Адриан Дойл - Тайна закрытой комнаты Страница 3

Я невольно вздрогнул, увидев около окон, слева от парадной двери, белую фигуру и тюрбан индуса-дворецкого. Чандра Лал, неподвижный, как индусский идол, смотрел на нас. Затем он вошел в дом.

Было заметно, что Чандра Лал произвел впечатление и на Шерлока Холмса. Я видел, как поднялись его плечи под пальто, когда он смотрел вслед удаляющейся фигуре слуги-индуса. Хотя первое окно слева от парадной двери осталось целым, выемка в клумбе показывала, откуда был вытащен большой камень; а второе окно, еще левее двери, было разбито вдребезги. Именно через это отверстие бесшумными шагами и ушел в дом индус-дворецкий.

Холмс присвистнул, но не произнес ни слова до тех пор, пока Кора Меррей не отошла от нас.

– Скажите мне, Уотсон, – сказал он. – Вы не заметили ничего странного или непоследовательного в рассказе мисс Меррей?

– Странное и ужасное, да! – признался я. – Но непоследовательного? Нет, ничего.

– Но вы же сами первый протестовали по этому поводу.

– Дорогой мой, я не произнес ни слова протеста сегодня утром.

– Возможно, не сегодня утром, – сказал Шерлок Холмс. – А, инспектор Мак! Мы с вами сталкиваемся еще на одной проблеме!

В разбитом окне, осторожно переступая через валявшиеся осколки, появился молодой человек с веснушчатым лицом, светлыми волосами и характерными манерами полицейского офицера.

– Боже мой, мистер Холмс, неужели вы называете это проблемой? – воскликнул Макдоналд, поднимая вверх брови. – Если, конечно, вы не имеете в виду вопрос, почему полковник Ворбертон сошел с ума.

– Хорошо, хорошо, – добродушно сказал Холмс. – Я полагаю, вы разрешите нам войти в комнату.

– С удовольствием! – ответил молодой шотландец.

Мы оказались в высокой узкой комнате; хотя в ней стояли удобные кресла, она походила на какой-то варварский музей. Напротив окна на комоде из черного дерева стоял необычайный предмет – коричневая с позолотой маска с большими глазами из твердых и сверкающих голубых камней.

– Хорошая штучка, не правда ли? – хмыкнул Макдоналд. – Это маска смерти, которая действует на индусов, как на шотландцев заклинания. Майор Эрншоу и капитан Лэшер сейчас в кабинете, у них уже головы распухли от разговоров.

К моему удивлению. Холмс едва взглянул на отвратительный предмет.

– Как я понимаю, инспектор Мак, – сказал он, расхаживая по комнате и заглядывая в застекленные этажерки и витрины с экспонатами, – вы уже допросили всех обитателей этого дома?

– Только этим и занимался, – простонал инспектор Макдоналд. – Но что они могут рассказать? Комната была заперта на ключ. Единственный человек, который совершил преступление, застрелив жену и себя, мертв. Что касается полиции, дело закончено. Что теперь, мистер Холмс?

Мой друг вдруг нагнулся.

– Что это? – воскликнул он, рассматривая маленький предмет, который он поднял с пола.

– Всего лишь окурок сигары полковника Ворбертона, который, как вы видите, прожег дырку в ковре, – ответил Макдоналд.

– А, вот именно.

При этих словах дверь распахнулась, и в комнату вошел дородный пожилой мужчина, который, как я решил, был майором Эрншоу. Сзади него, поддерживая Кору Меррей под руку, шел высокий молодой человек с загорелым курносым лицом и гвардейскими усами.

– Я полагаю, сэр, вы мистер Шерлок Холмс, – холодно начал майор Эрншоу. – Я должен сразу же сказать, что не могу понять причину, побудившую мисс Меррей обратиться к вам для расследования этой семейной трагедии.

– Возможно, другие понимают, – спокойно ответил Холмс. – Ваш дядя всегда курил один и тот же сорт сигар, капитан Лэшер?

– Да, сэр, – ответил молодой человек, недоуменно глядя на Холмса. – На столе лежит коробка с сигарами.

Мы все молча наблюдали за Шерлоком Холмсом, который подошел к столу и взял коробку с сигарами. Некоторое время он внимательно рассматривал содержимое, а затем, поднеся коробку к носу, глубоко вздохнул.

– Голландские, – произнес он. – Мисс Меррей, вы были правы в вашем утверждении. Полковник Ворбертон не был сумасшедшим.

Майор Эрншоу громко фыркнул, а молодой человек, обладавший лучшими манерами, чем его старший по рангу коллега, попытался скрыть свою улыбку, расправляя усы.

– Видит небо, мы все очень обрадованы вашим заверением, мистер Холмс, – сказал он. – Несомненно, вы делаете этот вывод, проанализировав, какие именно сигары предпочитал курить полковник.

– Частично, – ответил мой друг серьезным тоном. – Доктор Уотсон может сообщить вам, что я уделил некоторое внимание изучению табака и даже осмелился изложить свои соображения в небольшой монографии, перечисляющей 140 различных видов табачного пепла. Привычка полковника Ворбертона к определенному сорту сигар лишь подкрепляет другие доказательства. Не так ли, Макдоналд?

Сотрудник Скогленд-Ярда нахмурился, и его маленькие светло-голубые глаза с подозрением взглянули на Холмса из-под белесых бровей.

– Доказательства? О чем вы говорите! – внезапно воскликнул он. – Все ясно, как день. Полковник и его жена – оба застрелены в комнате, которая закрыта, закупорена и заперта изнутри. Разве вы станете это отрицать?

– Нет.

– Тогда давайте придерживаться фактов, мистер Холмс.

Мой друг подошел к комоду из черного дерева и, заложив руки за спину, занялся изучением отвратительного раскрашенного лица, которое глядело поверх его головы.

– Обязательно, – ответил он. – Как вы объясните тот факт, что двери были заперты, инспектор Мак?

– Что полковник сам запер дверь, чтобы ему не мешали.

– Совершенно верно. Обстоятельство, свидетельствующее о многом.

– Оно свидетельствует лишь о безумии, которое привело полковника к его страшному поступку, – ответил Макдоналд.

– Послушайте, мистер Холмс, – вмешался молодой Лэшер. – Ваша репутация человека, помогающего правосудию с помощью собственных хитроумных методов, всем хорошо известна, и, естественно, мы горим желанием смыть позор с имени несчастного дяди. Но, черт побери, улики не обойдешь, и, нравится нам это или нет, мы вынуждены согласиться с инспектором: полковник Ворбертон был жертвой собственного безумия.

Холмс поднял длинную тонкую руку.

– Полковник Ворбертон был жертвой исключительно хладнокровного убийства, – заявил он спокойно.

В наступившей за этими словами тишине мы молча взирали друг на друга.

– Черт возьми, сэр, кого вы обвиняете? – проревел майор Эрншоу. – Я заставлю вас узнать, что в этой стране есть законы против клеветы.

– Хорошо, хорошо! – добродушно согласился Холмс. – Я открою вам свою тайну, майор. Моя теория в основном покоится на этих осколках стекла, которые, как вы видите, я собрал и положил в камин. Когда я вернусь завтра утром, чтобы сложить их вместе, я надеюсь, что смогу доказать свою теорию к вашему полному удовлетворению. Между прочим, инспектор Мак, я полагаю, вы едите устриц?

Лицо Макдоналда побагровело.

– Мистер Холмс, вы мне действительно нравитесь, и я вас уважаю, – сказал он резко. – Но бывают времена, когда человеку не следует и не подобает… Какое, черт возьми, отношение имеют к этому делу устрицы?

– Лишь такое, что, собираясь есть их, вы, очевидно, возьмете вилку, которая лежит к вам ближе. Для опытного наблюдателя, безусловно, имело бы значение, если бы вы вместо этого протянули руку к вилке, лежавшей рядом с тарелкой вашего соседа. Даю вам эту мысль в чистом виде.

Макдоналд внимательно посмотрел на моего друга.

– Есть, мистер Холмс, – наконец произнес он. – Очень интересно. Я был бы рад последовать вашему совету.

– Я посоветовал бы вам забить досками разбитое окно, – ответил Холмс. – Пусть ничего не трогают до тех пор, пока все мы не встретимся здесь снова завтра утром. Пойдемте, Уотсон, уже второй час. Эскалоп по-сицилиански у Пеллегрини нам не повредит.

Вторую половину дня я должен был посвятить запоздалым визитам к своим пациентам и лишь с наступлением вечера оказался вновь на Бейкер-стрит. Миссис Хадсон открыла мне дверь. Я задержался на лестнице, чтобы ответить на ее вопрос, останусь ли обедать, когда громкий звук выстрела раскатился до дому. Госпожа Хадсон схватилась за перила.

– Вот, сэр, он опять принялся за старое, – запричитал? она. – Эти проклятые пистолеты! И шести месяцев не прошло, как он отстрелил концы каминной доски! В интересах справедливости, сказал мистер Холмс. О, доктор Уотсон, если вы быстро к нему не подниметесь, на этот раз вполне может пропасть та дорогая газовая горелка.

Сказав достойной женщине что-то утешительное, я помчался вверх по лестнице и распахнул дверь нашей старой гостиной как раз в тот момент, когда прогремел второй выстрел. Сквозь облако едкого порохового дыма я разглядел Шерлока Холмса. Он полулежал в своем кресле в халате, с сигарой во рту и дымящимся пистолетом в правой руке.

– А, Уотсон, – сказал он устало.

– Бог мой, Холмс, это действительно невыносимо! – закричал я. – Комната пахнет, как тир. Если вам безразличен ущерб, я прошу вас считаться с тем, как это действует на нервы госпожи Хадсон и ваших клиентов. – Я распахнул окна и с облегчением заметил, что шумный поток проезжающих кэбов и карет, очевидно, заглушал звуки выстрелов. – Атмосфера крайне нездоровая, – добавил я сурово.