Роберт Голдсборо - Смерть в редакции Страница 31

Конечно, это не «Геттисбергское обращение», но все же вы получили ясное представление о том, что Вульф не намерен превращать особняк из бурого известняка в общежитие университета с совместным обучением. В понедельник ровно в три часа дня, когда я в очередной раз размышлял над этой проблемой, у дверей раздался звонок.

Не могу сказать, назвали бы ее сейчас британские газеты красивейшей женщиной страны, но я, глядя на нее через одностороннее стекло, был готов стать членом жюри конкурса красоты хотя бы для того, чтобы увидеть, кто посмеет конкурировать с Одри Макларен. Здесь мы имеем дело с красотой мирового класса. Исследования Сола утверждают, что ей сорок один год. Но если она не пребывает в анабиозе, остается поверить в то, что обнаружен источник вечной молодости.

— Вы, очевидно, Одри Макларен, — произнес я, распахивая дверь и отступая в сторону, чтобы дать ей возможность пройти.

— А вы, очевидно, легендарный Арчи Гудвин, — ответила она с улыбкой, залившей ослепительным сиянием нашу не очень светлую прихожую.

Когда-нибудь я, может быть, и научусь владеть собой. Но в тот момент она могла делать со мной все, что пожелает. Я начал резко менять свои планы на будущее, вычеркивая из них Лили Роуэн. Хочу сообщить для справки, что на женщине, которой я только что отдал свое сердце, был туалет изумрудно-зеленого цвета, подчеркивающий, но вовсе не навязчиво, ее совершенные формы. Кожа — великолепная. Волосы — цвета ирландского сеттера; и если у нее и ее куафера есть какой-то секрет, то я не желаю его знать. На меня взирали глаза такого небесного цвета, что я был в силах только жестом показать в сторону кабинета. Да, остаются еще ножки. В этом отношении можно сказать одно: они, несомненно, привлекут внимание хозяина дома из бурого известняка.

— Это Ниро Вульф, — без всякой на то необходимости пробулькал я, подводя ее к креслу из красной кожи. Затем, обратившись к боссу, я представил ему Одри.

— Мадам, — произнес он, откладывая книгу и опуская подбородок на четверть дюйма.

— Мистер Вульф, — проговорила она голосом, способным даже ангела сбить с пути истинного. — Я знаю, что вы не пожимаете рук, и это совершенно правильно. Никогда не знаешь, какие бактерии могут на них оказаться.

Вульф широко открыл глаза. Она сумела привлечь его внимание. Проглотив готовое сорваться с губ «Браво!», я занял свое место за столом. Однако гений быстро сумел взять себя в руки.

— Рукопожатие стало использоваться настолько часто, что безнадежно утратило свое первоначальное значение, превратившись в тривиальный, бессмысленный жест, — назидательно произнес он. — Я предпочитаю слова в качестве средства выражения мыслей и чувств.

— Полностью с вами согласна, — сказала она, пуская в дело улыбку и закидывая ногу на ногу. — Правила этикета иногда просто абсурдны. Они требуют, чтобы мы придерживались устарелых и давно вышедших из моды традиций.

— Я никогда не был рабом этикета, — проворчал он. — Мадам, нам обоим прекрасно известно, что вы явились сюда не для того, чтобы обсуждать племенные обычаи и ритуалы.

— Конечно, не для этого, — сказала Одри, снова улыбаясь. Она делала это мастерски, хотя на Вульфа никакие улыбки, как правило, не действуют. — Боюсь, у меня есть склонность уводить разговор от главной темы. Прошу извинить. Я очень обрадовалась, прочитав во вчерашнем номере «Газетт» заметку о том, что вы утверждаете, будто миссис Хаверхилл была убита. Я уже говорила мистеру Гудвину по телефону, что готова прибегнуть к вашим услугам для того, чтобы разоблачить убийцу.

— Вы также сообщили мистеру Гудвину о том, что вам известно имя преступника.

— Да, известно, — спокойно ответила она, обратив свои голубые глаза на Вульфа в ожидании его реакции. Когда таковой не последовало, Одри продолжила: — Вне всяких сомнений, это Ян.

— Вот как? И у вас имеются доказательства?

— О нет! Доказательств у меня нет. Именно поэтому я и пришла к вам. Однако внутренне я абсолютно убеждена в том, что преступление совершил он. Или он заплатил кому-то. Второе более реально. Это в его стиле — швырнуть деньги, чтобы устранить препятствие.

На липе Вульфа появилась гримаса недовольства.

— Мадам, прежде чем мы продолжим тратить наше с вами время, я хочу ознакомить вас с догматом, исповедуемым в данном кабинете: мистер Гудвин и я не принимаем к ведению дел, связанных с матримониальными коллизиями, будь то развод, разъезд или обыкновенная вражда.

Настал черед Одри широко распахнуть глаза.

— О нет! — воскликнула она, энергично мотая головой. — Матримониальные коллизии, как вы выразились, в этом деле полностью отсутствуют. Мой брак с Яном Маклареном распался много лет тому назад, задолго до формального развода. Однако важно то, что я знаю его лучше всех остальных, и мне известно, на что он способен.

— Перестаньте, — сказал Вульф, чуть подвинувшись в кресле. — Мне совершенно ясно, что у вас нет ничего, что могло бы свидетельствовать о прямой причастности вашего бывшего супруга к кончине миссис Хаверхилл.

Улыбку на ее лице сменило недовольное выражение и надутые губы, что заставило меня приступить к критическому анализу моего страстного чувства к этой даме.

— Позвольте мне рассказать вам кое-что о Яне, — произнесла она, чуть ли не шепотом, наклонившись вперед в кресле. — Он одержим стремлением к успеху, и это для него означает, что он постоянно должен двигаться вперед. Он жаждет приобретать новые газеты, получать как можно больше могущества и влияния. Я не верю в то, что он когда-нибудь успокоится. Я скажу вам, почему он убил эту несчастную женщину, — напряжение, которое до этого было заметно лишь в голосе, теперь проявилось и на лице. — Однажды, года четыре тому назад, а может быть, и раньше, он рассказывал мне о своих жизненных планах. Я все прекрасно помню, это было в нашей лондонской квартире. Кончив ужинать, мы прошли в кабинет, чтобы выпить по рюмке бренди. Он начал с того, что перечислил все купленные им газеты и припомнил обстоятельства приобретения. В этом не было ничего необычного, так как он обожал рассказывать о своих победах, а я оставалась хорошей слушательницей, даже зная все его истории наизусть. Неожиданно он заговорил о покупке нью-йоркской газеты, вы, уверена, знаете, что это была его очень старая цель. Взглянув на книжный шкаф, он произнес: «Ничто не сможет остановить меня. И никто. Если потребуется, я пойду на убийство». Это его подлинные слова, мистер Вульф. Я не могу их забыть — такими пугающими они были.

Закончив речь, она триумфально посмотрела на Вульфа.

— Всего лишь бравада, — фыркнул тот. — Он хотел произвести на вас впечатление.

— Не думаю, — ответила Одри, выдвигая вперед подбородок. — К тому времени он уже перестал стремиться производить на меня впечатление. В тот вечер, уверяю вас, я увидела лицо убийцы и заглянула в его душу. Это было ужасно. Но при всем этом я и представить не могла, что его страшные идеи смогут воплотиться в жизнь.

Вульф по-прежнему не был удовлетворен.

— Вы и ваш бывший супруг расстались весьма недружелюбно, — сказал он. — Насколько мне известно, вы уже много лет не общаетесь друг с другом.

— Неужели перед встречей со мной вы провели предварительное расследование? — негромко спросила она с изумлением в голосе.

— Обычно я нахожу полезным, навести справки о потенциальном клиенте, — ответил он, протягивая руку под стол. — Не желаете ли что-нибудь выпить?

Она покачала головой и, проведя ладонью по волосам цвета ирландского сеттера, произнесла с напряженным лицом:

— Очевидно, вы не желаете воспринимать меня серьезно.

Вульф набрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул его.

— Напротив, мадам, я воспринимаю вас крайне серьезно. Но взгляните на все моими глазами: появляется потенциальная клиентка, желающая расследовать убийство. Бывший супруг клиентки, к которому она, вне всякого сомнения, питает враждебные чувства, является одним из подозреваемых. Клиентка во время убийства находилась далеко и, не будучи даже знакомой с жертвой, не испытывает ни привязанности, ни иных чувств к несчастной. Далее, полиция в слепой уверенности настаивает на том, что произошло не убийство, а самоубийство. Теперь скажите, как я могу оценить мотивы, побудившие вас обратиться ко мне?

— Какое значение имеют для вас мои мотивы?

— Мадам, они могут иметь огромное значение в зависимости от того, к чему вы стремитесь. К мести или к истине. Если ваша цель — обнаружение истины, вы останетесь довольны моей работой, когда я найду убийцу, будь то ваш бывший супруг или иной человек. Но если вам нужна месть, то вы удовлетворитесь только в том случае, если следы приведут к вашему бывшему супругу.

— В данном случае стремление к истине и жажда мести совпадают, — стояла она на своем.