Кровавая правая рука. Билеты на тот - Джоэль Таунсли Роджерс Страница 29

— Доктор, мне следовало бы извиниться перед вами за беспорядок, — улыбнулся он. — Обычно здесь убирает Джон Флейл, но если за ним не проследить, он делает всё кое-как. Я был занят в саду и не посмотрел, что здесь творится. Надеюсь, вы нашли себе чистую чашку?

— Нет, я сполоснул. Кстати, вода у вас очень вкусная и прохладная.

— Да, — кивнул он, — здесь колодец глубиной двести футов. Он прорыт до самого скального основания, поэтому у меня такая хорошая вода. А может быть, доктор, — добавил Мак-Комер, изучающе глядя на меня, — вы хотите чего-нибудь покрепче? Я-то сам не пью, поэтому сразу не догадался вам предложить. Но у меня есть в кабинете немного медицинского спирта, из которого можно быстро сделать настойку.

Я поблагодарил и отказался — сказал, что тоже не пью. Может быть, небольшая выпивка и не вредит обычным людям, а иногда даже необходима, чтобы снять напряжение, но хирург никогда не должен притрагиваться к спиртному.

Я понял, что профессор сказал правду — он тоже совсем не пьет. Стало ясно, что промелькнувшая у меня мысль о том, что он может быть тайным алкоголиком — просто глупость. Даже случайный запой оставляет на человеке свои отметины. По меньшей мере, он ускоряет старение, и человек выглядит старше своих лет. А тело Мак-Комера, насколько я мог судить, было плотным, мышцы в хорошем Тонусе, в движениях чувствовалась сила и гибкость, как у человека в расцвете сил. Если не замечать зубов, вернее, их отсутствия, его при этом тусклом освещении вполне можно было принять за сорокалетнего. И при дневном свете он выглядел бы ненамного старше. Хотя, если учесть, что его книга уже лет тридцать считается классической, ему никак не может быть меньше шестидесяти пяти.

Возле камина на подставке с колесиками стояло что-то вроде диктофона со множеством радиоламп и проводов. Когда я спросил профессора, что это, он объяснил, что готовит продолжение «Толстого Мака». Он диктует текст на магнитофон, а специально нанятая стенографистка в Нью-Йорке расшифровывает записи. Когда мы уходили из кухни, Мак-Комер закатил аппарат в пристроенный рядом с кухней небольшой обшитый деревом чулан.

Мы вышли во двор. Профессор сказал, что на одном из колес его машины пробита покрышка, а на запаске протектор совсем стерся. Он специально оставил сегодня машину перед гаражом, чтобы Джон Флейл завулканизировал камеру. Но тот, видно, не успел. Впрочем, кажется, до места, где я оставил машину, не так уж далеко идти?

— Нет, — ответил я. — Это как раз на развилке, где начинается Топкая дорога.

Из стоявшей на заднем крыльце коробки с продуктами я достал банан, на ходу почистил и съел его. Я ничего не ел с тех пор, как утром, перед тем, как сесть в самолет, выпил чашку кофе с пирожком. Может быть, от голода у меня так раскалывалась голова?

Старый Адам все еще не был уверен, что я действительно ничего не видел. Не то, чтобы он считал, что я сознательно лгу. И все-таки он никак не мог в это поверить. Может быть, я почему-то забыл о том, что видел, и вспомню это позже. У него был с собой карманный фонарик, и он развлекался на ходу, то и дело освещая каменистую поверхность дороги.

— Вы не помните, как называется эта покрышка, где протектор выполнен в виде соединенных букв «S»? — задумчиво пробормотал он. — Кажется, «Сегурни»? Что-то вроде «Серебряные покрышки Сегурни».

— Да, кажется, так они и называются, — кивнул я. — Когда то эта фирма выпускала большие серые спортивные фаэтоны с фотографией красивой девушки на руле и с красной обивкой. Сейчас таких уже не достать.

— Однако такие машины еще встречаются, — немного раздраженно сказал профессор. — Автомобиль Декстера должен выглядеть именно так. Вот, посмотрите, здесь на дороге свежие следы. По-моему, эта машина проехала не больше часа назад.

Мы остановились и присели на корточки.

— Где? — спросил я.

Мак-Комер коснулся дороги грубым коричневым пальцем.

— Вот характерное «S», — нетерпеливо сказал он. — Здесь и вот здесь. Да, машина проехала недавно. Неужели вы не видите, доктор? — Что у вас с глазами?

— У меня аккомодация десять-Д, — сказал я. — Нормальное зрение.

— В этом-то все дело, — сказал он выпрямляясь. — Вы бы их легко разглядели, если бы носили очки. Ничего страшного.

Мы двинулись дальше. Мак-Комер по-прежнему светил фонариком на дорогу. Может быть, он мне не поверил — подумал, что на самом деле я ношу очки, а сейчас просто не признался из мелкого тщеславия, свойственного некоторым людям. Мак-Комер должен был знать, что такое аккомодация десять-Д и нормальное зрение. Он, наверняка, знал офтальмологию лучше любого окулиста, а анатомию лучше анатома, хотя и не был практическим врачом. У меня и в самом деле отличное зрение. Недавно я прошел комиссию в морскую авиацию, и в следующем месяце получу наконец свои нашивки после трехлетней борьбы за уход из больницы Святого Джонса — в армии тоже нужны хирурги. Так что я в своем зрении не сомневаюсь.

Я подумал, что Мак-Комер, может быть, просто внушил себе, что видит эти следы. Он знал, что мимо проехала машина — значит, здесь должны быть следы. Но я уверен, что никаких следов нет. Дорога твердая и сухая, и на ней нет пыли, на которой колеса могли бы оставить след. Твердая коричневая глина, кремневая галька и гранит.

Но серый автомобиль смерти все-таки проехал здесь, независимо от того, остались следы или нет. В этом профессор прав.

Мы подошли к дому с крышей-скелетом и выбитыми стеклами, стоящему среди высокой травы. Здесь, совсем рядом, я слышал странное кваканье, когда поднял эту чертову шляпу, а потом отшвырнул ее в сторону и пошел дальше.

Сейчас было тихо. Но на дороге возле этого места была кровь. Капли и маленькие лужицы. Они блестели в пляшущем свете фонарика. Мак-Комер остановился рядом со мной, наклонив лысую голову и ссутулившись. Да, это было то самое место. Но в прошлый раз я прошел мимо, не заметив крови. На дороге виден был круглый кровавый след ботинка на каучуковой подошве. Это был мой след.

Мы пошли по кровавому следу в заросший высокой травой кювет и там увидели Флейла. Он лежал навзничь на влажной земле, на дне канавы. Черные индейские глаза на смуглом лице смотрели в небо. Блестящие черные индейские волосы лежали, как подушка, под его головой. На Флейле была та же пропотевшая синяя рубашка, брюки цвета хаки