Джон Карр - Ночь у Насмешливой Вдовы Страница 43

Остановившись на более-менее удобной площадке, Уэст решил сделать передышку. И тут все у него внутри похолодело. Ему показалось, что изваяние — огромная каменная фигура — чуточку накренилась.

В мозгу вихрем пронеслись обрывки слышанного ранее разговора. Мягкий вечерний свет, субботний вечер; он точно увидел перед собой сэра Генри Мерривейла, который стоит у подножия Вдовы и смотрит вверх, а потом говорит:

— Вот какой вопрос, сынок, можно влезть на ту фигуру?

И смущенную скороговорку викария:

— Влезть? Ах, забраться на нее! Знаете, местные жители… довольно суеверны и вряд ли одобрят такое поведение. Да я бы и сам туда не полез. Издали она выглядит крепкой, но, возможно, треснула посередине…

Высота Насмешливой Вдовы составляла метров двенадцать-тринадцать. Вроде бы пустяк. И все же, если стоять примерно на половине пути до верха, казалось, что каменная громада уходит в небо, а земля где-то очень далеко.

Уэсту снова почудилось, будто Вдова слегка — совсем чуть-чуть — накренилась, наклон словно бы шел со стороны лица, куда карабкался Корди. Если каменная глыба свалится, она похоронит под собой и Корди, да и его заодно.

— Фред! — крикнул он.

Никакого ответа.

Уэст посмотрел вниз через плечо. Очевидно, их крики услышали. Потому что на другой стороне луга, покрытого туманом, собирались смутно различимые мужские фигуры. В Стоук-Друиде не было уличного освещения, и теперь на Главной улице повсюду мелькали огоньки электрических фонариков и керосиновых ламп.

— Ты слишком часто лазил наверх, Фред, — словно по наитию, закричал Уэст. — Спускайся! Она накренилась! Она вот-вот упадет!

Сверху послышался сдавленный кашель.

— Кто, старушка Вдова? — с издевкой спросил Корди и снова закашлялся. — Она стояла здесь задолго до Стоук-Друида, вот она какая! Она не…

И тут без предупреждения и даже без предварительного шума голова Насмешливой Вдовы рухнула.

Она упала прямо вперед, расколовшись на высоте примерно в двадцать шесть футов как раз в том месте, куда хотел забраться Уэст. Сверху покатились камни; грохот стоял такой, словно в горах сошла снежная лавина.

Крошечный осколок ужалил Уэста в лоб, как оса. Более крупный камень ударил его по голове. Но прежде чем все заволокла густая пылевая завеса, писатель успел увидеть две вещи, которые он никогда не забудет.

Фред Корди, упавший или, скорее, спрыгнувший вниз, кувырком прокатился мимо него как будто в замедленной съемке. Громадная голова Вдовы, отколовшаяся от основания целиком — Уэст видел лунный свет между головой и шеей, — очень медленно развернулась и посмотрела на него — взгляд ее был ужасен. Краем сознания писатель отметил, что из левой глазницы вылетело что-то черное и плоское.

Потом, в гуле и реве камнепада, поднялось такое густое облако пыли, что Уэсту пришлось крепко зажмурить веки.

Площадка под ним ходила ходуном. Уэст так и не понял, как ему удалось уцелеть, не свалившись вниз в потоке камней, или не стать жертвой глыбы, упавшей сверху. Он уцелел чудом, как человек, рядом с которым взорвалась бомба.

Наконец воцарилась блаженная тишина, и снизу послышались голоса.

— Корди!

— Не трогайте его!

— Вы только посмотрите туда!

— Кто там? Эй, мистер Уэст!

Даже через сомкнутые веки Уэст различил яркий свет, когда на него направили несколько фонарей. Однако разлепить веки он не мог; глаза ужасно болели. Мышцы сделались ватными; он не знал, долго ли сможет держаться. Ему хотелось позвать на помощь, но голоса тоже не было.

Когда приступ страха миновал, он начал спускаться. Спуск оказался куда легче, чем он ожидал; его подбадривали голоса снизу.

— Вы гнались за ним, мистер Уэст?

— Вы его взяли, мистер Уэст.

— Точно!

— Старой Вдовы больше нет, — произнес суровый женский голос. — Она развалилась. Горе нам всем, попомните мои слова!

Почти добравшись до земли, Уэст оглянулся через плечо. Стоявшие на земле смотрели на него, потом их взоры устремились вниз, на фигурку, распластавшуюся на траве. Десятки фонарей освещали ее — и еще кое-что.

В некотором отдалении от обрушившейся глыбы лежала крошечная пишущая машинка; черная крышка отлетела в сторону и раскололась, но клавиши сверкали белизной. У самого подножия Вдовы ничком лежал Фред Корди. Туман обволакивал его.

Тяжелые камни и пыль покрывали его искалеченное тело. Руки были широко раскинуты; волосы на голове промокли от росы. Над туманным пологом поднималась лишь спина сапожника в старой, заплатанной рубахе. На спине чернели два пулевых отверстия.

Глава 18

Фреда Корди похоронили в пятницу, девятнадцатого сентября, спустя четыре дня после гибели. День был прохладный, по небу бежали кучевые облака.

Народу на похороны пришло немного, так как у Корди почти не было друзей, а многие втайне радовались его смерти. Пришли Гордон Уэст и Джоан Бейли с полковником, Ральф Данверс, Сквайр Уайат и, как ни странно, Марион Тайлер.

— Он вскапывал мой сад, — сказала Марион.

Несмотря на атеистические воззрения покойного Фреда, миссис Корди настояла на церковном погребении, а преподобный Джеймс не мог отказать плачущей женщине. Миссис Корди облачилась в глубокий траур. Она крепко держала за руку одиннадцатилетнюю дочь Фредерику, которая под черной вуалью сосала леденец. Сквайр Уайат обещал найти для миссис Корди и Фредерики место в своем доме.

Панихида закончилась, на землю упали первые капли дождя.

В целом Стоук-Друид смерть сапожника не затронула.

В период между ночью на понедельник, когда был убит Корди, и четвергом, когда закончилось дознание, настроение жителей деревни менялось. Вначале всеми овладела тревога, в Стоук-Друиде впервые в истории начали запирать двери и окна. Тревогу сменил гнев. И наконец, гнев перешел в апатию.

От дознания ожидали многого. Например, все понимали, что пишущая машинка, спрятанная в глазнице Насмешливой Вдовы, была та самая, на которой печатали анонимные письма.

Дознание вел мистер Вэнс, тот самый услужливый коронер, что занимался делом о гибели Корделии Мартин. Коронер шепотом совещался с инспектором Гарликом. Им жадно внимали репортеры, приехавшие из Лондона, которых привлекли слухи о привидении, явившемся Джоан Бейли.

Первым свидетелем, по обычаю, стала жена покойного, миссис Мэри-Энн Корди, которая, как и полагалось, опознала труп. Следующим давал показания доктор Иоганн Шиллер Шмидт, производивший вскрытие.

Покойный, объяснил доктор Шмидт, умер в результате кровоизлияния, произошедшего после огнестрельного ранения в левое легкое. В него попали две пули, они прошли по диагонали, справа налево. Обе пули, не задев позвоночник, засели в мягких тканях; одна из них задела жизненно важный орган.

То, что человек, получивший подобные ранения, сумел пересечь луг и взобраться на каменного истукана, необычно, однако вполне возможно. Впрочем, вскоре силы оставили его (доктор не сумел установить, когда именно).

Отчет о результатах баллистической экспертизы, присланный из Бристоля, оказался кратким.

«Обе пули, представленные на рассмотрение, выпущены из револьвера «уэбли» 38-го калибра. Оценить точное расстояние, с какого были произведены выстрелы, не представляется возможным; можно лишь утверждать, что оно не было ни очень близким, ни очень дальним».

Гордон Уэст, которого вызвали после отчета баллистика, рассказал — ему велели не углубляться в подробности — историю, которую все и так знали.

Сумеет ли он оценить расстояние, с которого могли быть произведены выстрелы?

Он сумел лишь рассказать о том, где находился сам, когда послышались выстрелы. По его подсчетам, стрелок мог стоять в десяти-двенадцати метрах от них. Поскольку Уэст бежал значительно левее Корди, хотя в том же направлении, пули никак не могли задеть его.

Тут коронер, по просьбе полиции, приостановил следствие.

У жителей Стоук-Друида от изумления глаза вылезли на лоб. Несколько секунд после заявления коронера в зале царило напряженное молчание. Наконец, заговорил мистер Раш, торговец скобяными изделиями (лицо у него было слегка запачкано ржавчиной).

— Ну и ну! — воскликнул мистер Раш. — А как же анонимные письма?

— Сэр, они не относятся к данному дознанию. Позвольте напомнить, что следствие откладывается!

— Плевать мне на следствие! — заявил сидящий в противоположном углу Тео Булл. — Кому принадлежит пишущая машинка? Кто писал письма? Вы ни слова не сказали о машинке, только то, что ее прятали в голове у каменной Вдовы. Как будто мы без вас не знали!

— В последний раз, господа, напоминаю вам, что…

Если бы в тот момент коронер поступил недальновидно и приказал полиции очистить зал, последствия могли бы быть весьма плачевными.