Роберт Голдсборо - Смерть в редакции Страница 30

— Да, я как раз собирался вам с утра позвонить, ответил он. — Мне наконец удалось вчера вечером поговорить с Эллиотом. Как и предполагалось, он ворчал ужасно, но я все же взял его измором. Говорит, что удобнее всего для него было бы встретиться с Вульфом во вторник во второй половине дня.

Поблагодарив Бишопа за его труды, я возобновил борьбу с ежемесячным отчетом банка и своими собственными расчетами. Между ними существовало расхождение в сто три доллара и пятьдесят центов. При этом мои цифры, само собой, были в нашу пользу. К одиннадцати часам мне все же удалось обнаружить свою ошибку при сложении и я был вынужден признать, что компьютеры «Метрополитен траст компани» ведут себя вполне пристойно.

Я как раз заканчивал финансовые дела, когда в кабинет вступил Вульф. Он пожелал мне доброго утра и уселся за свой стол. Я в очередной раз закинул удочку насчет персонального компьютера, и он в очередной раз проигнорировал мои намеки. Мне ничего другого не оставалось, кроме как сказать:

— В любой момент может появиться Сол с информацией о той леди, с которой у вас на сегодня назначена встреча.

Вульф поджал губы, что является одним из способов выражать раздражение по поводу необходимости приступить к работе в столь ранний час. Звонок прозвенел еще до того, как он успел придать своей физиономии законченное выражение неудовольствия. Я впустил Сола. Он прошел в кабинет и опустился в желтое кресло, отклонив предложение выпить кофе.

— У меня есть кое-что об Одри Макларен, — сказал он, положив свою кепочку на колено, — но боюсь, что очень немного.

— Сол, у вас было очень мало времени. Так что выкладывайте.

С точки зрения Вульфа, Сол Пензер лишен недостатков.

— Как я оказал вчера, она — англичанка. Сорок один год. Дочь какого-то графа, правда, у этого графа туго с бабками. Ее встреча с Маклареном состоялась семнадцать лет назад, сразу после покупки газеты, которой он до сих пор владеет. В то время она считалась одной из самых красивых женщин Англии. Королевские приемы, портреты в газетах и все такое прочее. Ходили сплетни о ее дружбе с парочкой иностранных плейбоев. С Маклареном ее познакомил один их общий приятель на этих знаменитых скачках… в Эскоте. Как мне сказали, их роман стал большой светской сенсацией.

Сол повернулся ко мне и, поднеся руку ко рту, дал понять, что передумал и не возражал бы против чашечки кофе. Когда я вернулся из кухни, он все еще продолжал свое повествование.

— …у них были апартаменты в Лондоне плюс нечто похожее на замок в Шотландии и еще один дом на Ямайке. У них парочка детей — сыновья. Сейчас одному тринадцать, второму — десять. Семейная жизнь пошла под откос, кажется, после того, как Макларен стал проводить много времени в Штатах. Именно тогда он начал скупать здесь газеты. Одри несколько раз приезжала вместе с ним, но все же, как правило, он путешествовал в одиночку.

Сол сделал паузу, чтобы отпить кофе, и продолжил:

— Так или иначе, купив газету в Лос-Анджелесе, он начал якшаться с тусовкой из шоу-бизнеса и регулярно по уик-эндам стал ездить в Палм-Спрингс. Там он и познакомился с девицей, на которой сейчас женат, — броской курочкой, в прошлом средней руки актриской по имени Пенни Уэллс. Шли разговоры о том, что они проводили вместе массу времени в Лос-Анджелесе и Палм-Спрингс, а иногда дама летала с ним в Денвер или Торонто на его личном реактивном самолете. В конечном итоге до Одри дошли слухи о том, что происходит. Как мне сказали, года два она все терпела, но, наконец, сорвалась с резьбы и потребовала развода.

На описание процесса в Англии извели много галлонов чернил, в США этим делом интересовались значительно меньше. В итоге она получила жирный кусок в виде ежегодного дохода в пятьсот тысяч баксов. Тем не менее, она не утешилась и готова рассказывать всем желающим слушать, какая, по ее мнению, паскуда этот самый Макларен. Несмотря на то, что Одри ненавидит парня, тот помог ей перебраться в Штаты и подсластил жизнь, добавив к ее доходам еще сотню тысяч в год.

— Он сделал это для того, чтобы быть ближе к сыновьям?

— Именно. Последние восемнадцать месяцев она живет в Гринвиче. Макларен, вернее, один из его людей даже помог ей подыскать подходящий дом. В обмен на дополнительные сто тысяч на карманные расходы он потребовал, чтобы Одри и мальчики жили в радиусе не более пятидесяти миль от Манхэттена. Говорят, что после развода они не перемолвились ни единым словом — она категорически отказывается с ним встречаться, хотя своих мальчиков отец видит регулярно. Он и его жена живут здесь в классных трехуровневых апартаментах на Ист-Сайд-авеню. Несмотря на то, что Макларен не владеет ни единой нью-йоркской газетой — во всяком случае пока, — его американская штаб-квартира несколько последних лет располагается именно в этих апартаментах. Что касается ее времяпрепровождения, то дама является трудолюбивой пчелкой в садах благотворительности штата Коннектикут. Приобрела громкое имя на ниве сбора пожертвований, что сделало ее весьма популярной личностью среди соседей. Она клиентка престижных портных и парикмахеров. С кем-либо она постоянно не встречается, хотя для светских мероприятий у нее имеются сопровождающие, как в Коннектикуте, так и здесь, в городе. Время от времени она ходит в оперу или в один из театров на Бродвее. Прошу прощения, но это все, — сказал он, беспомощно разведя руками. — Я знаю, что гордиться мне нечем и помочь я вам как следует не смог. Считайте, что это мой бесплатный вклад. Гонорара не надо.

— Чепуха, — отмахнулся от его слов Вульф. — Я не ожидал, что вам так много удастся узнать об этой женщине. Удовлетворительно.

Вульф не из тех, кто бездумно разбрасывается словами, и для него «удовлетворительно» служит примерным эквивалентом идиотских восторгов персонажей телевизионных роликов, рекламирующих новые марки автомобилей. Солу, знающему Вульфа не хуже меня это прекрасно известно, однако выражение его лица осталось печальным. Покачав головой, он поднялся и, поблагодарив меня за кофе, направился к выходу.

— Почему такая вытянутая физиономия? — спросил я, провожая его к дверям. — Ты же добыл кучу сведений, и всего за двадцать четыре часа.

— Арчи, раньше я работал лучше, значительно лучше, — ответил он, надевая одним быстрым, неуловимым движением свою кепочку. — Если он попытается мне заплатить, останови его.

Я улыбнулся, сказал ему гуд бай и закрыл дверь, сделав в памяти очередную зарубку. Сол получит свою плату, даже если бы мне пришлось спрятать чек в его квартире во время игры в покер. А если он откажется обналичить его, я скажу, что мой босс расценивает подобные действия, как бесчестье для него, Вульфа, лично. Сол Пензер горд, умен и крут, но я тоже, скажу без ложной скромности, не лыком шит.

— Итак, что вы думаете о нашем потенциальном клиенте? — спросил я у Вульфа, усаживаясь на свое место.

Гений недовольно сморщился, но ответил:

— Я обещал встретиться с ней и намерен выполнить свое обещание. Но это вовсе не превращает ее в «потенциального клиента», если употребить ваше выражение. Миссис Макларен главным образом представляет для меня интерес как источник информации о ее бывшем муже.

— Естественно, сэр, — ответил я с улыбкой в душе и с каменным — по крайней мере мне так кажется — выражением лица. Перед Вульфом вновь возникла кошмарная перспектива появления женщины в его доме, и самое ужасное — это женщина могла стать источником его доходов.

Сейчас самое время сказать кое-что об отношении Ниро Вульфа к женщинам. Не то чтобы он их не любил — совсем напротив. Я имел возможность неоднократно наблюдать, как он меняется при появлении в его кабинете привлекательной особи противоположного пола. Он становится более сдержанным, но и более, ёсли можно так выразиться, внимательным. Например, если я окончательно не утратил своей, как он говорит, «инстинктивной способности все замечать», рискну утверждать, что он поглядывает на ножки женщин, припарковавшихся в красное кожаное кресло. И почему-то получается так, что ножки, на которые он взирает наиболее внимательно, оказываются и наиболее стройными.

Однажды, когда он особенно разворчался по поводу одной дамы, проходившей по расследуемому нами делу о квартирной краже, я не выдержал и высказал вслух свое недовольство его отношением к прекрасному полу. Его ответ так поразил меня, что я позже занес его на бумагу: «Самые фундаментальные несчастья в моей жизни — и я с огорчением вынужден констатировать, что таковых было немало, — связаны с женщинами. Мне приходится мириться с тем, что они существуют на нашей планете, и даже с тем, что они появляются в данном помещении, когда это диктуется необходимостью. Однако я намерен минимизировать мои контакты с ними и не стыжусь признаться в своем против них предубеждении».