Агата Кристи - Щелкни пальцем только раз Страница 6

Таппенс глубоко вздохнула:

– Да, здесь все по-прежнему.

Они с Томми стояли на пороге «Солнечных гор».

– А почему, собственно, должно быть иначе?

– Не знаю. Просто у меня такое чувство... что-то связанное со временем. В разных местах время течет по-разному. В некоторых местах, когда ты туда возвращаешься, ты чувствуешь, что время летело стрелой и случилась масса разных событий – все изменилось. А здесь... Томми, ты помнишь Остенде?

– Остенде? Конечно, помню. Мы ведь там проводили медовый месяц.

– А помнишь, какая там была вывеска? Она висела над мастерской, где делали чемоданы, и ее вполне можно было прочитать как: «Время стоит на месте». Нам показалось, что это ужасно смешно.

– По-моему, это было не в Остенде, а в Нокие.

– Какая разница! Но вывеску ты помнишь? Ну так вот, здесь то же самое: время стоит на месте,ничего не происходит, никаких событий. Время остановилось. Все как всегда. Совсем как в волшебной сказке, только наоборот.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. Так и будешь стоять здесь до самой ночи и рассуждать о времени? Может быть, ты все-таки позвонишь? Тетушки Ады здесь больше нет, вот тебе одна перемена. Ну, нажимай кнопку.

– Это единственное, что изменилось. Моя старушка по-прежнему пьет свое молоко и рассуждает о каминах, миссис такая-то глотает наперстки, чайные ложки или еще что-нибудь в таком же духе, а эта смешная маленькая старая дама выскакивает из комнаты и требует, чтобы ей дали какао, а мисс Паккард спускается вниз по лестнице и...

Дверь отворилась. Молодая женщина в форменном нейлоновом халате сказала:

– Мистер и миссис Бересфорд? Мисс Паккард вас ожидает.

Молодая женщина не успела еще проводить их в ту же самую гостиную, как по лестнице спустилась мисс Паккард и поздоровалась с ними. Ее манеры были на этот раз не столь деловыми и стремительными, а соответственно случаю торжественно-скорбными, но очень в меру, дабы это не ставило людей в неловкое положение. Она была великая мастерица выказывать соболезнование – всегда умела найти правильный тон.

Семьдесят лет – вот какой срок жизни определяет Библия человеку. Обитатели заведения мисс Паккард редко переходили в мир иной раньше этого срока. Как им было предписано, так и случалось.

– Как мило с вашей стороны, что вы приехали. Я все для вас приготовила, так что вы можете приступать к делу. Рада, что вы не задержались с приездом, дело в том, что у меня очередь – трое или четверо уже ожидают, когда освободится место. Надеюсь, вы меня поймете и не подумаете, что я тороплю вас просто так, без причины.

– О нет, что вы, – ответил Томми.

– Все по-прежнему находится в комнате, которую занимала мисс Фэншо, – пояснила мисс Паккард.

Она открыла дверь комнаты, в которой они в последний раз видели тетушку Аду. У комнаты был нежилой вид – так всегда выглядит спальня, когда кровать закрыта покрывалом, под которым угадывается сложенное одеяло и безукоризненно оправленные подушки.

Дверцы шкафа были растворены, аккуратно сложенная одежда лежала на кровати.

– Что обычно делается в таком случае? Я хочу сказать, что вы делаете с платьями и другой одеждой? – осведомилась Таппенс.

Мисс Паккард, как обычно, проявила полную компетентность и готовность помочь.

– Я могу назвать два или три благотворительных общества, которые с удовольствием принимают одежду. Среди ее вещей есть превосходная меховая накидка и вполне приличное пальто, но я не думаю, что вы захотите оставить эти вещи для собственного пользования, верно? Впрочем, возможно, вы оказываете вспомоществование каким-то определенным обществам и захотите отправить эту одежду именно туда.

Таппенс отрицательно покачала головой.

– У покойной были и драгоценности, – продолжала мисс Паккард. – Когда она умерла, я убрала их, чтобы они не пропали. Вы все найдете в правом ящике туалетного столика.

– Большое вам спасибо за хлопоты и заботы, за все, что вы для нас делаете, – поблагодарил Томми.

Между тем Таппенс не отводила глаз от картины, висевшей над камином. Это был небольшой, писанный маслом пейзаж с хорошеньким розовым домиком, стоявшим у канала, через который был перекинут горбатый мостик. Под мостом виднелась пришвартованная к берегу пустая лодка, а вдали – два тополя. Одним словом, это был довольно милый пейзаж, и тем не менее Томми никак не мог понять, почему Таппенс так внимательно его разглядывает.

– Как забавно, – пробормотала Таппенс.

Томми вопросительно посмотрел на нее. Он знал по опыту, что вещи, которые Таппенс находила «забавными», далеко не всегда соответствовали этому эпитету.

– Что ты хочешь сказать, Таппенс?

– Забавно. Я не видела этой картины, когда мы были здесь в последний раз. Но самое забавное, что дом этот мне знаком. Я видела его раньше. А может быть, видела похожий. Я помню его прекрасно... Забавно, никак не могу припомнить, где именно я его видела.

– Ты, наверное, заметила его, не заметив, что заметила, – сказал Томми, чувствуя, что выразил свою мысль достаточно неуклюже и с еще большими повторами, чем повторение слова «забавно» у Таппенс.

– А тызаметил его, когда мы тут были в прошлый раз?

– Нет, да я особенно и не смотрел по сторонам.

– Ах, вы про эту картину! – воскликнула мисс Паккард. – Да вы и не могли ее видеть, когда были здесь, – я уверена, что тогда ее там не было. Эта картина принадлежала одной из наших гостий, она подарила ее вашей тетушке. Мисс Фэншо нравилась эта картина, раз или два она выразила свое восхищение, и эта дама сделала ей подарок, просто настаивала, чтобы она взяла ее себе.

– О, теперь понятно, – отозвалась Таппенс. – Значит, я не могла ее видеть. Но все-таки мне кажется, что я прекрасно знаю этот дом. А ты, Томми?

– Нет, – ответил он.

– Ну что ж, я вас пока оставлю, – деловито сказала мисс Паккард. – Я в вашем распоряжении в любое время, когда понадоблюсь.

Она с улыбкой вышла из комнаты, притворив за собой дверь.

– Мне что-то не нравятся зубы этой особы, – заметила Таппенс.

– А что в них такого?

– Их слишком много. Или они слишком крупные. Чтобы лучше тебя съесть, девочка.Совсем как у «бабушки» Красной Шапочки.

– У тебя сегодня какое-то странное настроение, Таппенс.

– Да, пожалуй. До сих пор мне казалось, что мисс Паккард такая милая, а вот сегодня у меня такое чувство, что в ней есть что-то зловещее. А тебе так не кажется?

– Нет, не кажется. Ну ладно, давай займемся тем, ради чего мы приехали: разберем «имущество» – так, кажется, говорят юристы? – тетушки Ады. Вот столик, о котором я тебе говорил. Он принадлежал дяде Уильяму. Он тебе нравится?

– Прелестный столик. Эпоха Регентства, как мне кажется. Как это мило, что старые люди имеют возможность привезти сюда с собой свои вещи. Кресла мне не нравятся, а вот рабочий столик хорош. Он отлично встанет в уголок около окна, где теперь стоит эта ужасная этажерка.

– Отлично, – кивнул Томми. – Я запишу эти два предмета.

– И картину над камином мы тоже возьмем. Она и сама по себе очень хороша, и, кроме того, я совершенно уверена, что где-то видела этот домик раньше. Ну а теперь давай взглянем на драгоценности.

Они открыли ящичек туалетного столика. Там лежало несколько камей, флорентийский браслет с серьгами и кольцо, в котором было несколько драгоценных камней разного цвета.

– Да, я видела такие кольца, – сказала Таппенс. – Из названия первых букв камней составляется имя. Или слово «дорогая»[3]. Бриллиант[4], изумруд[5], аметист... «дорогая» не получается. Да я и не представляю себе, чтобы кто-нибудь подарил тетушке Аде кольцо, где камни составляли бы слово «дорогая». Рубин, изумруд... беда в том, что неизвестно, с какого конца нужно начинать. Попробую еще раз. Хризолит, рубин, аметист, нефрит, а в середине маленький изумруд. О, теперь все понятно: «храни». Очень мило. Так старомодно и сентиментально. – Она надела кольцо на палец. – Мне кажется, оно понравится Деборе, – размышляла она вслух. – И флорентийский гарнитур тоже. Она обожает викторианские вещи. Сейчас многие увлекаются стариной. Ну а теперь займемся одеждой. Мне кажется, это всегда вызывает мысли о смерти. Ах, вот она, меховая накидка. Это большая ценность. Мне она не нужна. Нет ли кого-нибудь здесь – может быть, кто-то из персонала особенно хорошо относился к тетушке Аде... или у нее были приятельницы среди обитательниц приюта, по-здешнему гостей, – я заметила, что здесь их называют визитерами или гостями. Если такая найдется, будет очень приятно предложить ей накидку. Это настоящий соболь. Спросим мисс Паккард. А остальное пусть отправляется благотворителям. Итак, с одеждой покончено, не так ли? Пойдем отыщем мисс Паккард. Прощайте, тетушка Ада, – громко сказала она, посмотрев на кровать. – Я рада, что мы приезжали повидаться с вами в тот раз. Жаль, что я вам не понравилась, но, если вам доставило удовольствие обращаться со мной так грубо, на здоровье, мне не жалко. Нужно же вам было немного развлечься. А мы вас не забудем. Будем вспоминать, глядя на столик дяди Уильяма.