Удивительное похищение королевского бриллианта - Вазим Хан Страница 41

Его захлестнула волна стыда. Он почувствовал, как над плечом у него витает укоризненный призрак Ганди, осуждая: «Есть суд более высокий, чем суд государства, – это суд совести».

И тогда он дал себе слово, что не пожалеет сил, чтобы найти мальчика. Он должен убедиться, что Ирфан в хороших руках. А если это не так, то он приложит все усилия, чтобы вернуть мальчика туда, где ему будет хорошо, в добрый и любящий дом.

Рози увидела, как ее начальник зашел в ресторан, и поставила ведро на землю.

– Ну что, молодой человек, не желаете отведать вкусного кокосового молока? Я добавила в него сегодня немного шоколада «Дэйри Милк».

Ганеша мотнул головой в сторону су-шефа и посмотрел на содержимое ведра. Потом он повернулся спиной к ней и ведру, упал на колени, закрыл глаза и прижал уши к голове в знак глубочайшей скорби.

В поисках Ирфана

На следующий день преисполненная решимости Поппи снова появилась у Рангваллы. Было видно, что к ней вернулся прежний оптимизм.

Накануне вечером долгий разговор с мужем убедил ее, что он наконец разделяет ее позицию и серьезное беспокойство относительно того, как Ирфан покинул их дом. Чопра теперь тоже был твердо уверен, что они должны найти Ирфана и лично убедиться в его благополучии. Он даже успел поговорить с Рангваллой, который разослал своих старых информаторов по всему городу в поисках мальчика.

Когда Рангвалла показался на пороге спальни с воспаленными от недосыпа глазами, Поппи почувствовала, как в ее сердце вспыхнул огонь надежды.

– Я не спал всю ночь, держал связь со своими людьми, – объяснил Рангвалла, испытывая некоторую неловкость от того, что только сейчас проснулся. – У меня есть адрес.

– Так чего же мы ждем? – сказала Поппи.

Трущобы тряпичников пользовались дурной славой как место, на редкость запутанное.

Пробравшись через византийский лабиринт узких проулков с открытыми канализационными стоками, Рангвалла и Поппи оказались в крошечном дворике, вокруг которого ютились разномастные лачуги, будто бы выброшенные сюда ураганом. Во дворике стоял одинокий кран, служивший главным источником водоснабжения. К нему выстроилась очередь болтающих между собой женщин с глиняными горшками.

Голый ребенок присел на корточки поиграть с мертвым тараканом, пока его мать наполняла свой горшок. Прислонившись к двери одной из лачуг, старик с глазами молочного цвета жевал веточку нимового дерева[34] и смотрел на набирающих воду женщин.

Тряпичники Мумбаи жили своей особой жизнью – даже среди самых бедных слоев населения они стояли на нижней ступени социальной иерархии. Большую их часть составляли дети из сельских районов, которые перебрались в город в поисках лучшей жизни. Целыми днями они перебирали мусор, который производил этот двадцатимиллионный человеческий термитник, в поисках пластмассы, металла, стекла… Да чего угодно, за что можно выручить несколько рупий у одного из множества жуликоватых скупщиков городских отходов.

Непростая жизнь тряпичника была постоянно сопряжена с опасностями, которые таил в себе необработанный мусор, – тут и вредные испарения, и медицинские отходы, и опасные химикаты. Чтобы получить несколько граммов меди, они разводили костры из выброшенных электроприборов, зарабатывая себе рубцы на легких. Они ходили босиком, у них не было перчаток. Часто их дневного заработка едва хватало на то, чтобы поесть всего один раз в день. Их называли паразитами. Городские власти, однако, понимали, что без этих «паразитов» Мумбаи превратился бы в клоаку, погрязнув под грузом собственных отходов.

Рангвалла подошел к старику и заговорил с ним. Тот веточкой показал ему на домишко в задней части двора.

На пути к самодельному жилищу Рангвалла посмотрел на часы. Было уже пять. Ровно через час ему нужно быть в школе святого Ксавье, чтобы запустить в действие план, который он придумал вчера вместе с директором Лобо. План, который должен вывести Раджа Вадиа и сотоварищей на чистую воду.

В последние несколько дней дел у бывшего младшего инспектора было невпроворот. Откровенно говоря, он до сих пор не мог привыкнуть к резкой переменев своей судьбе.

И снова он испытал новый прилив благодарности к Чопре за избавление от ада, в котором оказался после того, как его уволили из полиции. Он твердо решил оправдать доверие своего старшего офицера и в первую очередь раскрыть дело о пропавшем бюсте.

Большую часть вчерашнего вечера он работал над планом того, как заманить Вадиа в западню, – искал информацию и необходимые материалы. Ему понадобилось больше времени, чем он предполагал, чтобы убедить скептически настроенного Лобо – тот считал его приемы «новомодным знахарством». Специалисты, найденные Рангваллой, весь вечер работали в кабинете Банерджи под грозным взглядом директора. Сцепив руки за спиной, он вышагивал взад-вперед по каменным плитам с сердито-нетерпеливым выражением на брыластом лице и беспрестанно бормотал:

– Взять бы их да выпороть – сами бы во всем признались.

Специалисты, не вполне понимая, кого старик имеет в виду, естественно, разнервничались.

Рангвалла постучал в шаткую пробковую дверь лачуги. Через несколько секунд дверь распахнулась, и на пороге возникла невысокая истощенная женщина с ничего не выражающим взглядом, одетая в тускло-коричневый шальвар-камиз. За ней он увидел стоящую на земле керосиновую плитку с металлической кастрюлей, в которой кипятилось молоко. Еще одна женщина суетливо подметала крошечную комнату метелкой из ракитника.

Встретившись взглядом с Рангваллой, она прервала свое занятие и тоже подошла к двери.

– Моя фамилия Рангвалла, – сказал Рангвалла. – Мне нужен Мухтар Лоди.

– Зачем он вам? – спросила женщина с метелкой. Она посмотрела на него рыбьими глазами и презрительно надула губы.

– Вы знали Мухтара?

– Что значит «знали»? Он умер?

– Нет.

– Жаль, – сказала женщина.

– Зачем ты так говоришь, Назия? – упрекнула ее женщина, которая открыла дверь. – Ты хочешь лишить меня мужа?

– Мужа? – возмутилась Назия. – Да он животное!

– Не называй его так!

– А как еще называть человека, который бьет и терроризирует свою жену? – она повернулась к Рангвалле. – Это животное даже тушило об нее сигареты.

Она мельком взглянула на Поппи.

– Чего он только не вытворял. Но разве моя сестра даст сказать о нем хоть одно дурное слово? – она закатила глаза. – Да убережет нас Аллах от мучеников.

Она снова повернулась к сестре.

– Дура ты, Шабнам.

– Он все еще мой муж, – упрямо пробормотала Шабнам.

– Значит, Ирфан ваш сын? – тихо сказала Поппи.

Шабнам пристально посмотрела на нее и покачала головой.

– Нет, я вторая жена Мухтара. Ирфан не мой ребенок.

– Спросите ее, что случилось с его первой женой, – напирала Назия.

– Это просто слухи.

– Ну да, такие слухи, которые встают по ночам и льют тебе горячий воск на грудь, пока спишь, – она наклонилась вперед и заговорила заговорщицким тоном. – Он сжег ее