Джон Карр - Отравление в шутку Страница 39

Росситер развел руками при свете, падающем на мраморную крышку нашего столика. Я не мог видеть его лицо, но буквально ощущал морщинку между его бровями.

— И к чему действовать так непоследовательно, давая двоим людям гиосцин и одному мышьяк? Гиосцин подмешали во второй половине дня, прежде чем кто-то был отравлен. Значит, дело было не в том, что мышьяк не подействовал. (Кстати, в случае с судьей Куэйлом гиосцин тоже оказался недостаточно эффективным.) Понимаете, мне многое известно об отравителях. У них одна общая черта: они всегда используют один и тот же яд, независимо от того, скольких людей пытаются убить или сколько других ядов у них под рукой. Взгляните на перечень — Бьюкенан, Армстронг, Хох, Луиза Вермилья, Бауэрс, Уэйт, Берта Гиффорд, миссис Арчер и другие современные образцы отравителей, отнявших или пытавшихся отнять не одну жизнь, использовали одно и то же токсическое вещество и…

— Откуда, черт возьми, вы взяли все эти сведения? — прервал его я.

— От одного парня из Скотленд-Ярда, — объяснил он. — Я ведь не так уж глуп… Как видите, дело выглядело сомнительным с самого начала. Но прежде чем перейти к мотиву, давайте рассмотрим еще один аспект. Миссис Куэйл была опасна — чертовски опасна. Я не уверен, но подозреваю, что она была некрофилом. Можете справиться у Крафт-Эбинга.[41] Я скорее выпью бутылку касторки, чем стану читать этого типа, но иногда он бывает весьма поучителен. Под некрофилом я подразумеваю того, кто очарован смертью и мертвецами. Некрофилы обожают находиться у постели умирающих, готовить мертвецов к похоронам и выполнять другие задачи, от которых нормальных людей бросает в дрожь. К этой категории принадлежали несколько знаменитых отравительниц, таких как миссис Вермилья, Берта Гиффорд и очаровательная леди по прозвищу Ангел Аллегейни. Это заболевание желез или нервов. В случае с миссис Куэйл это могло быть усилено невритом — меланхолией, депрессией, ненавистью к мужу и воздействием Джейн Мак-Грегор. Вы сами отметили в вашей рукописи, что ее мысли всегда вращались вокруг смерти. Даже сны были связаны с ней, хотя тут мы вступаем на более спорную территорию. Первым ее импульсом, когда муж выгнал Тома из дома, было отравиться. В разговоре с вами она скрывала эту тенденцию, притворяясь, будто опасается за собственную жизнь, но она не страшилась смерти, и я думаю, мне вскоре удастся доказать это вам.

Яснее всего был мотив. Кто испытывал смертельную ненависть к судье Куэйлу? Все знали, что жена не простила ему того, что он сделал с Томом, — это стало началом ее болезни. Она не могла думать ни о чем, кроме Тома. И это прогрессировало, пока она не замыслила отравить мужа. Господи, приятель, это же очевидно!

Росситер подобрал сборник стихотворений Гейне в желтом переплете со странными словами на форзаце и взмахнул им у меня перед глазами:

— Как еще вы объясните эти слова: «Могли ли особенности личности оставить такой отпечаток?» Речь может идти только о Томе, верно? Это необычайно просто. Но вы пытались сделать из этого нечто загадочное. Разумеется, Туиллс все знал. Думаю, он видел, как миссис Куэйл украла гиосцин из его кабинета, или, во всяком случае, подозревал это. Вот почему, когда судья упал, он сразу понял, что это за яд. Но Туиллс не предвидел, что она могла уже подмешать гиосцин в его бутылку с бромидом. Он думал, что благодаря отравлению мышьяком миссис Куэйл не сможет ничего предпринять еще минимум день и что ему хватит времени обдумать дальнейший образ действий. Понимаете, Туиллс даже тогда был не вполне в этом уверен, о чем свидетельствует первый вопрос, который он написал в книге. Но она добавила гиосцин в бромид тогда же, когда отравила сифон…

— Когда именно?

— Когда остальные обедали. У миссис Куэйл было более получаса свободы действий — никто не мог поймать ее на месте преступления! Она не питала особой вражды к Туиллсу, но он должен был умереть, потому что знал. Должно быть, Туиллс прозрачно намекнул на свою осведомленность, находясь у ее постели. Думаю, он дал ей шанс добровольно вернуть яд, когда все лягут спать, и поэтому ждал. Вы упомянули об этом в вашем отчете. Но конечно, она не собиралась этого делать…

— А мотив? — перебил его я. — Это не могло быть только местью. Вы говорили о деньгах…

Откинувшись на спинку стула, Росситер зажег сигарету, и пламя спички осветило странное выражение его лица — озадаченное и в то же время ироническое.

— Да, — кивнул он. — Деньги. Именно это четко указывало на миссис Куэйл. Но все вы сделали неправильный вывод, что дело только в деньгах Туиллса и его завещании. Черт возьми, я изо всех сил пытался объяснить вам, что это не так, — вы даже записали мои слова, но никак не хотели расстаться с версией о деньгах Туиллса. Он вовсе не фигурировал в планах миссис Куэйл — ей пришлось избавиться от зятя из-за возникших у него подозрений… Но речь шла не о состоянии Туиллса, а о состоянии судьи Куэйла. Цель состояла в том, чтобы оно перешло к его сыну Тому, которого он лишил наследства.

— Но у судьи Куэйла не было состояния, — возразил я. — У него вообще не осталось денег.

— Верно! Но миссис Куэйл единственная во всем доме не знала об этом!

Один за другим на улице зажигались фонари. Официант в кафе начал возиться с газовыми светильниками, и мы услышали звуки настраиваемых скрипок. Росситер в сдвинутой набок шляпе, походивший на смущенного гоблина, стал свертывать очередную сигарету.

— Сожалею, — заговорил он после паузы. — Я пытался вам объяснить. Кларисса даже подчеркнула этот факт. Из всех обитателей дома только миссис Куэйл не знала, что судья разорен. Вот почему Туиллс написал: «Была ли это надежда получить деньги или прогрессирующая болезнь?» Она не видела никаких признаков того, что муж смягчится, а после письма Тома с отчаянной просьбой о деньгах, должно быть, слегка повредилась в уме. Миссис Куэйл воображала сына больным, голодающим, и не могла этого выносить. Это привело ее к попытке убийства. Она хотела уничтожить завещание судьи, так как боялась, что в нем может содержаться пункт о лишении Тома наследства. Если бы судья умер без завещания, деньги унаследовала бы вдова, и она надеялась вернуть Тома с помощью состояния мужа…

— И она действительно уничтожила завещание?

— Этого мы, вероятно, никогда не узнаем. Но миссис Куэйл искала его, наивно полагая, что оно находится в ящике письменного стола. Там она нашла рукопись книги и так сильно ненавидела мужа, что сожгла ее. Возможно, это было всего лишь средством выместить злобу после неудачной попытки найти завещание. Вероятно, миссис Куэйл стремилась уничтожить то, что судья любил больше всего на свете и что отняло у него привязанность к Тому. Но это явилось указателем. Только один человек во всем доме ненавидел судью достаточно сильно, чтобы сжечь его рукопись. Может быть, она сожгла и завещание. Туиллс, как вы знаете, сам не был в этом уверен.

Вы изобрели фантастическую теорию о судье, осуществляющем планы против Туиллса с целью завладеть его деньгами. Прошу прощения, но это нелепо. Туиллс не думал о будущих покушениях на его жизнь, когда писал: «Была ли это надежда получить деньги или прогрессирующая болезнь?» Он использовал слово «была», имея в виду отравление судьи Куэйла — то, что уже произошло. И это еще один бросающийся в глаза указатель. Кто мог отравить судью ради денег, кроме единственного человека в доме, не знавшего о его банкротстве?

Вам следовало только интерпретировать вопросы, записанные в книге Гейне, самым очевидным способом, и вы бы узнали правду. Вот почему я твердил, что все выглядит скверно для судьи — он был истинной целью убийцы. — Росситер поколебался. — Что касается убийства Клариссы…

— Это убийство, — прервал его я, — произошло, когда миссис Куэйл якобы лежала в постели, а в ее комнате находилась сиделка.

Он криво усмехнулся и снова постучал пальцами по рукописи.

— Объяснение содержится здесь, но тогда вы об этом не знали — и я тоже, пока не прочитал рукопись. Если бы я присутствовал, когда вы, Сарджент и Рид расспрашивали старую леди, то, очевидно, смог бы предотвратить смерть Клариссы. Но я, как последний осел, бродил по лестнице…

В вашем отчете поведение миссис Куэйл выглядит ясным как день. Она не знала, что не убила судью, пока вы не сказали ей, и полагала, что ее работа окончена. Конечно, никто раньше не упоминал при ней об этом, а она не осмеливалась спросить. А потом Рид сказал… — Росситер порылся в рукописи. — Вот! Он сказал: «Кто-то пытался отравить вас и судью, но ни вы, ни он не умерли». И миссис Куэйл едва не раскололась. Она ответила: «Пытались… отравить его? Вы сказали… пытались?..» Это практически признание. Она постаралась скрыть это, тут же переключившись на свою любимую тему о смерти…

Смотрите, что происходило в ее уме! Первое, что ей приходит в голову после этого, — Том. Она подвела Тома — не выполнила свою работу. Поэтому миссис Куэйл начинает бормотать о Томе, причем настолько бессвязно — вследствие шока, — что вам приходится уйти. Обратите внимание, что до того она пыталась подвести под подозрение одну из дочерей с помощью невероятной истории о ком-то, проникнувшем к ней в комнату и не ответившем на ее вопрос…