ее губ.

Когда же она попыталась снова заговорить, он закрыл ее рот поцелуем.

Она смотрела из окна, как он легкой походкой вышел в темноту, а затем двинулась в гостиную, где ждала ее Марта.

— У вас все благополучно, мисс?

Она покраснела.

— О да, Марта. Более чем благополучно.

— Он очень обаятельный молодой человек, мисс.

— И не только обаятельный, Марта. У него в голове знаний больше, чем во всех книгах моего отца. Он до краев наполнен идеями.

— Я это заметила, мисс, вам нравятся его идеи. Так что мы, наверное, пробудем в этом доме некоторое время.

— Да, Марта, мы пока поживем здесь.

— Ну и чудесно.

— Но… — она на секунду замолчала, — придет время, и мы вернемся назад. В Линкольншир. Вы это знаете?

Марта оторвала взгляд от окна, перестав следить за удаляющейся каретой Банкса.

— Да, я знаю, мисс. Но и тогда все будет хорошо. Я уверена.

Мисс Браун дождалась, когда Марта отправится спать, и поднялась в свою спальню. Там все было как и при нем. Тускло горящая лампа, смятая постель. Раздеваясь, она вспоминала каждое мгновение того, что происходило между ними, а когда наконец легла под одеяло, ощутила на своем теле его запах.

Банкс возвращался в Лондон, наполненный восторгом. Он даже не представлял, что такие женщины существуют на свете. Какой ум, какая дивная фантазия! У него перехватило дыхание, когда он вспомнил, какой она была в его объятиях. Живая, любящая, желанная.

Он вылез из кареты на Нью-Берлингтон-стрит и прошел пешком несколько кварталов до жилища Соландера. Кричал, стучал, гремел замками, пребывая в лучезарном настроении, пока дверь не открылась, а затем взбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Ему не терпелось рассказать другу о своем сокровище.

Наконец Банкс ворвался в кабинет. Соландер, сидящий за письменным столом, поднял голову от бумаг и улыбнулся.

— Что на сей раз, Джозеф? — спросил он, откладывая перо. — Новая идея или новая женщина? В любом случае, судя по вашему виду, это больше, чем обычное увлечение.

А Банкс, глядя на своего самого близкого друга, молчал, впервые не зная, что сказать. Он лишь смущенно пожал плечами.

— Соландер, простите меня, но я вдруг сообразил, что совершенно забыл, зачем пришел. Нет, пожалуйста, сидите. Понимаете, это, наверное, бренди, я выпил его изрядно. Так что будет лучше, если я уйду.

Соландер изумленно наблюдал, как Банкс шагнул за дверь и стал медленно спускаться по лестнице.