Часы пробили полночь - Патриция Вентворт Страница 4

замысловатым подвескам. Рукой подать до вульгарности — но все-таки вкус преобладал. В результате получилось нечто невероятно старомодное, точь-в-точь интерьер из викторианского романа, но цветовая гамма, мрамор и позолота придавали дому соответствующее эпохе достоинство. Королева Виктория вполне могла бы устраивать здесь приемы, а принц Альберт — сидеть за роялем и играть мендельсоновские «Песни без слов».

Лидия, устроившись в другом углу кушетки, склонилась к Филиде:

— Ну же, расскажи! Быстрее, пока никто нам не помешал! Сейчас обязательно кто-нибудь встрянет. Чем ты занимаешься? Я думала, ты вырвалась на волю и начала самостоятельную жизнь.

— Всего лишь перебралась в Берлтон, — сказала Филида. — Работаю секретаршей в санатории.

Она не смотрела на Лидию, но та не спускала с нее решительного взгляда зеленых глаз.

— Почему же ты не уехала… например, не поступила на службу? Я чуть не сошла с ума от ярости, когда Ирен написала, что ты «занимаешься всякой ерундой» и ездишь на работу на велосипеде.

Филида не сводила глаз с собственных колен.

— Добираться было слишком далеко, — уныло сказала она. — Тетя Грейс хотела, чтобы я попробовала, но я не успевала вернуться до затемнения, и она это поняла. Поэтому теперь я живу в Берлтоне. Меня отпустили на целую неделю, но, наверное, я снова выйду на работу через пару дней. Лучше буду заниматься делом.

Лидия снова метнула в нее внимательный взгляд:

— Тетя Грейс ненавидит твою работу, да?

Филида молча кивнула.

Лидия продолжила:

— И сколько раз в неделю она приезжает в Берлтон, чтобы увезти тебя на ленч?

В этих словах не было ничего особенного, но в тоне Лидии прозвучал вызов. Филида подняла голову, ее глаза потемнели, в них отразилась боль.

— Тетя Грейс скучает по мне. Она очень добрая, Лидия, ты же знаешь, что она для меня сделала.

— Ну и что такого она сделала? Допустим, она тебя удочерила, но неужели ты думаешь, что исключительно ради твоего блага? Детей усыновляют, чтобы хорошо было взрослым. По той же самой причине заводят щенка или котенка. Человеку просто хочется кого-нибудь ласкать. Никто не спрашивает щенка или котенка, хочет ли он, чтобы его ласкали. И ребенка тоже никто не спрашивает.

Филида вскинула руку, словно защищаясь.

— Лидия, пожалуйста… не говори так. Тетя Грейс любила моих родителей, они были ее лучшими друзьями… и дальними родственниками. Не знаю, что сталось бы, если бы она меня не удочерила. Мы лишились средств, я никому не была нужна. Я в огромном долгу перед тетей Грейс.

Лидия ухватила ее руку и легонько ущипнула.

— Ладно, крошка. Только смотри не переплати по долгам.

Филида отстранилась и чуть приоткрыла рот, словно намереваясь заговорить, но тут же сомкнула губы. Она лишь быстро спросила:

— Почему ты не любишь тетю Грейс? Она всегда так хорошо тебя принимает.

— Милая, я ее обожаю. Точно так же, как обожаю пуховые перины, мыльные пузыри и задушевные разговоры, после которых чувствуешь себя центром мироздания. Но я не считаю, что это так уж полезно, только и всего. Небольшие дозы с длинными интервалами — да, но каждый день с утра до вечера — решительное и окончательное нет!

Филида поспешно встала. Она не хотела ссориться с Лидией, но понимала, что если пробудет с ней еще немного, то начнется ссора — или ей придется признать правоту собеседницы. Она пошла туда, где Ирен рассказывала мисс Парадайн о каком-то пятнышке на грудке маленькой Рины.

— Оно появилось утром, ну и, конечно, я сразу померила температурку, и все оказалось в норме. Тогда я послала за доктором Гортоном, и он сказал — ничего страшного. У него нет маленьких детей, поэтому, боюсь, он несерьезно к ним относится. Сначала я даже решила никуда сегодня не ехать. Пятнышко пропало, но ведь никогда не угадаешь, что будет дальше, и я знала, что вы не обидитесь. Но Фрэнк страшно рассердился, и я решила, что лучше уж собраться. Он такой легкомысленный во всем, что касается детей. Он первым будем жаловаться, если я их заброшу, но, кажется, думает, что я могу разъезжать с ним повсюду, как раньше, когда в нашем доме еще не было детской. Вы бы поговорили с ним.

Грейс Парадайн с сочувствием положила руку на плечо Ирен.

— Ты прекрасная мать, дорогая моя.

Когда подошла Филида, Ирен повернулась к ней.

— А, Фил. Я сегодня так переволновалась. Из-за Рины. У нее выступило пятнышко на груди, и, конечно, я сразу померила температурку…

Грейс отошла, и к ней тут же присоединился Фрэнк Амброз.

— Ирен докучает вам рассказами о детских болезнях? Она только об этом и говорит. У нас чудесные здоровые малыши, но она трясется над ними до умопомрачения. Не одно, так другое. Мы нашли хорошую няньку, но Ирен не доверяет ей ни на йоту. Может, вы ее вразумите, тетя Грейс? Никого другого она и слушать не станет.

— Она еще молода, — снисходительно ответила Грейс.

— Но быстро состарится, если будет продолжать в том же духе. Нельзя то, нельзя сё, пятое, десятое, и причина всегда одна — у Джимми и Рины насморк, кашель, икота и так далее. Самое большее, что я смог сделать, так это привезти Ирен сегодня сюда.

Грейс Парадайн понимающе взглянула на него.

— Бедный старина Фрэнк.

Лидия, стоя у противоположного конца камина и глядя на них, увидела, как мрачное выражение покинуло лицо Фрэнка, тяжелые черты расслабились. Он что-то говорил, а мисс Парадайн слушала, время от времени улыбаясь.

Лидия метнула искристый взгляд в сторону Дики.

— Это было лучшее масло… — пробормотала она.

Он уставился на нее:

— То есть?

Она рассмеялась:

— Это из «Алисы в Стране Чудес», дорогой.

Дверь в дальнем конце комнаты открылась, и вошли трое. Первым — Джеймс Парадайн, весьма импозантный. Черно-белые цвета смокинга наделяют дополнительным преимуществом тех, кому и так уже дано достаточно. Мистер Парадайн обладал ростом шесть футов пять дюймов и держался с величавой простотой. Его красивую голову венчала густая седая шевелюра, а глаза и брови, изгибавшиеся дугой, были такими же темными, как в годы его молодости. Рубиновые и золотые тона комнаты стали не более чем фоном, когда он вошел. Чуть позади, слева, держался секретарь, Альберт Пирсон, круглолицый молодой человек в очках с роговой оправой и в костюме, наводившем на мысль о дешевой распродаже. С другой стороны шагал Элиот Рэй.

Все замолчали и посмотрели на Элиота. Мистер Парадайн подошел к сестре и заметил с недоброй улыбкой:

— Дорогая, ты наверняка обрадуешься, когда узнаешь, что у нас еще один гость. Не далее как сегодня утром ты