Гарольд Шехтер - Маска Красной смерти. Мистерия в духе Эдгара По Страница 40

Выросший в Вирджинии, где рыцарский кодекс регулирует les affairs d’honneur,[23] я привык встречать такие посягательства обычным для южанина освященным временем вызовом на кровавый поединок. Нанимать же для возвышенной цели низкорожденного негодяя, как это сделал Картрайт, казалось мне предприятием, достойным презрения.

— Полагаю, следует поставить в известность мистера Карсона, — решил я, глянув на свои карманные часы. — Нам с ним уже пора встретиться.

Мы с Таунсендом вышли из театра. Путь наш пролегал мимо Большого Таксидермического Салона, в котором Барнум демонстрировал множество чучел всевозможных животных: антилопы и медведи, пумы и верблюды, слоны и лисы; горные козлы, гиппопотамы, ягуары… — сотни замерших на подставках фигур. Здесь же представлены акульи челюсти, рога газелей, панцирь гигантской галапагосской черепахи и ошеломляющее количество иных, не менее завлекательных экспонатов. Мой взгляд, однако, приковала к себе группа возле самого входа. Я остановился и повернул в салон.

— Нам сюда? — удивился Таунсенд.

Тьму в зале рассеивали лишь несколько газовых светильников дежурного освещения. Из лестничного колодца, однако, падало достаточно света, чтобы разглядеть экспозицию в деталях.

На круглой платформе высотою примерно в два фута и диаметром около десяти, окруженной невысоким ограждением для сдерживания особенно активных посетителей, был представлен последний миг жизни знаменитого укротителя. Кукла, изображавшая Мазеппу, стояла на коленях, облаченная в запятнанную запекшейся кровью одежду. Голова, покрытая черными, лоснящимися от помады волосами, засунута в разинутую пасть сидящего льва. Рядом витрина с кнутом, трехногой табуреткой и — на отдельной полочке — банкой с этикеткой: «Крем для волос „Эксцельсиор“ майора Мичема».

— Великий Мазеппа, — сказал Таунсенд.

— Да, — проронил я, пристально глядя на восковую физиономию, размалеванную алой краской, призванной изображать кровь, обильно хлещущую из расколотого львиными зубами черепа укротителя.

— Что вас в нем так заинтересовало? — спросил Таунсенд.

— Не знаю пока, до какой степени повлияет этот факт на наше расследование, но я только что выяснил, что Мазеппа посещал мистера Уайэта.

— Интересно, — оживился репортер. — Кстати, я был здесь, когда это случилось.

— Вы хотите сказать, что видели, как погиб Мазеппа? — в изумлении повернулся я к Таунсенду.

— Совершенно верно. Ко мне как раз приехала племянница из Филадельфии, крошка Мэри Бетт. Горела желанием увидеть барнумовские чудеса. Ну и увидела. Только этот макет и сотой доли того ужаса не отражает.

— Могу себе представить…

— Не думаю, — мрачно проронил Таунсенд. — И не надо. Поверьте, я множество трагедий освещал, видел раскромсанные в куски трупы. Но это оказалось еще ужасней. До ста лет доживу, а не забуду. Особенно звуки.

— Звуки?

— Да. Лев сначала как будто кашлянул, и сразу — хрясь!

По спине моей пробежал холодок. Я представил, как кости черепа Мазеппы трещат, сжатые мощными львиными челюстями.

— Кошмарный конец, — поежился Таунсенд. — Послужить льву вторым завтраком.

Упоминание о еде вызвало в моем мозгу неожиданную вспышку.

— О! — воскликнул я.

— Что?

— Вспомнил, что надо Барнуму передать. Пошли.

Барнум как раз внимательно рассматривал настоящие сапоги для верховой езды, снабженные полым каблуком-тайником для сокрытия документов. Сапоги якобы принадлежали архипредателю генерал-майору Бенедикту Арнольду. Заслышав наши шаги, Барнум обернулся.

— Ну как, мистер Таунсенд, нашелся наш Эдгар По?

— Да, мистер Барнум, я сразу его обнаружил, где вы и сказали.

— Как тебе Бокс показался, По, дружище? — обратился Барнум ко мне.

— Вашу оценку его способностей как чревовещателя ни в коей мере не назовешь преувеличенной.

— Ага, я же говорил! Это же титан! На сто голов выше любого другого чревовещателя. Верь мне, я их и навидался, и наслушался. Наслышался. Синьор Блиц, Алессандро Веттермаре, Кристофер Сагг, пресловутый «мастер внутренней элоквенции»… Х-ха! Детишки в сравнении с нашим гением, любители. Все равно, что заики из начальных классов рядом с Цицероном. Ты еще не знаешь, на что он способен. Да его Арчибальд высвистывает всю Casta Diva из «Нормы» Беллини, а сам маэстро в это время попивает молочко. А как он твоими стихами восхищается!

— Действительно, — согласился я. — Его трактовка моего «Ворона» произвела на меня впечатление, и я согласился на инсценировку этого произведения.

— Да это просто здорово! Публика с ума сойдет. Придется давать дополнительные представления. Финансовые детали обсудили?

— Я полностью удовлетворен всеми деталями соглашения.

— Прелестно, прелестно. Рад, что заработаешь шекель-другой. Побалуешь своих милых дам.

— Что касается милых дам. Обе они, и тетя Мария и Вирджиния, в высшей степени благодарны вам за последнюю посылку. Как, разумеется, и я сам. Позвольте выразить вам глубочайшую признательность.

— Спасибо, спасибо, дружок, — озадачился Барнум, — только я что-то не понимаю, о чем ты ведешь речь. Что за посылка?

— Как, а корзина с продовольствием сегодня утром?

— Продовольствие, — наморщил лоб Барнум. — Корзину я послал, вернувшись из Европы, точно. Как приехал, так и заказал подарочный набор в «Парк энд Тилфорд», лучшие продавцы деликатесов во всем городе, да и в Новом Свете. Барнум выбирает лучшее, сам понимаешь. Все лучше и лучше — мой девиз. Только ведь когда это было-то…

— Значит, вы не отправляли нам корзину этим утром? — спросил я, холодея от недоброго предчувствия.

— Мальчик мой, я бы сказал тебе, если бы послал, чего тут скрывать. Должно быть, какой-нибудь твой поклонник… По, что с тобой? Ты побелел, как призрак!

Я был не в состоянии отвечать. Круто развернувшись и испустив вопль, я бросился к лестнице.

Глава восемнадцатая

Карсон уже поджидал меня возле скелета мастодонта, изучая ископаемое скучающим взглядом. Скелет этот, отрытый на ферме под Скенектеди, штат Нью-Йорк, Барнум купил за огромную сумму в три тысячи долларов и с большой помпой выставил на обозрение прошлой зимой. Поздоровавшись с Таунсендом, следопыт заметил на моем лице выражение крайнего расстройства и поинтересовался, что случилось.

— Нам следует немедленно отправиться домой, — сказал я. — Боюсь, что над нашими близкими сгустились тучи. Я все объясню по дороге.

Оказавшись вне музея, мы втроем направились к моему обиталищу. Я пустился в объяснения, возвысив голос, дабы перекрыть уличный шум.

— Я уверился, что ночной инцидент с несущейся во весь опор пожарной колесницей не был случайностью, как вы и подозревали, дорогой Кит. Более того, я убежден, что это предумышленное нападение устроено наемным убийцей. Неудача первой попытки побудила его предпринять вторую, чтобы добиться желаемого результата и тем самым выполнить условие, необходимое для получения гонорара. Мистер Таунсенд — я кивнул в сторону шагающего рядом репортера — рассказал мне о бандите из Бауэри, который распространял прейскурант на услуги своей шайки, и упомянул об отравлении как о способе убийства. Сопоставляя эту информацию с фактом получения продовольственной корзины от неизвестного лица, я не мог не впасть в беспокойство, когда узнал, что подарок этот прислан не нашим другом Барнумом.

— Корзина с отравленными продуктами? — спросил Карсон.

— Я этого сильно опасаюсь. Молю небеса, чтобы я оказался не прав. Или же, если я прав, чтобы эти дары остались нетронутыми до нашего возвращения.

Мы очень торопились и вскоре прибыли к нашему домику, выглядевшему светло и беззаботно в ярких солнечных лучах. Ворвавшись во двор через калитку, я увидел миссис Уитэйкер, с лейкой в руках склонившуюся над цветочной рабаткой. В нормальных обстоятельствах я не преминул бы остановиться и перекинуться с доброй женщиной несколькими ничего не значащими, но способствующими поддержанию духа замечаниями о погоде, о цветении природы, о новостях нашей округи, города и всего мира, но сейчас я лишь кивнул ей и почти бегом устремился ко входу.

И вот я уже колочу в дверь квартиры, с замиранием сердца ожидая ответа. Через несколько мгновений (показавшихся мне вечностью) изнутри послышались шаги. Дверь открылась, я увидел перед собою милое лицо Путаницы, испуганно воскликнувшей:

— Эдди! Что с тобой?

Я переступил через порог и схватил тещу за плечи.

— Тетушка, дорогая, вы все целы?

— Д-да, у нас все в порядке, — удивленно ответила она. — Все живы-здоровы, слава Богу.

Подтверждая ее слова, в этот момент в прихожую высунулись Сестричка и Иеремия.