Эрл Гарднер - Дело о колокольчиках Страница 3

У маленького автомобиля, который весьма лихо вез их по стране, а теперь стоял в гостиничном дворе, появилась течь в радиаторе. Рене Шарто пообещал вызвать автомеханика, который его отремонтирует, пока Линда и Роб прогуляются по округе, наслаждаясь великолепными пейзажами.

Перенося багаж из автомобиля в гостиницу, Рене объяснил, что недавно в его семье произошла трагедия.

Его жена, так полюбившая тетушку Линды, которая останавливалась здесь на несколько дней год назад, недавно скончалась.

Рене Шарто поставил чемодан на землю. Казалось, он вот-вот заплачет. Но вскоре он успокоился и продолжил переносить багаж в гостиницу. Затем он вернулся убедиться, что гости устроились удобно, и пошел вызывать автомеханика.

Владелец гостиницы сказал им, что у него остановился еще один американец, и показал регистрационную книгу, где решительным мужским почерком было выведено: Мертон Острандер, Лос-Анджелес, Калифорния, США. Точного адреса не было.

Роб Трентон успел подружиться с забавной сердитой таксой, семенящей по гостинице, а Линда Кэрролл разглядывала картины, старинную посуду и наконец предложила прогуляться.

Мсье Шарто печально порекомендовал им осмотреть красивую равнину, которая прекрасно видна с высоты, надо идти по тропинке, огибающей плато, и серпантином подняться к вершине холма. Он объяснил на своем отличном английском, что подъем прост и вид стоит затраченных усилий. Мертон Острандер часто гуляет по этой тропинке и делает там зарисовки.

Роб с Линдой отправились в путь и в полумиле от гостиницы повстречали высокого блондина в удобном твидовом костюме. Увидев у него под мышкой альбом, Роб шепнул Линде:

- Его-то тебе не провести, не так ли?

Острандер удивился, столкнувшись с двумя соотечественниками.

Трентон протянул руку:

- Мистер Ливингстон, если не ошибаюсь?

- Стенли! - воскликнул Острандер, схватив его ладонь и энергично тряся ее. - Как, черт возьми, вы меня вычислили?

- Заглянули в регистрационную книгу, - смеясь, ответила Линда. - Хотя вы и записались под именем Мертона Острандера, мы поняли, что это вы, мистер Ливингстон.

- Мне тоже придется подсмотреть в книге регистрации ваши псевдонимы, мистер и миссис Стенли? - поинтересовался он.

- Мы вовсе не "мистер и миссис", - ответила Линда. - Я - Линда Кэрролл, а он - Роб Трентон. - Она перехватила вопросительный взгляд, который Острандер бросил на Роба, и поспешила добавить:

- Это все, что осталось от четверки путешественников, разбившейся о скалы бизнеса. Моим друзьям, мистеру и миссис Эссексам, пришлось срочно вернуться в Штаты. - Она вспыхнула, догадавшись, что невольно выделила слова "мистер и миссис", потому что Мертон Острандер, достаточно быстро все поняв, улыбнулся. - Вы художник? - спросила она торопливо.

- Я не художник, - ответил Острандер. - Просто мне кажется, что зарисовки в альбоме лучше, чем фотоаппарат, запечатлевают виды. Мне нравится вспоминать потом то, что я видел своими глазами, а фотограф из меня никудышный. Я всегда держу фотоаппарат не под тем ракурсом или забываю перемотать пленку. Но даже когда я сосредоточусь и сделаю отличный снимок, выясняется, что я забыл про выдержку, и картинка получается серой и темной. А с альбомом проще, я могу зарисовать все, что хочу. - Он кивнул на альбом, который держал под мышкой, но не показал ни одного наброска. - Если интересуетесь пейзажами, - жизнерадостно продолжал Острандер, - я с удовольствием пойду с вами, буду вашим проводником и покажу вам прелестнейшую поляну в мире.

- Мы были бы очень рады.

Мертон Острандер повернул назад и легко зашагал по тропинке, как человек, привыкший к долгим пешим прогулкам. По дороге он рассказал о трагедии, случившейся в гостинице.

- Хозяин потерял жену всего несколько дней назад.

Она всю жизнь собирала грибы в окрестных лесах, но в последнее время у нее стало портиться зрение, а вы знаете здешних людей: на очки они никогда не потратятся.

Да и мадам Шарто очки казались чем-то слишком экстравагантным. Только так я могу объяснить несчастье.

- Поганки? - спросила Линда.

- Очевидно, да. И, судя по всему, поганка оказалась лишь одна, потому что отравилась только она. - Острандер помолчал немного и передернул плечами:

- Я ел вместе с ними. Понимаете, грибов было совсем немного, всего несколько штук, но я часто думаю, что случилось бы... что могло бы случиться со мной...

- Они жили вдвоем? - поинтересовалась Линда.

- Нет, у них есть дочь Мари. Странно, что вы ее не встретили. Она очень мила, но еще не оправилась от потрясения. Ей всего шестнадцать, хотя выглядит на все двадцать. Смуглая, хорошо сложена, с огромными блестящими глазами. А вы надолго сюда?

- Всего на одну ночь.

- А-а... - По лицу Острандера пробежала тень разочарования.

- А вы тут давно живете? - спросил Трентон.

- Несколько недель, - рассмеялся Острандер. - Не помню уже - шесть или восемь. Здесь, наверху, время тянется медленно, как стрелки старомодных часов, но в гостинице, конечно, теперь все по-другому. Повсюду царит горе... а я в какой-то мере как бы член семьи и не решился уехать, потому что разделяю их чувства. Оба в чем-то зависят от меня. Впрочем... ладно, давайте поднимемся на плато и полюбуемся оттуда пейзажем. А вы сами, кстати, не художница?

- С чего вы взяли?

- Не знаю. Просто спросил.

Она решительно покачала головой:

- Как и вы, я иногда делаю зарисовки в альбоме, просто чтобы потом вспомнить виды, игру теней и все, что видела, но... - Она нервно засмеялась и сказала:

- Мои рисунки так топорны, что, кроме меня, никто не сможет уловить в них ни капли смысла... никто.

Мертон Острандер смотрел на нее с легкой улыбкой:

- Я так понимаю, что это и ко мне относится?

- Это относится ко всем любителям, - отрезала Линда.

- Честный ответ, - похвалил ее Острандер и пошел вперед по тропинке.

Глава 2

Острандер оживленно рассказывал о местных жителях, их обычаях, о швейцарской деревне и деревенских обитателях. Трентон заметил, что Линда увлеченно его слушает.

Оказалось, Острандер был прирожденным актером: описывая того или иного селянина, он гримасничал или изображал его походку так, что чудилось, будто люди, о которых он говорил, предстают перед ними.

Воздух был чист, свеж и прохладен. Линда никуда не спешила, и в гостиницу они вернулись к вечеру. Мари ждала их за накрытым обеденным столом. Она встала и начала бесшумно сновать из комнаты в комнату. Эта красивая девушка, очевидно, была очень подавлена смертью матери.

Мсье Шарто относился к ситуации философски. И все-таки над всей гостиницей нависли печаль и тишина. Как только стихал едва начавшийся разговор, тут же отчетливо слышалось размеренное, торжественное тиканье часов.

Рене Шарто сообщил, что автомобиль готов к дальнейшему путешествию, и рано лег спать. Через несколько минут ушла и Мари. Она вежливо пожелала всем спокойной ночи, бросив на Мертона Острандера выразительный взгляд.

На следующее утро Острандер до завтрака развлекал их разговорами. Мари уехала в город за покупками, а потом она собиралась навестить подругу. И тогда-то Острандер как ни в чем не бывало, абсолютно спокойно и уверенно, что могло быть прерогативой лишь близкого друга, предложил составить им компанию в поездке, если в автомобиле для него найдется место.

Линда, украдкой взглянув на Роба, сказала:

- Наверное, мы могли бы потесниться, но мы уезжаем прямо сейчас.

- Ну и отлично, - отозвался Острандер.

- Но вы... вы же говорили, что стали почти членом семьи. Разве вы не хотите дождаться хозяев, чтобы попрощаться?

Острандер оставил ее вопрос без внимания:

- Им известно, что я рано или поздно уеду. Честно говоря, сумрачная атмосфера в гостинице меня угнетает. Что до прощания, то лучше уехать сразу, покончить с этим побыстрее. Ненавижу расставания.

Роб Трентон, вспомнив тот взгляд, которым одарила Мари Острандера прошлым вечером, подумал: "Неужели он уедет, не дождавшись ее?" Впрочем, Линда Кэрролл то ли не заметила ничего особенного в его спешке, то ли пожалела его.

- Конечно, - призналась она Робу, - я могу понять, что он чувствует. Я сама терпеть не могу прощаться. А здесь все словно окутано мраком. Мне вполне хватило и одной ночи. Мне жаль их, но... ведь...

Роб молча кивнул в ответ.

Но на самом деле Роб постарался оттянуть момент отъезда, чтобы у Мари был хоть какой-то шанс вернуться и проститься с тем, кто, по его же собственному признанию, стал почти "членом семьи".

Однако Острандер вскоре появился с тщательно упакованным багажом. Он был подозрительно оживлен, и Роб решил, что Мертон начал собирать вещи еще с вечера.

Мсье Шарто ничего не сказал, когда ему сообщили, что Острандер уезжает. Казалось, он был не способен выразить никаких эмоций. Он как в летаргическом сне просматривал счета. Острандер оплатил проживание, положил чемоданы на крышу автомобиля и в багажник, забив машину до отказа. Потом торопливо пожал руку хозяину, простился с ним по-французски, похлопывая его по плечу. Когда на глаза Рене Шарто навернулись слезы, Острандер напоследок дружески хлопнул его по спине и залез на заднее сиденье.