Чарлз Тодд - Дар мертвеца Страница 31

Он вошел в калитку и некоторое время гулял среди могил, читая надписи на надгробных плитах.

Его внимание привлек камень, стоящий почти в самом дальнем конце кладбища. Он был старый, даты стерлись и были едва различимы, но имя, глубоко вырезанное на сером камне, оказалось вполне читаемым.

Хэмиш Маклауд.

Здесь похоронили не того человека, которого убили по его приказу. Он жил гораздо раньше… лет на сто. И все же Ратлидж, глядя на могилу, невольно гадал, нашла ли ее Фиона Макдоналд. Может быть, эта могила каким-то образом утешала ее. У ее жениха не было надгробной плиты, пусть памятью ему служит хотя бы эта…

Место, где можно было посидеть в траве, пока она вспоминала прошлое, лишенное будущего. Наверное, здесь она получала утешение и могла поплакать в одиночестве.

У него возникло странное чувство, что так все и было.

Но какое имя нашла здесь миссис Кук, если ее муж был еще жив? Какие воспоминания утешали ее?

Он снова зашагал между могилами, ища сам не зная чего. На кладбище покоились Кэмпбеллы и Линдсеи, Макбраи и Макдугалы, длинный список горных и равнинных фамилий, которые ничего особенно для него не значили. Он постоял у могилы какого-то Тревора, вспоминая Росса, затем пошел дальше. Литтл, Эллиот, Дэвисон, Робсон, Прингл, Тейлор, Хендерсон и один Грей — Ивлин Грей. Он умер во младенчестве.

Ивлином звали отца Элинор Грей — точнее, человека, которого она всю жизнь звала отцом.

Был ли он ей ближе, чем мать, несмотря на то что, возможно, не был ее настоящим отцом?

Девочки часто льнут к отцам. Если Ивлин Грей признал ее своей дочерью, наверное, он старался воспитывать ее как мог. Даже если он не любил ее ради нее самой, он наверняка обращался с ней хорошо ради короля Эдуарда. Они были близкими друзьями.

И он, возможно, был единственным утешением в жизни Элинор. Ратлидж как-то не мог себе представить, чтобы леди Мод держала на коленях извивающегося ребенка и рассказывала сказки, как Фиона своим воспитанникам Дэвисонам.

Возможно, он несправедлив к леди Мод. Он встретился с ней после того, как она поссорилась с Элинор. Отказ дочери выполнять свой долг, к которому обязывало ее происхождение, глубоко ранил мать. Возможно, раньше, до ссоры, мать и дочь связывали совсем другие отношения.

В конце концов, леди Мод настояла на том, чтобы он, Ратлидж, занялся опознанием костей.

«Может быть, — сказал Хэмиш, — она хочет защитить честь семьи…»

Глава 14

Ратлидж ехал к Глазго, в голове теснились мысли. Хэмиш тоже не молчал, но Ратлидж старался его не слушать.

Такие мелочи: фамилия на могиле… имя женщины… Фиона сказала тетке, что должна отработать условленный срок в Брее…

Куда она ездила на короткий срок — недели две, — о котором никому не доложила?

И имеет ли ее поездка какое-то отношение к Мод Кук?

Воскресенье Ратлидж провел в Глазго, он расспрашивал тамошних коллег обо всех семьях по фамилии Кук. Ему дали адреса полудюжины семей, но оказалось, что никто не может ему помочь. Все только головами качали, когда он спрашивал о Мод Кук. Как сказал один мужчина средних лет, «имя Мод довольно красивое, но не из наших». И их родня, насколько им было известно, не проводила часть военных лет в деревушке Брей.

— Зачем ей было уезжать? — удивилась одна женщина. — Ведь это так близко отсюда! И потом, я бы послала свою дочь или невестку к родне, а не к незнакомым людям!

Но, как заметил Хэмиш, если Мод Кук была связана с Глазго родственными узами, Ратлидж не знал ее девичьей фамилии и ни за что не смог бы найти ее в перенаселенном городе. Здесь нужно ходить из дома в дом, опрашивать сотни людей. Для такой работы требуется большое число помощников.

Утром в понедельник, на обратном пути в Данкаррик, он остановил машину на окраине Ланарка и потер лицо. Ланарк…

Некоторое время он думал о Ланарке. Ланарк совсем рядом с Бреем. Городок достаточно большой, чтобы женщина, взявшая вымышленное имя, не бросалась в глаза и чтобы о ней не сплетничали. Особенно если она уверена в том, что здесь у нее нет знакомых, которые могут случайно встретить ее на улице и узнать. С другой стороны, здесь не такая глушь и в случае нужды можно найти квалифицированную медицинскую помощь…

Ратлидж поехал в центр городка, нашел полицейский участок и стал искать место, где можно было бы оставить машину. Утро было оживленное, городок переполняли люди, грузовики, телеги и фургоны. Несколько мужчин ставили палатку у церкви — готовились к ярмарке или выставке. Другие несли из отеля пальмы в горшках, ходячие деревья, передвигающиеся по тротуару, как Бирнамский лес, который шел в бой на Дунсинанский холм[6].

Когда Ратлидж минут пятнадцать спустя возвращался назад в толпе людей, он узнал все, что ему было нужно.

Родильный дом находился в тихом переулке, здание было небольшим, но ухоженным, перед входом росли герани. В небольшой приемной сидела женщина в темном платье.

Ратлидж спросил главного врача, вскоре его провели в невероятно холодный кабинет в задней части здания, где его встретил усталый пожилой человек. На столе лежали кучи папок, которые требовалось рассортировать.

— Я доктор Уилсон. Сегодня мы до пяти утра принимали сложные роды. Если можно, постарайтесь изложить свое дело поскорее. Я помогу вам, чем могу, а потом, может быть, успею немного поспать.

— Каких пациенток вы принимаете?

Доктор удивился:

— Мы берем сложные случаи… Женщин, которые не могут рожать дома. Или обеспеченных, которые хотят рожать в удобствах, а не в каморке на верхнем этаже. У остальных наших пациенток какие-нибудь женские болезни, им требуется операция или другие средства. Я имею дело с довольно большим числом больных женщин. Опухоли, кровотечения. Выкидыши. Мертворожденные. Как выясняется, многие мужья не слушают меня, когда я говорю, что их женам больше нельзя иметь детей. Я спасаю женщину, если могу. Кроме того, я имею дело с последствиями недобросовестно сделанных абортов, когда занесена инфекция и женщина слишком долго тянула, прежде чем обратиться за медицинской помощью. Не понимаю, как все это может пригодиться полиции!

— Вы не имеете дело с легочными больными…

— Если они не беременны и у них нет других проблем, связанных с репродуктивной системой. — Доктор все больше досадовал.

— Пожалуйста, назовите фамилии женщин, которые рожали у вас в тысяча девятьсот шестнадцатом году. Я не могу назвать точную дату. Но женщина, которую я разыскиваю, родила здорового сына.

— Нет, не могу, — сухо и отрывисто ответил доктор.

— Тогда скажите, пожалуйста, не была ли в указанный период вашей пациенткой некая миссис Кук? Миссис Мод Кук. Видите ли, мы расследуем убийство, которое может иметь к ней отношение.

— Мои пациентки никого не убивают! — возмутился доктор.

Ратлидж много раз слышал подобные заявления. Реакция распространенная — и вполне естественная. «Никто из моих знакомых не способен ни на что дурное!» Но убийцы бывают разные, любого происхождения, любой расы, из любого социального слоя. И чаще всего у них есть друзья, которые приходят в ужас от такого предположения…

— Не сомневаюсь в этом, доктор. В данном случае она может оказаться жертвой. Речь также идет о трехлетнем ребенке, который остался сиротой. Нам нужно связаться с родителями женщины или с ее мужем.

— Жертвой? — Уилсон посмотрел на него другим взглядом. — Не припоминаю никого по имени Мод Кук. Но погодите, сейчас проверю записи.

Он подошел к дубовому бюро у стены и выдвинул ящик, до отказа набитый папками и бумагами. Доктор пролистал их раз, второй раз и, наконец, покачал головой:

— Не нахожу никакой Мод Кук! Вы уверены, что ее звали именно так? Есть Мэри Кук. И она родила мальчика.

— В шестнадцатом году? Когда именно?

Уилсон показал ему документы. На месяц раньше, чем нужно. И все же…

— Вы не скажете, где она живет? Или кто ее родственники?

Уилсон снова повернулся к документам:

— По ее словам, она жила в Лондоне. Других сведений нет. Отец умер. Погиб на войне. Она заплакала, когда я сказал ей, что у нее сын. Сказала, что он гордился бы… Так говорили мне многие роженицы. Я пытался привыкнуть к этому, но не смог. Детям нужны отцы. В последние годы у нас много детей родилось без отцов. — Доктор потер глаза. — У вас все?

— Страдала ли миссис Кук каким-нибудь заболеванием?

— Нет. Она была молода и здорова. Однако не обошлось без осложнений. Роды были трудные. Долгие, утомительные, и мне пришлось повозиться. Ягодичное предлежание. Все висело на волоске, но я спас и ее, и младенца. Началось воспаление… Ей очень повезло, что она оказалась здесь — иначе она умерла бы. Но факт остается фактом: больше она зачать не сможет. Что ж, один ребенок у нее есть, сомневаюсь, что она снова выйдет замуж. Столько мужчин погибло…