Эрл Гарднер - Дело небрежной нимфы Страница 32

– Разве вы не нуждаетесь ни в каких деньгах? – спросил Пол Дрейк.

– Да, вы ведь понимаете, – заметил Пит Кадиц, – ниоткуда извне деньги ко мне не поступают, так что мне приходится довольствоваться малым. Я делаю ловушки для крабов, но у меня нет денег, чтобы покупать для них дерево. Я нахожу нужное мне дерево в воде. Я брожу кругом, нахожу раковины, делаю из них украшения и продаю их; вылавливаю забавные куски дерева, вырезаю из них безделушки и продаю их яхтсменам. Я плаваю везде, где мне вздумается. Иногда мне приходится заливать бензин в бак, но большей частью я использую ветер. Ветер – свободная стихия и несет тебя куда захочет. Не всегда по расписанию, но на кой черт оно нужно, расписание? Живя такой жизнью, какую веду я, мне не надо беспокоиться о часах и календарях.

Мейсон понимающе кивнул.

– Так что, – продолжал Кадиц, – немного ниже тут есть небольшой заливчик в форме полумесяца, с песчаным дном и очень подходящими очертаниями для задержки плавника. Не знаю, почему именно здесь он скапливается, разве что благодаря течению, ветру и направлению приливов… Это способствует тому, что маленькая бухточка всегда забита плавником. И если что-нибудь плавает вблизи того места, оно непременно прибьется к этой бухточке.

Когда на море штормит, на бухточку накатываются громадные волны, и вода поднимается высоко, но в штиль вы можете скользить там даже на скифе, если умеете с ним управляться. И всегда можете найти там плавник, из которого делаются ловушки для крабов. Там найдете и дрова, и обломки потерпевших крушение судов, и выброшенные за борт предметы, и все такое прочее…

Ну вот, я делал ловушки для крабов, и почти неделю стояла хорошая, тихая погода. Я поставил лодку на якорь у берега залива, а сам плавал взад-вперед вдоль берега на скифе, прочесывая пляжи, и подбирал разную мелочь, отвозя все на лодку.

– Бухточка большая? – спросил Мейсон.

– Просто крошечное местечко, приютилась возле покатого берега. Она почти никому не известна. Ну вот, я шел на своем скифе вдоль линии отлива и очень внимательно смотрел, потому что только что перед тем вычистил пляж. И тут я заметил ту бутылку. Я взял ее, хорошенько рассмотрел и увидел, что она закупорена, а внутри лежит какая-то бумага, вроде как письмо, и сквозь стекло видно, что это почтовая бумага со штампом «Сейер-Белл».

Ну, тогда я отправился к яхтсменам, туда, где они стояли на якоре. Они, бывало, потешались надо мной. А некоторые меня жалели. Бедняги, если бы они только знали, как я их жалею. Трудятся без передышки, чтобы угнаться за экономикой рыбного промысла или за конкурентами по бизнесу, повесили себе на шею этот жернов, а он крутится все быстрей и быстрей.

Ну, во всяком случае, я знаю многих яхтсменов. Я им продаю разные разности: наживку, крабов, иной раз какой-нибудь интересный экземпляр плавника, раковины и всякие такие штуки. Думаю, что я знаю столько яхтсменов, сколько их есть на побережье, а они все знают и любят меня.

Ну вот, я уже тогда хорошо прочистил пляж, поэтому сел на свою яхту и поплыл в Сан-Диего, нашел телефонную будку и позвонил Джорджу Олдеру. Рассказал ему, что нашел бутылку с каким-то письмом и что она, по-видимому, была выброшена за борт с его яхты. Сперва он не очень заинтересовался моим рассказом, но затем его стало разбирать любопытство, и он предложил мне принести ему эту бутылку, а он мне заплатит за беспокойство и потраченное время… Ну вот… так я и сделал.

– И что произошло дальше? – спросил Мейсон.

– Он при мне вынул из бутылки письмо, прочитал его, а потом дал мне пятьдесят долларов, спросил, прочитал ли я это письмо, а я ему сказал, что не мое дело читать чужие письма, и тогда он дал мне еще сто долларов.

Кадиц отвернулся и опять посмотрел на океан.

Мейсон подождал несколько секунд, но Кадиц не поворачивался, словно забыл о нем. Молчание становилось тягостным.

– Как лежала в воде бутылка? – спросил Мейсон, обращаясь к затылку Кадица.

– Вроде как наискосок, половина в песке, половина наружу, и наружная часть загрубела от песка, который на нее наносило ветром. Ну, вы ведь знаете, когда стекло постоянно покрывается песком, а потом ветер его сдувает, оно становится вроде как матовое.

– Значит, Олдер дал вам пятьдесят долларов?

– Совершенно верно.

– А потом, через некоторое время, еще сто?

– Ага… еще сотню.

– Олдер умер, – сказал Мейсон. – Вы теперь можете быть свободны от своих обязательств перед ним, Пит.

– Что вы имеете в виду?

– Я вот что имею в виду, Пит, – сказал Мейсон. – Если вы действительно нашли эту бутылку так, как вы рассказали, то вы положили ее в свою лодку, а затем, когда в следующий раз очутились возле яхт и увидели «Сейер-Белл», стоявшую на якоре, вы сели в ваш скиф, подгребли к ней и решили повидаться с Олдером, а в разговоре с ним упомянули мимоходом о найденной бутылке. Человек, который сбросил с себя оковы цивилизации, как это сделали вы, не станет затруднять себя телефонным звонком и сообщать, что он нашел бутылку, а…

Кадиц круто повернулся к Мейсону.

– Вы что же, считаете, что я лгу? – вызывающе спросил он.

Мейсон смерил его взглядом, отмахнулся от его воинственной напористости и с обезоруживающей улыбкой, добродушно сказал:

– Пит, вы не только лжете, но и делаете это ужасно плохо. Вы не умеете лгать!

Кадиц шагнул было к адвокату, потом вдруг гнев его мгновенно улетучился, воинственность как рукой сняло, и улыбка медленно расползлась по его лицу.

– О’кей, – сказал он, – говорите, я слушаю.

– Я догадываюсь, – сказал Мейсон, – что вы, Пит, прочли это письмо, узнали, что в нем написано, а после того, как прочли, поняли, что Олдер заинтересуется им, поэтому и отнесли письмо ему. А Олдер, когда узнал, что вы прочли его, дал вам пятьдесят, а потом еще сто долларов и взял с вас обещание, что вы забудете про письмо в бутылке.

– Поговорите-поговорите, сэр, а я послушаю, – сказал Кадиц.

– А что бы вы сделали, если бы вам пришлось давать в суде свидетельские показания? – неожиданно спросил Мейсон.

– Ну и хитрый же вы адвокат! – с минуту подумав, ответил Кадиц. – Сейчас я вам ничего не скажу. Если я и договорился о чем-нибудь с Джорджем Олдером, то постараюсь оправдать его ожидания, но про показания в суде речь не шла. Если мне придется встать на место свидетеля, я – о дьявольщина! – я скажу правду.

Мейсон вынул из кармана сложенную вчетверо бумагу.

– Кадиц! – сказал он. – Это повестка, которой я вызываю вас в суд завтра к десяти часам утра для дачи свидетельских показаний по делу «Народ Калифорнии против Дороти Феннер». Мы не сможем воспользоваться вашими показаниями завтра утром, однако вы все равно должны явиться в суд согласно требованию этой повестки. Вы свидетель защиты, и вам не нужно рассказывать кому бы то ни было про наш сегодняшний разговор или про то, что вы намерены показать как свидетель. Я не могу сейчас дать вам денег больше, чем дозволено по закону, чтобы не получилось, будто я собираюсь вас подкупить. Но я дам вам деньги на поезд, на котором вы сможете добраться до суда, а кроме того, вам заплатят и за потраченное время.

Кадиц взял повестку, сложил ее, сунул в карман брюк.

– Вот какая чертовщина получается, когда свяжешься с цивилизацией! Недаром я думал, что уж очень легко заработал эти сто пятьдесят долларов!

– Вы приедете? – спросил Мейсон.

– Приеду, – ответил Кадиц. – Противно мне все это до черта, но приеду.

Глава 17

В переполненном зале суда царило возбуждение.

Клод Глостер, трезво оценивая драматизм создавшейся ситуации, поднялся, едва члены жюри заняли свои места, и сказал:

– Ваша честь, мы вызвали повесткой свидетеля обвинения, некоего Рональда Диксона, чьи служебные обязанности призывают его вернуться туда, где он служит, как можно раньше. Вследствие этого я прошу позволения суда отпустить с места свидетеля шерифа и пригласить вне очереди мистера Рональда Диксона.

– Возражений нет? – спросил судья Кэри у Мейсона.

Мейсон улыбнулся спокойной, уверенной улыбкой, как человек великодушный, потому что уже чувствовал себя победителем.

– Никаких возражений, ваша честь.

– Очень хорошо. Ввиду заявления окружного прокурора о том, что этого свидетеля необходимо допросить вне очереди, дабы освободить его возможно скорее, а также ввиду отсутствия возражений со стороны защиты суд разрешает свидетелю занять место.

Рональд Диксон, серьезный, высокий, слегка сутуловатый, вышел вперед, и Мейсон, мельком увидевший профиль этого человека, когда тот проходил мимо, шепнул Делле Стрит:

– Где-то я видел его прежде.

Он повернулся и спросил Дороти Феннер:

– Вы знаете его?

– Ночной дежурный, клерк в моем отеле, – ответила она.

Мейсон усмехнулся, подумав: «Так вот как они собираются подтвердить визит Олдера!..»

Рональд Диксон принес присягу, назвал свою фамилию, возраст, место жительства и род занятий, расположился на свидетельском месте и устроился как можно более комфортабельно, словно собрался сидеть там очень долго.