Елена Муравьева - Требуются герои, оплата договорная Страница 40

— Хорошо, — согласился Борис.

В форде собралась целая компания:

— Андрей, — представился водитель.

— Сван, — улыбнулся его сосед.

— Иван, — сказал парен, сидящий рядом с Устиновым на заднем сидении.

— Меня зовут Борис.

— Наши действия? — от имени команды поинтересовался Сван.

— Мне надо встретиться с одним человеком, — Устинов показал Андрею листок с адресом укромного места. — Давайте, сначала туда.

Квартира, в которую спустя полчаса зашли Борис и Сван, напоминала холостяцкую берлогу. Голые девицы на стенах: фас, профиль, крупный план, деталировка; когорта пустых бутылок в углу, пара консервных банок в холодильнике. Очень натурально, оценил Устинов, многие его приятели так и жили.

— Наши действия? — новый вопрос Свана прозвучал с той же безучастной интонацией.

— С тобой можно посоветоваться или ты шестерка и можешь только исполнять приказы?

Сван хмыкнул.

— Смешной ты парень. Ну да ладно. Со мной можно советоваться, — разрешил великодушно.

— Помоги придумать план…

Через пятнадцать минут операция началась.

— Юля… — сказал Устинов в трубку мобильного, — я пьян, извини… мне неприятно… ты собралась замуж… — пауза, вздох, — я хочу тебя… на прощание… хоть разочек…

— Борис, где ты? — Кажется, любовницу удивил его звонок.

—Где я? — удивился весело Борис. — У приятеля, — он дурашливо хихикнул. — У Мишани, ты его не знаешь. Нормальный пацан, кореш, золотой человек… — Устинов отвернул лицо от трубки, истово заорал. — Михась! Друг ситный! Разливай!

— Не смей больше пить! — сталью скрежетнул женский голос. — Выходи на улицу, я тебя подберу, говори адрес.

Что? Невменяемый Устинов рушил чьи-то хитрые планы? Зачем же, тогда во время утреннего путешествия ему все время предлагали коньячок?!

— Я хочу тебя!

Сван перехватил трубку, заголосил.

— Детка, приезжай скорее и подружку прихвати. Водка у нас есть, а закусь придется свою нести…

Снова Борис.

— Юля, он — дурак, не слушай его, не обижайся, мы по литру уже приняли, так получилось, — полились невнятные оправдания. На середине фразы Борис замолк, засопел виновато.

— Адрес? Скажи адрес! — потребовала Юля.

— Где ты живешь? — переспросил Устинов у Свана. Тот громко назвал улицу, дом. На том первое отделение шоу закончилось. Начались приготовления ко второму. Участники развернули декорации: на столе возникли соленые огурцы, початый «Немирофф», стаканы, пепел. Главный герой пошел в образ: ополоснув рот водкой, выдернул футболку из — под ремня брюк; старательно расслабил лицо. Режиссер внес коррективы:

— Плохо, — сказал Сван. — У тебя глаза трезвые.

Устинов опустил веки, зашарил рассеянным взглядом по полу.

— Уже лучше, — одобрил напарник, — и руки пристрой куда-нибудь, в карманы, например.

Тут же грянул третий звонок. Иван и Андрей с улицы просигналили — объект прибыл. Через минуту раздался звонок в дверь.

Только бы Юля была одна, взмолился Борис.

Одна. Гневная складка на лбу, поджаты губы — воплощение недовольства и обиды.

— Собирайся! Немедленно!

Юля придирчиво осмотрела помещение. Никаких сомнений. Типичная мужская попойка.

— Где твой приятель?

Обняв диванную подушку, Сван лежал на полу в соседней комнате. Юля присела над ним, пригляделась. Принюхивается, догадался Борис. С этим у нас все в порядке, хмыкнул довольно и сгреб Юлию в охапку, полез под юбку.

— Иди ко мне, — потребовал. — Бабу хочется, хоть на стенку лезь.

— Борис!

— Что Борис?! Я позвал, ты прибежала, не морали читать, правда? У меня воспитательниц достаточно. Матушка и Катька, коза рыжая, сучка драная… — для эффекта Устинов добавил пару слов покрепче и перестарался. Юля насторожилась: сузились зрачки, напряглись плечи; она ждала подвоха, не доверяла ни его словам, ни своим глазам.

Не убеждай, напутствовал Сван, пусть верит в то, что хочет. Молчи, держи паузу — пусть сама старается. Ты ей нужен больше, чем она тебе.

Устинов резким движением оттолкнул Юлию, почти отшвырнул, уселся на диван, передумал, улегся, отвернулся к стене, затих.

Юлия подождала немного, затем осторожно устроилась на краю дивана.

— Боречка! — потормошила за плечо. — Что с тобой? Зачем ты напился? Из-за Кати?

— Из-за Кати, из-за тебя, из-за себя, черт возьми! — Он сорвался на крик, рывком вскочил, тряхнул головой, почти трезво попросил, — уйди, Юля. Я не в форме. Я за себя не ручаюсь. Изнасилую к черту.

— Боречка, — она прильнула к нему, спрятала лицо на груди. Он погладил ее по спине, ласковым сильным движением провел от шеи до мягкого изгиба таза; сжал упругую плоть. Желание полоснуло нервы. Он хотел эту женщину и хотел ее убить. Руки гладили нежную кожу, тянулись к горлу; губы касались укромных мест, не размыкая рта. Устинов боялся впиться зубами, загрызть насмерть ту, которая обнимала его и шептала страшные лживые слова.

— …я устроила твою судьбу… вспоминай наши встречи… мою любовь… конкурс… лицей…Австрия…я все понимаю…ты и Катя…вы будете счастливы…она поедет с тобой…я договорилась…

Конкурс! Катя! Поедет с тобой! Все в спектакле имело смысл, все целило в Катьку, толкало в нужном организаторам направлении.

— Ты выиграешь конкурс… ты лучший… — ворковала Юлия,

Лучшей наживки, чем он, для Кати не существовало. Словно в подтверждение, грянул телефонный звонок. Из небытия возникла Катерина и, повторяя чужие истины, стала убеждать его принять участие в конкурсе.

— Скажи «да»… — Юля ласково улыбалась, требовательно ждала, когда он согласится. Взгляд-рентген пронзал насквозь.

— Скоро буду, жди.

Юлия, не таясь, ликовала.

— Я на машине, могу подбросить. Не придется пьяному по улицам шастать.

— Ладно, ладно, давай быстренько попрощаемся. Поцелуй меня.

Юля покорно подставила губы и, изображая страсть, даже закрыла глаза.

— Вот и все. — Раздался щелчок, замыкая на запястьях Юлии наручники. Сван насмешливо ухмыльнулся. — Все, дамочка, приехали.

— Что? Что такое? — Женский взгляд наполнился страхом. Это шутка, дурацкая хмельная забава?! Приятель Бориса так развлекается? Юля ждала реакции Устинова. Ждала возмущения и удивления. Спокойствие и деловитые жесты поразили ее в самое сердце. — Борис! Боренька…

— Пошла ты на …

Сван перетащил пленницу в угол комнаты, соединил цепью наручники и батарею отопления. Как собака, хмыкнул Борис. Сван, спокойный, невозмутимый, молча сел в кресле.

— Борис, что происходит! — Юля заплакала.

— Милая моя, — в голосе Устинова дрожала ненависть, — предупреждаю сразу: не устраивай шоу. Тебе придется либо ответить на вопросы, либо, уж не взыщи, получишь сполна.

— Ты с ума сошел!

— Без лирических отступлений, пожалуйста.

— Идиот!

Сван достал шприц, шагнул к пленнице.

— Здесь яд, — сообщил бесстрастно.

Юлия молчала, как завороженная смотрела на кончик иглы. Стоит жидкости из пластиковой ампулы смешаться с кровью, стоит адовой смеси попасть под кожу и жизнь остановится? Солнце погаснет? Исчезнет небо? Мир продолжит существование, день сменится ночью, а она навсегда потеряется в прошедшем времени; не увидит, не услышит грядущее завтра?

— Сколько человек в группе? — Спросил Устинов.

— Какой группе? Я ничего не знаю… — Конец фразы перешел в хрип. Борис ухватил Юлию за горло и сжал.

— Сколько человек в группе? — повторил, не меняя интонации.

— Пятнадцать.

— Состав группы.

— Пять агентов, я и десять боевиков.

— Врешь.

Хрип, свистящее жадное дыхание, снова хрип.

— Что ты надеешься услышать?

— Цели и объект операции мне известны. О своей роли я догадался, надо выяснить какими силами вы располагаете.

— Большими.

Теперь в качестве аргумента полетела затрещина. Голова Юлии дернулась, висок впечатался в батарею.

— Осторожно, — предостерег Сван с опозданием. Тело блондинки обмякло и тряпичной куклой сползло на пол. Устинов перестарался.

Борис приложил пальцы к пульсу на шее.

— Жива. Ты обещал, что «сыворотка правды» сделает ее откровенной? Значит, не будем терять время. — Устинов взял из рук Свана шприц, проткнул кожу на кисти правой руки, выдавил содержимое. Юлины ресницы дрогнули, затяжной обморок был имитацией. — Сука! — прошипел в красивое лицо. — Тварь.

Ответа не последовало. Тратить последние силы на пререкания Юлия не желала. У нее была врожденная аллергия к лекарствам. Таблетка анальгина укладывала ее на неделю в постель, невинный курс витаминов лишал способности двигаться и соображать. Укол «сыворотки» означал верную смерть.

Что ж, значит пришло ее время. Врачи отпустили Юлии срок до 25-ти лет при соблюдении строжайшего режима. Она прожила 30-ть, перепробовав все что можно и нельзя, переступив через все заповеди, всласть натешившись каждой минутой бытия.