Агата Кристи - Щелкни пальцем только раз Страница 5

– О да, она производит очень приятное впечатление. Вот только интересно было бы узнать, отчего у нее такие странные фантазии.

Неожиданно вновь появилась мисс Паккард:

– Всего хорошего, миссис Бересфорд. Надеюсь, вам принесли кофе?

– Да, конечно. Благодарю вас.

– Очень мило было с вашей стороны приехать сюда, – сказала мисс Паккард и, обернувшись к Томми, добавила: – Я уверена, ваш визит доставил мисс Фэншо огромное удовольствие. Жаль, что она была так груба с вашей женой.

– Мне кажется, именно это доставило ей особое удовольствие, – заметила Таппенс.

– Да, вы совершенно правы. Ей нравится досаждать людям. К сожалению, у нее это отлично получается.

– И она упражняется в этом искусстве при каждом удобном случае, – присовокупил Томми.

– Вы оба очень разумно рассуждаете, – сказала мисс Паккард.

– Эта старушка, с которой я разговаривала, – спросила Таппенс, – ее зовут, кажется, миссис Ланкастер?

– О да, миссис Ланкастер. Мы все ее очень любим.

– Она... у нее, наверное, есть некоторые странности?

– Да, ей приходят в голову разные фантазии, – снисходительно сказала мисс Паккард. – Некоторые из наших гостей выдумывают самые невероятные вещи, хотя и вполне безобидные. Воображают то, чего с ними никогда не было. С ними или с их знакомыми. Мы стараемся не обращать внимания на эти фантазии, не поощрять их. Но и не противоречим. Им нравится жить в некоем воображаемом мире, где происходит что-то необыкновенное или печальное и даже трагичное. Слава богу, у них не бывает мании преследования. Это было бы ужасно.

– Ну, – с глубоким вздохом сказал Томми, когда они садились в машину, – теперь мы свободны по крайней мере на полгода.

Однако им пришлось ехать к тетушке Аде не через полгода, а гораздо раньше – не прошло и трех недель, как она скончалась во сне.

Глава 3

ПОХОРОНЫ

– Грустное это дело – похороны, верно? – заметила Таппенс.

Они только что вернулись с похорон тетушки Ады; им пришлось совершить длинное и мучительное путешествие по железной дороге, поскольку тетушку Аду хоронили в маленькой деревушке в Линкольншире, где были погребены все ее предки и родственники.

– А чего ты, собственно, ожидала? – резонно возразил Томми. – Что все будут веселиться?

– Ну, иногда это случается. Например, ирландцы всегда рады поминкам. Сначала они вопят и причитают, а после пьют и просто веселятся. А не выпить ли и нам? – добавила она, бросив взгляд на буфет.

Томми тут же подошел к нему и принес бутылку, по его мнению соответствующую данному случаю, – «Белая леди».

– Вот так-то лучше, – сказала Таппенс.

Она сняла свою черную шляпку и швырнула ее через всю комнату, а потом освободилась и от длинного черного пальто.

– Терпеть не могу носить траур. От него всегда пахнет нафталином – ведь его держат в каких-нибудь сундуках.

– Тебе не обязательно носить траур. Достаточно того, что ты была в нем на похоронах.

– О, я это знаю. Не пройдет и минуты, как я отправлюсь наверх и переоденусь – надену красное платье, чтобы приободриться. А ты пока нальешь мне еще порцию «Белой леди».

– Вот уж не думал, Таппенс, что похороны приведут тебя в такое праздничное настроение.

– Я же говорила, что похороны – это грустно, – через минуту сказала Таппенс, возвращаясь в гостиную в ярко-вишневом платье. На плече у нее красовалась брошка в виде ящерицы с бриллиантами и рубином. – Потому что это такие похороны, как были у тетушки Ады: только одни старики и очень мало цветов. Никакой многолюдной процессии, никто не всхлипывает и не вытирает глаза. Грустно, когда хоронят старых и одиноких, о которых никто особенно не скорбит.

– Надеюсь, эти похороны тебе было легче пережить, чем если бы это были, например, мои.

– Вот тут ты ошибаешься. Я не хочу даже думать о твоих похоронах, потому что очень надеюсь умереть раньше тебя. А уж если придется тебя хоронить, то моей скорби не будет предела и платков я изведу целую кучу.

– И непременно с черной каймой?

– О черной кайме я как-то не подумала, но идея мне нравится. Кроме того, погребальная служба такая красивая, она вызывает возвышенные чувства. Истинную печаль. Чувствуешь себя ужасно, но в то же время все это оказывает на тебя определенноевоздействие. Вроде как пропотеть во время лихорадки.

– Послушай, Таппенс, твои рассуждения о похоронах и их действии на тебя отдают весьма дурным вкусом. Мне они не нравятся. Давай оставим эту тему.

– Согласна. Давай оставим.

– Бедная старушка скончалась, – продолжал Томми, – умерла спокойно, без страданий. Ну и пусть покоится с миром. А вот с этими бумагами мне нужно разобраться.

Он подошел к письменному столу и стал перебирать лежащие на нем бумаги.

– Куда это я задевал письмо мистера Рокбери?

– А кто этот мистер Рокбери? А, это стряпчий, который тебе писал.

– Да, в нем говорилось о ее делах, о том, что нужно привести все в порядок. Похоже, я остался ее единственным наследником.

– Жаль, что у нее нет состояния, которое она могла бы тебе завещать.

– Если бы оно у нее и было, она оставила бы его тому самому приюту для кошек. Завещанное кошкам съест все, что у нее было. На мою долю почти ничего не останется. Да мне ничего и не нужно.

– Она что, так любила кошек?

– Не знаю. Наверное. Я никогда не слышал, чтобы она о них говорила. Мне кажется, – задумчиво заметил Томми, – что ей нравилось говорить своим старым приятельницам, которые приезжали ее навестить: «Я кое-что оставила вам, милочка, в своем завещании» или «Эту брошку, которая тебе так нравится, я оставляю тебе». А по завещанию никто ничего не получил, все завещано кошачьему приюту.

– Я уверена, что она таким образом развлекалась, – сказала Таппенс. – Так и представляю себе, как она говорит это своим подружкам – или так называемым подружкам, потому что, как мне кажется, она по-настоящему никого не любила. Ей просто нравилось их напрасно обнадеживать. Настоящая старая чертовка, верно, Томми? И все– таки эта старая чертовка чем-то нам симпатична. Не так-то просто получать от жизни удовольствие, когда живешь взаперти в доме для престарелых. Нам нужно будет еще раз съездить в «Солнечные горы»?

– Куда задевалось второе письмо? То, что мне написала мисс Паккард? Ах, вот оно. Я положил его вместе с письмом от Рокбери. Да, она пишет, что там кое-что осталось, вещи, которые, как я понимаю, теперь принадлежат мне. Когда тетка туда переселилась, она взяла с собой кое-какую мебель. Ну и разные там личные вещи – платья и все такое прочее. Кому-то придется этим заняться. А еще письма. Я ее поверенный, значит, придется мне. Вряд ли там есть что-нибудь такое, что мы захотим взять себе, верно? Разве что письменный столик, который мне всегда нравился. Он, кажется, принадлежал еще дяде Уильяму.

– Ну что же, возьми его в память о нем, – предложила Таппенс. – А остальное, я думаю, лучше всего продать на аукционе.

– Значит, тебе вообще незачем туда ехать.

– А мне, наоборот, хотелось бы поехать.

– Хотелось бы? Ведь это так скучно.

– Скучно копаться в старых вещах? Вот уж нет. Я достаточно любопытна. Меня всегда интересовали старые письма и старинные драгоценности, и мне кажется, что глупо просто отсылать все это аукционисту и доверять посторонним копаться в них. Нет, мы поедем и разберем все сами, посмотрим, что стоит взять себе и чем распорядиться по-другому.

– Ты что, действительно хочешь ехать? Может быть, у тебя есть какие-нибудь другие соображения?

– Господи, – вздохнула Таппенс, – как скучно быть замужем за человеком, который все о тебе знает.

– Значит, у тебя действительноесть свои соображения?

– Не то чтобы серьезные.

– Полно, Таппенс. Не может быть, чтобы тебе действительно было интересно копаться в чужих вещах.

– В данном случае это мой долг, – заявила Таппенс. – Впрочем, есть одно соображение...

– Ну, давай выкладывай.

– Мне бы хотелось еще раз взглянуть на ту старушенцию.

– Что? На ту самую, которая считает, что позади камина спрятан мертвый ребенок?

– Да, я хочу еще раз с ней побеседовать. Интересно выяснить, что она имела в виду, когда все это говорила. Просто выдумала или в этом есть какая-то доля правды, сохранившаяся у нее в памяти? Чем больше я об этом думаю, тем более странными мне кажутся ее слова. Неужели она сочинила эту историю или действительно был когда-то мертвый ребенок, камин и все другое? Почему ей подумалось, что это мойребенок? Разве похоже, что у меня может быть мертвый ребенок?

– А как вообще можно определить по виду, что у женщины есть мертвый ребенок? – покачал головой Томми. – Я этого себе не представляю. Во всяком случае, Таппенс, поехать нужно, это наш долг, а ты можешь там заниматься своими мертвыми младенцами. Итак, решено. Напишем мисс Паккард, чтобы назначить день.

Глава 4

НЕ ДОМ, А ЗАГЛЯДЕНЬЕ