Джон Карр - Часы-убийцы Страница 33

– Не подсказывайте ему, Фелл! – рявкнул Хедли. – Он же будет уверен, что сам это вспомнил!

– А я ничего и не подсказываю. Вы же сами, – Фелл ткнул тростью в сторону Полла, – пришли к этому, не так ли? Ну, мой друг, почему вы так уверены, что дверь была открыта?

– Потому что люк на крыше был тоже открыт, – ответил Полл.

Наступила мертвая тишина. Вновь все стало с ног на голову. Мелсон молча смотрел на воротничок, плотно облегавший шею Фелла, на тускло блестевший наконечник его трости и бледное отечное лицо Полла. Сейчас взгляд молодого человека был уверенным, даже твердым. Нельзя было не поверить ему.

– Бред какой-то! – взорвался Хедли. – Прекратите, Фелл, я не люблю, когда свидетелям навязывают их показания... Дело в том, мистер Полл, что заслуживающий полного доверия человек – к слову сказать, вполне трезвый – показал, что люк был крепко заперт, когда он осматривал его вскоре после убийства. Также, как и дверь, ведущая к люку.

Полл выпрямился. Выражение его лица изменилось, теперь оно не было ни жалобным, ни вялым.

– Послушайте, старина, – начал он негромко, – мне надоело, что вы непрерывно стараетесь уличить меня во лжи. Если вы полагаете, что мне доставляет удовольствие рассказывать, какого шута горохового я строил из себя ночью, то глубоко заблуждаетесь. Я стараюсь, как умею, помочь вам. Сказанное мною – правда, и я готов повторить ее перед любым судом – отЛондона до Мельбурна... Дверь действительно была открыта. И люк тоже. Я это знаю, потому что оттуда падал лунный свет.

– Лунный свет?

– Да. Если отворить ту дверь, то за ней будет прямой без окон коридор, а в конце его – крохотный чуланчик, над которым расположен люк. Я знаю, о чем говорю, потому что когда-то мы решили было развести на крыше маленький садик. Ничего не вышло – слишком много дыма от каминов... Ну, а сегодня ночью я видел полоску лунного света на полу коридора. Если я видел коридор, дверь должна была быть открыта, а если видел лунный свет, то, значит, открыт был и люк. Проще некуда. Люк был открыт, можете не сомневаться. Между прочим, теперь я понял, почему мне сразу пришла в голову Элеонора... Вот, собственно, и все.

– А видели вы кого-нибудь достаточно ясно, чтобы суметь его опознать? – спросил Фелл.

– Нет. Было только ощущение, что кто-то или что-то движется в темноте.

Хедли молча постукивал кончиком пальца покрышке стола. Только спустя несколько минут он вспомнил о зажатой у него в ладони перчатке и снова обрел уверенность в себе.

– Не думаю, чтобы все это имело какое-то значение, – проговорилон. – В конце концов, ключ от двери был в этой перчатке – перчатке убийцы. Советую вам, мистер Полл, вернуться к себе, принять душ и позавтракать. Если вспомните еще что-нибудь, обратитесь ко мне. – Инспектор обернулся к Феллу и Мелсону. – Полагаю, господа, не мешало бы взглянуть на этот люк...

– Вот и отлично, – сказалПолл. – Спасибо за угощение, старина. Я словно заново родился.

Дверь за собой он притворил так осторожно, подумал Мелсон, как это делает только человек, с трудом сдерживающийся, чтобы не хлопнуть ею. Подождав секунду, Хедли снова приоткрыл дверь и проводил Полла взглядом, пока тот не зашел к себе в комнату. Выглянул в дверь и Мелсон. Кровавое пятно на лестнице, прикинул он, находилось футах в пятнадцати от двери Полла. Шторы на окнах холла были подняты, и все вокруг заливал яркий свет. Кто-то пытался уже смыть кровь с ковра, но отвратительные влажные пятна выделялись на нем, пожалуй, еще сильнее, чем сама кровь.

Вряд ли можно установить, на какой ступеньке настиг Эймса удар, подумал Мелсон. Первые пятна крови были на второй ступеньке сверху, но поскольку Эймс, судя по всему, держался на ногах до самого порога Боскомба, не исключено, что удар ему нанесли значительно раньше. Кровавый след сначала сворачивал вправо, словно умирающий хотел схватиться за перила, а потом шел зигзагом до лестничной площадки, где становился гораздо шире. Видимо, тут Эймс упал на колени. Последние следы были на двустворчатой двери.

Хедли и Фелл переглянулись. Казалось, у обоих было что сказать, но ни один не хотел, начинать первым. Хедли еще раз внимательно оглядел лестницу и площадку.

– Хотел бы я знать, – проговорил он вдруг, – сколько времени... занял у негоэтот путь...

– Минуты две или три, – угрюмо пробормотал в ответ Фелл. – Двигался он очень медленно – иначе не осталось бы таких четких следов.

– На помощь он не звал...

– Не мог. Убийца ударил в такое место...

– И сзади... – Хедли еще раз огляделся. – Как вы полагаете, где мог находиться убийца? Если он крался снизу, вслед за Эймсом...

– Человек, убивший Эймса, по всей вероятности, прижался к стене с противоположной стороны от перил – где-то около третьей ступеньки сверху. Когда Эймс миновал его, он ударил. Эймс, скорее всего, шел, держась рукой за перила, – в темноте, на незнакомой лестнице, так сделал бы любой. От удара он чуть не упал там, где след сворачивает вправо, он пытался обеими руками ухватиться за перила. Потом руки его соскользнули с перил и, как показывают следы, он повернул влево.

– И Эймс, поднимаясь наверх, не заметил убийцу?

– Реконструируя события, – Фелл громко засопел, – я именно это и хотел сказать. Все связано с освещением. В холле, как мы знаем, было темно хоть глаз выколи. Вопрос: как же тогда, черт возьми, убийца мог знать, куда нанести удар? Возможно только одно объяснение, которое, между прочим, я и проверил этой ночью... Спуститесь чуточку ниже – вот так. Видите два узких окна по обе стороны входной двери? Здесь единственное на лестнице место, куда падает снаружи свет уличного фонаря. Очертания головы и плеч человека, поднимающегося по лестнице, тут были видны достаточно отчетливо, убийца же оставался в полной темноте. Я проверил это, попросив Элеонору Карвер показать, на какой ступеньке она стояла, когда увидела труп. Все сошлось.

Хедли выпрямился.

– Стало быть, вы попросили сделать это именно Элеонору Карвер, – произнес он с какой-то странной интонацией. – Я хотел бы немного поговорить с вами... Пойдемте посмотрим на этот самый люк. Можно и на крышу выйти. Куда угодно, чтобы свободно потолковать.

Чувствовалось, что напряженность между старыми друзьями все нарастает. Хедли выбрал один из ключей и отворил дверь, ведущую к люку. Открывалась она внутрь. Инспектор нащупал на стене выключатель, и под потолком вспыхнула лампочка. Перед ними был узкий коридор с темными деревянными панелями на стенах. На полу лежала потрепанная ковровая дорожка, а в конце виднелась крутая узкая лесенка. Все было покрыто кружившей в воздухе пылью. Хедли притворил дверь, щелкнул засов. Только тогда инспектор воскликнул:

– Фелл, что с вами?

Несколько мгновений Фелл глядел на чем-то напоминавшую о курятнике лесенку, а потом расхохотался. Громыхающий пантагрюэлевский хохот рассеял напряженность, прогнал ощущение неопределенного страха. Вытащив платок, Фелл вытер лоб, в глазах его снова появилось ироническое выражение.

– Нервы, – признался он. – Не знал, что они имеются и у меня. Так уж бывает, когда человек до самого полудня лишен благотворного воздействия пива. К тому же этот день был одним из самых гнусных в моей жизни. Далее...

– Вы не верите в то, что убийца – эта девушка?

– Элеонора Карвер? Нет, не думаю, – громко высморкавшись в свой огромный носовой платок, сказал Фелл. – Не думаю. Давайте, однако, посмотрим на люк, чтобы знать, как нам относиться к показаниям Полла.

Хедли поднялся на лесенку, и снизу теперь виднелись только его ноги. Слышно было, как он возится с чем-то; чиркнула спичка, а затем послышалось довольное ворчание. Снова спустившись, Хедли показал рукой наверх.

– Ну, это решает дело. Окончательно решает. Убийца не мог ни войти, ни, тем более, скрыться через люк, потому что – каким образом он смог бы закрыть его за собой на засов? А люк закрыт, старина, и притом основательно. Без хорошего набора инструментов его не открыть.

– Иначе говоря, – задумчиво проговорил Фелл, – ваш коронный свидетель так напился, что у него были галлюцинации?

– Вот именно. И это доказывает, что Элео... Эй! Кого, черт возьми, вы называете моим коронным свидетелем?

– Полла. Разве не он убедил вас, что убийца – Элеонора? Вижу, что вы согласны с Эмерсоном, утверждавшим, будто последовательность и логика изобретены дьяволом. Однако, умоляю вас, будьте в данном случае хоть немного последовательны. Когда Полл показывает вам окровавленную перчатку, которую он ухитрился подобрать в полной темноте, вы радостно аплодируете ему, но когда тот же Полл утверждает, что видел пятно лунного света – а ведь, согласитесь, его в темноте заметить гораздо легче, чем черную перчатку, – вы бросаетесь в другую крайность и обвиняете молодого человека чуть ли не в белой горячке. Ну-ну-ну. Верите вы или нет в рассказанную Поллом историю – мне все равно. Нельзя, однако, принимать ту ее часть, которая вам нравится, и отбрасывать другую, которая не укладывается в вашу теорию. Здравый смысл подсказывает, что либо все ложь, либо уж все правда до последнего слова.