Эллери Куин - Смерть в Голливуде Страница 29

Из этого следует только одно — что они, скорее всего, объявились тут в двадцать седьмом, — с горечью заключил Китс. — Открыли вместе торговлю драгоценностями и сумели весьма преуспеть в этом до того момента, как в двадцать девятом разразился экономический кризис. Они никогда не зависели от рынка, поэтому избежали разорения благодаря своему нестандартному подходу к ведению дел. Сегодня фирма «Хилл и Приам» входит в группу крупнейших в своей области. Говорят, что они обладают одним из самых больших драгоценных запасов в Соединенных Штатах. Недурно, а?

— Но ведь не могли же они начать свою ювелирную торговлю на пустом месте? — недоумевал Эллери. — Неужели нет никаких следов их предыдущих связей в этой сфере? Ну хоть одной-двух строчек: хоть где-нибудь?

— Нигде. Ни одной. Вплоть до 1927-го.

— Да вы хорошо ли смотрели? Ну Хилл-то, по крайней мере, один раз должен был покинуть пределы Штатов, чтобы завязать отношения с иностранными фирмами? Лаурел говорила мне, что у них есть представительства в Амстердаме и Южной Африке. А тут уж без регистрации, загранпаспорта, свидетельства о рождении не обойтись.

— На это и я возлагал самые большие надежды, — Китс быстро сунул в рот свежую сигарету. — Но тут выяснилось, что Хилл и Приам в буквальном смысле не имели своих филиалов за границей. Они просто работали по договорам с уже существующими фирмами. У них там были крупные вклады, но все операции производились — и производятся — через посредников. Такое ощущение, что ни Хилл, ни Приам самолично из Америки не выезжали в течение почти двадцати трех лет. Так как в течение последних двадцати трех лет у нас имеются обычные регулярные свидетельства их деятельности. — Китс пожал плечами. — В Нью-Йорке их филиал открылся в начале двадцать девятого года, и Приам занимался им лично. Но, в сущности, он только зарегистрировал его, подобрал сотрудников и вернулся назад. А всем распоряжался и распоряжается по сей день доверенный служащий. Затем Приам повстречался с Делией Кольер Макгоуэн и женился на ней. И тут с ним случился инсульт. После этого он имел с фирмой весьма опосредованную связь.

— То есть Приаму ни разу не пришлось предъявлять свидетельство о рождении?

— Ни разу. И в его положении теперь вряд ли придется. Он, например, никогда не участвует в выборах. И если от него вдруг потребуют доказать свое право на американские гражданство — ну, объяснить, откуда он родом и все прочее — я полагаю, этого долго не удастся добиться. Так что на него скорее всего просто махнут рукой.

— А война?

— И Хилл, и Приам к началу второй мировой уже вышли из призывного возраста. Поэтому не проходили перерегистрацию. Попытки обнаружить их имена в учетных списках первой мировой потерпели неудачу.

— Вы заинтриговали меня в высшей степени, лейтенант! Неужели у Лендера Хилла не было даже страхового полиса?

— Ни одного до 1927 года. Во всех страховых документах после этого года он указывал местом рождения Чикаго. Я проверил все архивы штата Иллинойс — имя Лендера Хилла там не встречается. Это подлог. А Приам вообще никогда ничего не страховал. Значит страховые фирмы и прочее в данном случае бесполезны.

Другими словами, — подытожил Китс, — все говорит за то, что оба наших подопечных всеми силами избегали оставлять какую-либо информацию о своей жизни до 1927 года — до появления их в Лос-Анджелесе. Из этого следует один вывод…

— Что до 1927 года никакого Лендера Хилла и Роджера Приама и в помине не было, — обескураженно пробормотал Эллери. — И что их истинные имена вовсе не Хилл и не Приам.

— Выходит так.

Эллери встал и отошел к окну. Сквозь стекло виднелся теряющийся в дымке знакомый пейзаж.

— Лейтенант, — внезапно обернулся он, — а вы проверили, насколько Приам действительно парализован?

Китс усмехнулся:

— Если вам охота блуждать в дебрях терминологии, то я могу буквально завалить вас различными результатами обследований, сделанных светилами медицины. А если говорить человеческим языком, то он болен, безнадежно болен. Кстати — любопытная деталь — врачам никогда не удавалось ничего узнать о прежнем состоянии его здоровья, так что тут тоже тупик.

— Вы ужасно дотошны, Китс. Не могу не поздравить вас. Теперь вам еще стоит только заявить, что вы и об Альфреде Уоллесе ничего не узнали — и я паду перед вами ниц.

Китс повернулся к входной двери, взял коврик и расстелил его перед Эллери.

— Можете падать.

— Что-о?! И об Уоллесе ничего?

— Совершенно верно. — Китс сплюнул крошки табака. — Все, что я смог выяснить о мистере Альфреде Уоллесе, не идет раньше того дня, когда Приам нанял его — всего лишь год назад.

— Но это невозможно! — взорвался Эллери. — Не все же трое сразу!

— Конечно, он не с неба свалился, я уверен. Но откуда — как раз сейчас я и пытаюсь это выяснить…

— Но Китс! Год… это совсем недавно.

— Я знаю, — расплылся в саркастической усмешке Китс, не выпуская сигареты изо рта. — Я знаю, что больше всего на свете вам хотелось бы оказаться сейчас у себя в Нью-Йорке, где у вас под рукой был бы весь арсенал уголовной полиции. Уж больно диковинный этот случай с Уоллесом. А поскольку мне ничем не удалось порадовать вас сегодня, я хотел бы хоть как-то исправить положение. Я не стал заводиться с разными запросами, звонками, телеграммами и прочим. Решил взять быка за рога. Как насчет того, чтобы допросить Уоллеса лично?

— Прямо сейчас? Вы что, вызвали его? — воскликнул Эллери.

— Ждет в соседней комнате. Его вежливо пригласили заглянуть к нам и немного побеседовать. Он вроде бы не возражал — заявил, что у него все равно выходной. Там один из наших его развлекает.

Эллери передвинул стул в самый темный угол комнаты и сказал:

— Ведите.

Альфред Уоллес вошел, улыбаясь. Бодр, свеж и неуязвим для жары, сводящей с ума прочих смертных. Только седоватые кудри слегка взмокли. Летняя шляпа с опущенными полями была небрежно сдвинута на затылок, в отвороте летней куртки алела маленькая гвоздика.

— Ах, мистер, Куин! — приветствовал он Эллери. — Так это из-за вас лейтенант Китс продержал меня тут около часа.

— Боюсь, что да, — отвечал Эллери, не вставая со стула.

Но Китс старался держаться повежливее.

— Приношу свои извинения, мистер Уоллес. Вот стул, садитесь, пожалуйста. Видите ли, не каждый день приходится заниматься расследованием убийства.

— Вы имеете в виду — предполагаемого убийства, лейтенант, — поправил его Уоллес, усаживаясь поудобнее и невозмутимо закинув ногу на ногу. Шляпу он аккуратно расположил на колене. — Выяснили что-нибудь новенькое?

— Что-нибудь новенькое наверняка выяснится, мистер Уоллес, если вы любезно ответите на несколько наших вопросов.

— Я? — Уоллес поднял красивые, четко очерченные брови. — Так вот почему вы поставили мой стул так, чтобы солнце било мне прямо в глаза? — Уоллес забавлялся от души.

Китс молча опустил пышные шторы.

— Благодарю вас, лейтенант. Я с радостью отвечу на все ваши вопросы. Если, конечно, это будет в моих силах.

— Нe думаю, чтобы на мой первый вопрос было бы сложно дать ответ. Откуда вы приехали сюда, мистер Уоллес?

— Откуда? — Уоллес погрузился в раздумье. — Вот как раз на этот-то вопрос я и не в состоянии ответить.

— Скорее — не хотите?

— Нет. Именно не могу.

— То есть вы не знаете, откуда приехали, так, что ли?

— Именно так.

— Если мистер Уоллес сразу решил избрать подобную линию поведения, — заявил из своего угла Эллери, — то нам лучше прекратить разговор.

— Вы неверно истолковали мои слова, мистер Куин, — серьезно сказал Альфред. — Я не запираюсь. Я не могу сообщить вам, джентльмены, откуда я прибыл, по той простой причине, что я и сам этого не знаю. Со мной произошел один из тех любопытных курьезов, которые любят обсуждать в хронике происшествий. Я — жертва амнезии.[7] Китс бросил быстрый взгляд в сторону Эллери.

— Ладно, Уоллес. Тогда все.

— Нет, не все, лейтенант. Не думайте, что мои слова бездоказательны. И теперь, если уже речь зашла об этом, я настаиваю на доказательствах. Вы ведете протокол допроса? Я хочу, что бы мои слова были зафиксированы, как положено.

Китс махнул рукой и уставился на него отчасти подозрительно, отчасти изумленно.

— Однажды около полутора лет назад — а точнее шестнадцатого января прошлого года — я обнаружил себя в Лас-Вегасе, штат Невада, на углу какой-то улицы, — невозмутимо заговорил Уоллес. — Я понятия не имел, как меня звать, кто я, откуда и как меня занесло туда. Я был одет в грязный костюм явно с чужого плеча и изрядно избит. Я обшарил карманы — пусто. Ни бумажника, ни документов, ничего. И ни гроша. Я подошел к полицейскому и объяснил ситуацию. Он забрал меня в отделение. Позвали врача. Его имя — доктор Джеймс Катбилл, адрес — 515, Пятая Норс-Стрит, Лас-Вегас. Запомнили, лейтенант?