Эрл Гарднер - Дело о краже на дороге Страница 33

– У защиты есть еще вопросы к свидетелю? – поинтересовался судья, обращаясь к Мейсону.

– Нет, ваша честь, – ответил тот.

Арчер покинул место свидетеля и вышел из зала.

– Итак, – сказал судья Иган, – в пятницу заседание было прервано на перекрестном допросе миссис Лавины. Господин судебный пристав, пригласите миссис Лавину занять свидетельское место. Защита может продолжить допрос свидетельницы.

Войдя в зал суда и направляясь к свидетельскому месту, Марта Лавина с едва заметной загадочной улыбкой взглянула на судью Игана, затем обвела долгим, заговорщицким взглядом скамью присяжных.

Мейсон встал, вышел из-за стола, остановился перед ней и спросил:

– Миссис Лавина, после того как вы в последний раз давали показания, вы общались с мистером Родни Арчером?

– Нет, с мистером Арчером я не общалась, – с улыбкой ответила она. – Я понимала, что свидетели ни при каких обстоятельствах не должны обсуждать свои показания друг с другом, поэтому строго придерживалась духа и буквы судебного предписания.

– Однако с мистером Фритчем вы, наверное, дело все же обсуждали?

– Да, с мистером Фритчем мы обсуждали некоторые детали, касающиеся моих показаний.

– Он попросил вас рассказать ему, какие именно показания вы собираетесь дать?

– Он задавал мне конкретные вопросы, а я на них отвечала.

– Эти вопросы касались ваших показаний?

– Нет, они касались конкретных событий.

– Ваша честь, – учтиво вставил Гарри Фритч, – я не собираюсь отпираться и готов признать, что я действительно был вынужден переговорить с этой свидетельницей. В конце концов, я не провидец, и, чтобы подготовиться к сегодняшнему заседанию, мне нужно было знать, какие показания она собирается давать.

– Мистер Мейсон проводит допрос свидетеля, – напомнил ему судья Иган. – Вы желаете заявить протест?

– Нет, конечно.

– Тогда сядьте.

Фритч медленно опустился на стул.

– Итак, миссис Лавина, – продолжал адвокат, – мне хотелось бы уточнить у вас некоторые подробности нападения.

– Конечно, мистер Мейсон.

– Как долго вы были с мистером Арчером в тот вечер?

– Мы провели вместе около полутора часов. Мы ужинали вместе.

– Где?

– В «Золотом льве».

– Вы помните, что вам там подавали?

– Это было довольно давно, мистер Мейсон, однако кое-что я все-таки запомнила. В тот вечер я заказала французские жареные креветки. Мы еще обсуждали с мистером Арчером это блюдо.

– А что было после того, как вы ушли из ресторана? Помните, каким маршрутом вы ехали, прежде чем оказались на том месте, где на вас было совершено нападение?

– Конечно. По бульвару Харви мы выехали на Мюррей-роуд, а уже с него свернули на бульвар Кристуэлл, где на нас и напали.

– Вы можете еще раз рассказать нам, как это происходило?

– Ваша честь, – вмешался Фритч, – этот вопрос уже задавался, и на него был получен исчерпывающий ответ. В конце концов, перекрестный допрос не может длиться бесконечно.

– Протест отклоняется.

Марта Лавина улыбнулась:

– Мы остановились у светофора. Едва подъехали к перекрестку, как на нем загорелся красный свет. Мистер Арчер собрался было прикурить, как вдруг левая передняя дверца внезапно распахнулась, и я увидела человека, направлявшего на нас пистолет. Это был подсудимый. Он приказал мистеру Арчеру поднять руки.

– А мистер Арчер в тот момент уже прикурил сигарету? – уточнил Мейсон.

– Вообще-то я не совсем уверена, но, по-моему, он как раз собирался это сделать. Я, видите ли, тогда была несколько взволнована.

– И каковы были последующие действия преступника?

– Он наклонился и выхватил у мистера Арчера из внутреннего кармана бумажник. Затем сорвал с его галстука бриллиантовую булавку и схватил мою сумочку. А потом захлопнул дверцу, бросился к своей машине и уехал.

– Вы успели рассмотреть, что это была за машина?

– Да, но, к сожалению, мистер Мейсон, описать ее не смогу. Я женщина и ничего не смыслю в подобных вещах. Меня никогда не интересовала техника.

– Что было в вашей сумочке? – задал Мейсон очередной вопрос.

– Деньги. Долларов сто двадцать наличными.

– А что еще? – не унимался Мейсон.

– Кроме денег? Ну, самые обычные вещи, которые лежат в сумочке любой женщины. Ключи, помада, маленький кошелек для мелочи, пудреница, записная книжка и, наверное, еще какие-нибудь безделушки.

– Итак, вы узнали эту вещь, – сказал Мейсон, взяв в руки сумочку, числившуюся в списке вещественных доказательств, – и признали, что она принадлежит вам.

– Да, это так.

– Это та самая сумочка, что была с вами в тот вечер?

– Совершенно верно, мистер Мейсон.

– Когда и при каких обстоятельствах вы снова увидели эту сумочку после того, как ее у вас украли?

– Мне ее показали полицейские.

– Когда это было?

– Как раз после того, как я узнала подсудимого на опознании.

– Они показали вам эту сумочку, и уже тогда она была в таком же состоянии, как сейчас?

– Совершенно верно. Как видите, у этой сумочки имеется клапан, в который с внутренней стороны вставлено зеркальце. Очень удобно. Открывая сумочку, то есть отгибая клапан назад, можно заодно при необходимости и поправить макияж.

– Вы сами придумали такой дизайн?

– Нет, сама я ничего не изобретала. Но она была изготовлена с учетом моих пожеланий.

– У вас все сумочки одинаковые?

– Да.

– И сколько их у вас?

– Несколько. На разные случаи. Черная из телячьей кожи, светло-коричневая из крокодиловой кожи и еще одна из замши.

– И все эти сумочки были изготовлены специально для вас?

– А разве это имеет какое-либо значение?

– Я просто хочу помочь вам уточнить кое-какие детали.

– Лично мне так не кажется. Я не думаю, что вы хотите помочь мне, мистер Мейсон, – холодно улыбнулась она. – На мой взгляд, вы просто пытаетесь меня запутать.

– Я пытаюсь установить все факты, – возразил на это Мейсон.

– Я абсолютно уверена, что это моя сумочка, мистер Мейсон. И если необходимо, могу даже указать вам, где именно я ее приобрела.

– И вы ни разу не видели ее с тех пор, как у вас ее похитили, до того момента, как вам ее предъявили в полиции?

– Именно так.

– Может быть, впоследствии вам удалось заполучить обратно что-нибудь из ее содержимого?

– Нет.

– Зеркальце на клапане вроде бы небольшое, но довольно тяжелое. Почему?

– Оно сделано из прочного стекла. Видите ли, я немного суеверна, а разбить зеркало – дурная примета. Поэтому и попросила мастера вставить во все мои сумочки вот такие зеркала. Все они изготовлены из особо прочного стекла и дополнительно укреплены с обратной стороны тонкой стальной пластинкой.

– Так же, как и на этой сумочке?

– Да, – подтвердила она, – и так же, как на сумочке, которую я сейчас держу в руках.

– И содержимое вашей сумочки, что была при вас тем вечером, и той, что вы держите сейчас, тоже примерно одинаково?

– В принципе да.

Щелкнув металлическим замочком, она открыла сумочку, заглянула вовнутрь и затем небрежно снова захлопнула ее.

– Скажите, миссис Лавина, вы курите?

– Да.

– А есть какая-то определенная марка сигарет, которую вы предпочитаете всем остальным?

– Я предпочитаю «Лаки страйк».

– А вы не знаете, мистер Арчер курит?

– Конечно, знаю.

– Он курит?

– Да.

– А марку сигарет случайно не помните?

– Я… я не уверена.

– Миссис Лавина, я вовсе не хочу сбить вас с толку и воспользоваться своим преимуществом, ибо с моей стороны это было бы нечестно по отношению к вам, но я позволил себе спросить об этом же самом у самого мистера Арчера, и он сказал, что в то время, как вы курили «Лаки страйк», сам он отдавал предпочтение «Честерфилду». Вы согласны с этим утверждением?

– Честно говоря, я никогда не обращала внимания на то, какие сигареты предпочитает мистер Арчер, но раз уж он сам сказал вам, что курил «Честерфилд», то у меня нет оснований ему не верить. Ему виднее.

– А тем вечером, находясь в обществе мистера Арчера, вы курили?

– Естественно.

– Вы выкурили сигарету перед ужином?

– Да.

– Потом еще одну за ужином?

– Да.

– И одну после него?

– Да.

– А во время нападения вы курили?

– Я… я не помню… но, кажется, нет.

– Но после ужина вы курили?

– Да.

– Когда уже ехали в машине?

– Да, пожалуй.

– А так как вы предпочитаете «Лаки страйк», а он «Честерфилд», то вы курили свои сигареты?

– Да.

– Я могу взглянуть на них?

– Ваша честь, – вмешался Фритч, – мне кажется, этот допрос зашел так далеко, что стал совершенно беспредметным.

– Вы желаете заявить протест по поводу последнего вопроса? – уточнил судья Иган.

– Я протестую против него на том основании, что он не имеет никакого отношения к делу и никак не связан с тем, о чем расспрашивали свидетельницу в ходе прямого допроса.