Елена Муравьева - Требуются герои, оплата договорная Страница 45

— Один, два, три, четыре…

Вновьприбывшие привели в чувство Богунского и парня в спортивном костюме. Степан тот час направился к развалинам, остальные поспешили за ним.

— Катя! — раздалось под разрушенными сводами. Катерина невольно подалась на встречу.

— Сиди тихо! — приказал Борис, — молчи и не бойся.

Тяжелая поступь гулким эхом сотрясла ступени. Обшарив первый этаж, мужчины поднялись на второй

— Катя, — позвал Степан.

Борис дернул ее за рукав, кивнул.

— Степа, — откликнулась Катерина.

— Иди ко мне — Устинов отрицательно замотал головой.

— Не могу, — ответила она.

Притаившись за перегородкой, Катя и Борис через щели наблюдали: двое мужчин поспешили вниз, затопали каблуки по бетону, с улицы раздался свист. Двое других заняли позиции у противоположных стен. Недавний пассажир джип расположился на лестнице. Степан укрылся за грудой битого кирпича.

— Катюша, ты в порядке? — спросил ласково.

— Да, — всхлипнула Катя.

— Не бойся, милая, он тебя не обидит, не посмеет, — Богунский явно угрожал.

— Еще как посмею, — встрял Устинов. — Пристрелю, как собаку. Живой ты ее не получишь.

Пристрелю, как собаку! От неожиданности Катя вздрогнула.

— Ты пьян! — Богунский старался увести разговор в безопасное русло.

— Он трезвый, как стеклышко, — закричала Катя.

— Юлия мне все рассказала, — соврал Устинов.

— Что рассказала? Неправда! Где она? — сложились голоса Кати и Степана.

— В надежном месте.

— Катя! Он — сумасшедший, он — маньяк. Он убил Юлию, теперь может убить тебя. Не верь ни одному слову, не слушай его.

— Он тоже самое говорит о тебе.

Устинов с удивлением уставился на Катю. Неужели она сомневается?

— Дура! — прошипел, чуть ли не с отвращением. — Настоящая дура! Идиотка!

Убедительный аргумент возымел действие. Катя улыбнулась с явным облегчением.

— Катя! Он сумасшедший. — Гнул свое Степан.

— Он держит меня силой, у него… — Катерина посмотрела на зажатый в рук пистолет и хитрила, — у него нож.

— Я убью ее, — заявил Борис. — Или ты нас отпустишь, или, я ее убью.

— Не смеши меня, ты ее не тронешь! Убирайся! Катя останется со мной.

Устинов и не надеялся на успех.

— Степа, Степочка, ты знаешь, как я к ней отношусь?

— Знаю.

— Значит, можешь не сомневаться: живой ты ее не получишь. Деньги уплыли. Смирись.

— Какие деньги? — взвилась Катерина.

— Какие деньги? — неискренне вякнул Богунский и попросил, нет, взмолился, — Борис, давай переговорим с глазу на глаз.

— Набери мой номер.

— Хорошо, хорошо…

Борис.

Устинов поднес трубку к уху.

— Постарайся отвечать так, чтобы она ничего не поняла, — начал Степан, — что ты хочешь?

— Отпусти нас.

— Это исключено.

— Почему?

Пустые вопросы, пустые ответы.

— Твои предложения? — Борис перешел к конструктивной части.

— Ты получишь десять тысяч баксов, если Катя останется со мной.

— И только?

— Мало? Хорошо, двадцать. Она в курсе?

— Некоторым образом.

— Чем меньше она будет знать, тем больше ты получишь.

— Хорошо.

— Значит: двадцать тысяч и расстаемся друзьями?

— Я подумаю.

Переговоры только оттягивали развязку. Каждый это понимал и каждый надеялся получить в итоге, под выгаданные у судьбы пару минут, свои дивиденды. Богунский следил, как его люди подбираются к логову беглецов. Устинов смирялся с мыслью, что придется убивать. Он уже упустил одну возможность, вторая могла стать фатальной.

— В машине надо стрелять! — Сван, удивленный решением Бориса «оглушить» врага, тактично скорректировал план.

— Я не смогу, — не стал врать Устинов, — стрелять в безоружного у меня получится.

— Первый раз что ли? — усмехнулся помощник-наставник.

— Да, — Борис уже притерпелся к будущей ошибке, махнул рукой на последствия. Сила, большая, чем желание выручить Катерину, сковывала дурацкими запретами. Он не выстрелит первым; не посягнет, без прямой угрозы собственному существованию, на человеческую жизнь. Непреложная истина не оставляла выбора.

— Теряешь тактическое преимущество, — Сван давно перешагнул порог этического восприятия мира. Он мыслит категориями логическими.

— Теряю, — согласился великий пацифист.

— Я предлагаю хорошие деньги, — плел сети Богунский. — Даже, была-не была, подарю свой джип, только отдай мне Катю. С ней не случится ничего плохого, она вернется через год домой, коттедж вам пригодится. — К джипу щедрый Богунский уже добавил загородный особняк.

— Куда и зачем? — спросил Борис.

— Не могу сказать, чужая тайна, задействованы большие силы… — скудная фантазия рождала убогие образы. — Итак, твое решение?

— Хорошо, — невпопад ляпнул Устинов.

Катя.

Небрежное сказанное Устиновым «хорошо» вывело Катерину из равновесия.

Обескураженная событиями последних минут, растерянная, она утратила ощущение реальности. Устинов велел «беги» — она побежала, велел взять пистолет — она взяла. Сейчас он решал ее судьбу, и ей опять надлежало подчиниться? Как бы не так! Катя сорвалась с места, выскочила из-за укрытия, оказалась между враждующими группировками, заверещала:

— Что вам от меня надо? — от переизбытка эмоций Катерина резко взмахнула рукой. Той, в которой был пистолет. Неосторожное движение привело к выстрелу. Пуля чиркнула по щеке парня в спортивном костюме, чуть-чуть левее и он остался бы без головы. Нервы у человека не выдержали, он ответил.

— Не стрелять! — взвыл Богунский — мать вашу раз так…

Поздно. Призыв утонул в грохоте стрельбы. Борис вскочил, дважды пальнул в того, кто угрожал Катьке. По нему открыл огонь мужик у левой стены; справа прилетели две пули. Парень в спортивном костюме согнулся пополам, рухнул лицом вниз мертвый. На излете движения пальцы дрогнули в судороге, приведя в боевое положение спусковой механизм. Пуля, не в пример первой; угодившей в белый свет, как в копеечку, с визгом впилась в стену, выбивая брызги колючих кирпичных осколков. Один задел Катину руку. Своды дрогнули от душераздирающего вопля. Богунский бросился к Кате. Устинов успел первым. Он схватил ее за волосы, что есть силы, рванул к себе.

Борис.

Следующим побуждением было вернуться за перегородку, поближе к заветной дыре в полу. Увы. Мужичок у правой стены отрезал дорогу назад.

В перекрестье нацеленных стволов пятачок в центре замусоренного зала казался расстрельным плацем. Борис затравленно озирался. Толи от полного самообладания (в Катьку стрелять не будут!), толи в крайней беспомощности укрылся Катериной как щитом, заорал:

— Прекратить огонь. Иначе… — грустной альтернативой в Катин висок уперлось дуло пистолета.

— Прекратить огонь, — повторил Богунский.

Катя рванулась из рук Бориса.

— Пусти меня! Сволочь!

— Заткнись, дура.

Степан подался вперед, проверяя решимость Устинова. Остановил его Катин хрип и полный ненависти окрик.

— Замри, ублюдок. Иначе она сдохнет. Ясно? — левой рукой Борис сжимал Кате горло. Вытаращенные от страха и удушья зеленые глаза полыхали ужасом.

— Ясно, ясно, — Степан замер на месте, даже улыбнулся натужно. Развел в стороны руки в обескураженном жесте: твоя взяла, слушаю и повинуюсь…

Степан.

Неужели это все? Неужели он проиграл? Не может быть. Или может? Так или иначе, Степан собирался сражаться до конца. Своего или чужого значения не имело. Из рук уплывали миллионы, смириться с этим было выше его сил. Но что же делать, что делать, что делать….

Довольно быстро стало понятно, группа не справляется с ситуацией. Требовалась: целая, здоровая, невредимая Катя, в предельно хорошей физической форме, в душевном равновесии и, главное, с желанием родить ребенка. Отцом надлежало стать доходяге — пацану, доживающему на бренной земле последние месяцы. Кате знать подробности не полагалось. Она бы считала, что малыш — дитя страсти. Ее и… План предусматривал варианты. Первая кандидатура — он, Степан, перспективный бизнесмен, трепетно влюбленный в Катерину. Следующим шел пламенный мачо Георгий, красавец и хозяин прибыльного заведения на Лазурном берегу. Третьим… четвертым… прочих даже не удалось задействовать. Последний в списке значился — Борис Устинов. Однако комбинация с ним отличалась чрезмерной сложностью, и стартовать могла лишь при полной безнадежности других сценариев. К этому все и шло. Катерину не манили красивые страны, богатство, приключения. Не увлекали мужские стати претендентов. Степан — мечта любой женщины — был «уволен» в июне. Гео — олицетворение мужского идеала — в июле оказался не у дел. В августе потерпели фиаско Марта и старуха. У рыжей стервы, видимо, имелсясильный ангел-хранитель, который, оберегая подопечную, не позволял Катерине довериться новым знакомым и уехать с кем-нибудь из них на границу.