Эжен Шаветт - Сбежавший нотариус Страница 36

— Планы эти я расстроил. Жизнь Лоры была спасена, а виновные застигнуты на месте преступления. Таким образом я разрушил надежды Аннеты, метившей в супруги Бержерона, — добавил доктор и потом, покачав головой, медленно продолжил: — Когда Аннета заставляла Бержерона всыпать мышьяк в чашку дочери, она говорила ему: «Она или я!» Теперь же Аннета, став супругой Генёка, в ответ на мольбы любовника покинуть мужа и бежать с ним отвечала ему: «Богатство или ничего!»

Зачем ей следовать за человеком, у которого ничего нет, который беден, как Иов? Аннета была женщиной расчетливой и практичной, а потому оставалась глуха ко всем мольбам Бержерона, снедаемого сластолюбием.

«Богатство или ничего!» — твердила она. «Где же мне взять богатство?» — скрежеща зубами, отвечал Бержерон, задыхаясь от собственного бессилия. «Это твое дело». — «По крайней мере дай мне совет!» — «Снова обратись к тому средству, которое я не одобряла сначала, но при настоящих обстоятельствах им не следует пренебрегать». — «К какому средству?» — «Выдать Лору замуж за какого-нибудь голодранца, который бы за четыреста или пятьсот тысяч приданого дал квитанцию на все ее состояние». — «Где найти такого человека?» — «Я уже указывала вам на Морера, этого доктора без единого су за душой. Он любит Лору. Это, быть может, сделает его сговорчивее…» — «Попытаюсь», — пообещал Бержерон.

Либуа прервал Морера вопросом:

— Он сделал попытку?

— Нет, ибо тут на сцене появился господин, который, как собака среди кеглей, расстроил все планы.

— Кто же это?

— Маркиз де Монжёз.

«Не мешай ей выйти замуж за Монжёза», — советовала мне тетушка, выпытав у меня признание в любви к Лоре.

Тогда, видя, что, увлекаемый страстью, я не слушаю ни советов ее, ни просьб, она решилась объяснить мне причину своего отвращения к Бержерону и рассказала историю из своего прошлого, вызвавшую в ней ненависть к этому человеку — ненависть, распространившуюся и на его дочь.

Разве тетка не заслуживала, чтобы я принес для нее жертву, эта добрая, мужественная женщина, оставшаяся на всю жизнь старой девой из-за того, что пожертвовала своим приданым ради моего отца?

Когда она надтреснутым голосом, в котором звучала глубокая скорбь, умоляла меня отказаться от моей любви, я скрепя сердце ответил ей: «Будь по-вашему».

В тот же вечер нас навестил Реноден. Когда в разговоре было случайно упомянуто имя Монжёза, нотариус разразился искренним смехом, потом объяснил нам взрыв своей веселости так: «Решительно, этот Бержерон — просто наглец!» — «Что еще он выкинул?» — спросила тетушка. «Вчера я представил ему господина Монжёза, а сегодня утром он уже пытался обмануть его!» — «И преуспел?» — поинтересовался я. «Это вряд ли!» — промычал нотариус, покачивая головой. «Что же, нашла коса на камень? Господин Монжёз — большой хитрец?»

Реноден знал, что может говорить откровенно и слова его останутся между нами, а потому сказал без обиняков: «Монжёз — хитрец? Да это дурак, каких мало!.. И он выглядит еще глупее оттого, что считает себя очень умным и беспрестанно твердит: „Хитрым же должен быть тот, кто меня проведет!“ И говорит это с таким апломбом…» — «Друг мой, оставьте Бержерона в покое, особенно когда дело вас не касается», — посоветовала тетка.

Нотариус возразил: «Это свыше моих сил! Я не могу допустить, чтобы у меня на глазах мошенник отхватил огромный куш». — «И велика сумма?» — «Шестьсот тысяч франков». — «Не может быть! — воскликнула тетушка. — Шестьсот тысяч!» — «Ни больше ни меньше». — «И нужны они ему, конечно, для того, чтобы разделить их с женой Генёка».

При упоминании о белокурой бестии Реноден снова разразился безудержным смехом.

«А, кстати, об Аннете! — воскликнул он. — Знаете ли вы, что из-за нее мне три дня назад чуть не переломали ребра?»

Мы с удивлением взглянули на него.

«Да-да, чуть все ребра не переломали. И кто же? Ее болван супруг. Угадайте, за что! За то, что, увидев меня беседующим с его женой, приревновал ко мне и вообразил, что я за ней ухлестываю».

И, весело повернувшись перед нами на одной ноге, Реноден продолжил: «Заметьте, однако, какой я обладаю ловкостью и осанкой соблазнителя! В мои-то годы я становлюсь грозой мужей и любимцем женщин. Как ревность Генёка возвысит меня в глазах окружающих! Благодаря ему будут говорить, что старый волк нотариус искушал бедную овечку Аннету!»

По дружбе тетушка позволила себе заметить: «Невероятно, чтобы Генёк приревновал к вам. Вы слишком стары для нее!» — «Эге! — промолвил нотариус. — Не так уж я и стар! Генёк, чтобы спасти свою дражайшую половину от созерцания моих прелестей и моего красноречия, отправил ее в Куандре, к одной из своих родственниц». — «Значит, Аннеты нет больше в замке. Следовательно, она не видела маркиза де Монжёза?» — спросила тетушка. «Нет, она уехала еще до его прибытия, эта бедняжка, очарованная мной», — продолжал глумиться Реноден. «Однако, — заметила тетушка, — чтобы приревновать к вам, Генёк должен был увидеть, как вы расточаете любезности Аннете». — «Да, он застал нас в тихом уголке сада, где мы беседовали…» — «О любви?» — договорила тетушка с сомнением и насмешкой. «Не совсем: Аннета спрашивала меня, как законным порядком развестись с мужем, чей ревнивый и грубый характер делает ее жизнь чересчур тяжелой. Как видите, Генёк, намереваясь переломать мне ребра, не угадал, за кого ему взяться».

Реноден, снова посерьезнев, задумчиво промолвил: «С одной стороны, жена Генёка, решившая бросить мужа, с другой, Бержерон, пытающийся вытянуть шестьсот тысяч франков у маркиза, — есть о чем подумать тому, кто знаком с этими мошенниками. Они определенно задумали что-то… Я еще позабавлюсь», — прибавил он, потирая руки.

Тоном Иеремии, когда тот пророчил бедствия, тетушка проговорила: «Реноден! Реноден! Берегитесь! Оставьте плута с его плутнями!»

Если Реноден ничего на это не ответил, то только потому, что за ним пришел старший клерк.

«Маркиз де Монжёз ожидает вас в конторе, ему нужно немедленно переговорить с вами», — доложил клерк.

XIII

Кто говорит «глуп», подразумевает «хвастлив». Одно от другого неотделимо. Робер де Монжёз был настолько глуп и хвастлив, что заткнул бы за пояс любого гасконца. К тому же он был скуп и жаден. В тридцать лет, в возрасте, когда всякий богатый и здоровый мужчина думает лишь о наслаждении жизнью, маркиз, владелец большого состояния, заботился лишь о его увеличении и при всяком удобном и неудобном случае кичился этим.

Была у него лишь одна заноза, не дававшая покоя. Лучшим замком в окрестностях считался замок Кланжи. Он был больше, красивее и древнее, чем тот, что принадлежал маркизу. Монжёз не мог смириться с этим. Желание стать хозяином замка Кланжи превратилось у него в навязчивую мысль, в настоящую манию.

Владельца замка, человека проницательного, страшно раздражала глупость маркиза. Он говорил: «Если бы он предложил вымостить мой двор золотом, то и тогда бы я не продал свой замок этому тщеславному дураку».

Владелец замка, помимо того что отличался упрямством, был заядлым игроком и любителем женского пола. Поэтому Монжёз решил, что наступит день, когда, промотавшись окончательно, тот рад будет продать имение. И такой день однажды наступил. Узнав, что замок Кланжи продан другому, маркиз поднял шум у нотариуса Ренодена, которому еще десять лет назад поручил следить за его продажей и вести дело от его имени.

Нотариус выслушал Монжёза с хладнокровным видом и ответил, что сделка совершена втайне, в Париже, и что он узнал о ней уже после ее совершения. Правдивый ответ должен был бы прозвучать иначе: «Я первый узнал о продаже. Но, когда явился к продавцу от вашего имени, тот закричал: „Ни за что не продам замок вашему маркизу! Этому павлину! Этому чучелу, набитому золотом! Я лопну от злости, если узнаю, что мой замок оказался в руках этого тщеславного дурака!“»

Вынужденный примириться с продажей замка, Монжёз лелеял еще одну, последнюю надежду. Чтобы исполнить заветное желание, он заставил замолчать свою жадность.

«Если мы предложим хорошую выгоду новому покупателю, не перепродаст ли он замок?» — спросил он. «Сомневаюсь, — ответил нотариус. — Покупка сделана на имя несовершеннолетней девушки. Вряд ли опекун бросится на деньги. У девушки большое состояние. Тем более что такое помещение капитала весьма выгодно, а со временем в искусных руках может стать еще выгоднее, потому что в настоящее время земли проданы за третью часть своей стоимости — предшествующий владелец пренебрегал делами».

Монжёз отлично знал, какое золотое дно представлял собой замок. Оттого он еще больше злился, что упустил его. Тогда-то в виде шутки Реноден сказал: «Есть еще одно средство — завладеть замком, женившись на дочери Бержерона».

Услышав этот шутливый совет, маркиз даже не спросил, не безобразна ли, не кривонога ли, не глупа ли эта девушка, — он тотчас мысленно согласился на этот вариант, лишь бы завладеть замком.