Эрик Браун - Исчезновение Аткинсонов Страница 3

— Не больше двух минут, господа, — попросил он. — Бедняжка слишком слаба.

Девушка едва вышла из подросткового возраста. На ее хмуром лбу блестели капельки пота. Она наблюдала за нами с какой-то опаской, и я, садясь рядом с койкой, поспешил ее успокоить.

— Я только задам вам несколько простых вопросов, — начал я. — Это не отнимет много времени.

Затравленным взглядом она посмотрела сначала на доктора, затем на Тревора, а потом уже на меня. Кивнула, в смятении облизнула губы.

— Вы долго работали у братьев? — спросил я.

Почти неслышным шепотом она ответила:

— Я работала у Уильяма и Брюса почти два года, сэр. Они хорошо со мной обращались, они добрые хозяева. Я расстроилась очень-очень, когда они пропали.

— Работники в имении считают, что братья погибли, Анья. Что вы об этом думаете?

Она покачала головой, и от этого движения из-под ее тяжелых век по коричневым щекам потекли слезы.

— Я… я… нет, я и думать об этом не хочу!

Я похлопал ее по руке:

— Ну будет, будет. Мы сделаем все возможное, чтобы разрешить эту загадку.

Врач жестом показал, что девушке пора отдохнуть, и мы удалились, поблагодарив ее за то, что она уделила нам время.

Вернувшись в дом, мы пообедали на тенистой веранде, после чего я укрылся в своей комнате, где и проспал несколько часов, пережидая жару. Ужин в тот вечер носил официальный характер: явились несколько хозяев близлежащих плантаций с женами. Наше расследование, конечно, стало главной темой разговора, и гости выдвинули с дюжину самых невероятных и причудливых объяснений случившегося.

— Мне все совершенно ясно, — проговорила одна престарелая дама, супруга отставного плантатора. — Аткинсонам грозил неминуемый финансовый крах, вот они и решили скрыться. Сбежали, как воры, под покровом ночи, а сейчас, в эту самую минуту, должно быть, наслаждаются светской жизнью где-нибудь в Куала-Лумпуре.

— Чушь и ерунда, — отозвался кто-то. — Все суда, покидавшие остров, тогда же обыскали. Братьев ни на одном из них не оказалось.

— Но вы допускаете, что братья способны на такую хитрость? — спросил я.

Среди собравшихся воцарилось неловкое молчание. Всегда неприятно, когда подозрение падает на былых друзей, славившихся безупречной репутацией.

Вскорости разговор перешел на положение дел в колонии, и я, извинившись, удалился к себе.

На другое утро после завтрака я объявил Тревору, что желаю посетить Тринкомали, и он обеспечил меня двуколкой с возницей.

Тринкомали — маленький городок, где главную улицу украшают каменные дома в колониальном стиле, а строения попроще во множестве теснятся по окраинам. Я вышел из коляски на главной улице, которая тянется вдоль горного хребта и составляет несколько сот ярдов в длину. Первым делом я решил наведаться в управление Колониальной полиции — внушительных размеров здание, которое трудно пропустить. После нескончаемых бюрократических формальностей, на которых зиждутся подобные заведения, меня наконец провели в кабинет сержанта Мортимера, ответственного по делу Аткинсонов.

— Мистер Холмс, — произнес он, вставая из-за стола, чтобы пожать мне руку. — Я уже слышал, что вы взялись за это дело. Знайте, я буду вам очень благодарен за любой проблеск света в этой истории. Не стану скрывать, меня она сбила с толку. — Он устремил на меня пронзительный взгляд. — Позвольте спросить, как продвигается ваше расследование?

Я рассказал ему, что провел на острове чуть больше суток и пока мало что узнал.

— Но я с радостью выслушал бы ваши предположения, — добавил я. — Ходят упорные слухи, что в имении, которым управляли Аткинсоны, дела шли все хуже и хуже, вот почему, не желая испытать на себе гнев владельцев, братья бежали из страны.

Сержант задумчиво пожевал губами.

— Ну, поместье не то чтобы процветало, это-то я могу подтвердить. Хотя, честно говоря, не понимаю, зачем бы им удирать. Чтобы исключить такую возможность, я посылал своих людей во все порты, они дежурили там две недели после их исчезновения.

— В ходе своего расследования вы принимали во внимание финансовые обстоятельства?

— А как же. Я навел справки в местном банке. Они перебрали по счетам примерно тысячу фунтов. Братья… как бы это сказать… любили иногда пощекотать себе нервы и рискнуть.

— Иными словами, они играли в карты и проигрывали?

— Так говорят, — подтвердил сержант Мортимер. — Но я узнавал, не водилось ли за ними каких-то непомерных карточных долгов. Насколько мне известно, нет. Это дело ставит меня в тупик, мистер Холмс.

— А может быть, враги умыкнули братьев из дома и убили? — предположил я.

— Будь у них враги, я бы обдумал эту идею, — проговорил сержант. — Но я хорошо знал братьев, и, не считая их склонности к азартным играм, люди они были самые что ни на есть нравственные. У них в целом мире не было ни единого недруга.

Мы еще поговорили об этом деле, но больше я ничего так и не выяснил и вскоре, поблагодарив сержанта, отправился восвояси.

Я решил заглянуть в контору «Мадрас лайн», расположенную в обшитом досками здании поблизости от полицейского управления. Усталая женщина в ярко-красном сари едва подняла на меня глаза, продолжая прилежно переписывать счета и накладные. Я представился и изложил свое дело. Она весьма резко ответила на певучем английском, свойственном ее соплеменникам:

— Все книги сложены вон там. Может, посмотрите сами?

Пришлось мне взять на себя этот тяжкий труд — просматривать отметки о билетах, проданных в интересующий меня промежуток времени. Нечего и говорить, что я ничего не нашел. И тогда я сказал себе: да неужели братья стали бы заказывать билеты на свое собственное имя?

Вернувшись к неприветливой служащей, я попросил вызвать управляющего. Она подняла взгляд и улыбнулась:

— Управляющий — это я, мистер Холмс.

— В таком случае я хотел бы задать вам несколько вопросов, мадам.

За десять минут мне удалось извлечь из этого бездушного создания точные ответы. Не меньшие усилия потребовались бы для того, чтобы выжать каплю крови из камня. За свои мучения я был вознагражден следующими сведениями: братья не покупали билеты у «Мадрас лайн» с прошедшего Рождества, когда они, как обычно, неделю отдыхали в Индии.

Поблагодарив управляющую за ее относительную любезность, я вышел на улицу.

Я уже собирался вернуться с этим невеликим уловом в поджидавшую меня двуколку, когда заметил на другой стороне улицы здание с заколоченными окнами и выцветшей вывеской, предлагавшей плавания во всевозможные порты Индостана и Малайи.

Войдя в мастерскую по ремонту велосипедов, располагавшуюся по соседству, я поинтересовался, давно ли закрыта эта пароходная контора. Владелец, поразмыслив, солидно ответил, что предприятие ликвидировано полгода тому назад.

— А вы не знаете, где можно найти его тогдашнего владельца? — осведомился я.

— Сейчас он заместитель начальника почты, — услышал я в ответ и направил свои стопы в сие благородное заведение.

Там я нашел дряхлого тамила, который сознался, что пароходная контора некогда принадлежала ему. Он начал было потчевать меня перечислением своих деловых невзгод, но в конце концов мне удалось направить беседу в более насущное русло.

— Я бы наверняка запомнил, если бы кто-то из Аткинсонов купил у нас билет, — заверил он, — особенно с учетом последующих событий.

— Так я и предполагал, — пробормотал я себе под нос. — Спасибо, что уделили мне время.

— Вот еще что, — добавил он. — Помню, однажды кто-то из поместья, которым управляли Аткинсоны, заказал два билета до Калькутты. Тогда я не придал этому значения, но потом не раз думал: а вдруг это все-таки важно?

— Можете описать этого покупателя? — спросил я.

С преувеличенной печалью он покачал головой:

— Я старый человек и все хуже запоминаю лица… Помню только, что это был молодой сингалец. Я еще удивился, как это у работника с плантации хватило денег на два таких дорогих билета.

— А вы не помните, на какую дату он взял билеты? — спросил я.

— Дайте-ка подумать. — Старик потер щетинистый подбородок. — Если мне не изменяет память, примерно на середину февраля.

Середина февраля, прикинул я. Примерно спустя две недели после исчезновения братьев Аткинсон.

Поблагодарив мудрого старца, я проследовал к своей коляске в полной уверенности, что мои изыскания наконец-то стали приносить плоды.

Я вернулся в поместье, где меня ожидали и другие вести. День склонялся к вечеру, и Тревор сидел на веранде с первым за день бокалом спиртного у локтя.

— Как вы насчет вечерней рюмки, Холмс? — спросил он и тут же отправил боя за еще одним бокалом. — И как продвигается ваше расследование?

— Как нельзя лучше.

Я поведал ему о билетах, которые приобрел работник с этой самой плантации.