Джо Алекс - Тихая, как последний вздох Страница 5

Дороти вошла в ванную и тихо прикрыла за собой дверь. Она по-прежнему улыбалась. Она знала, что эти родники вскоре забьют с новой силой. Но это будет уже другой мужчина, хотя она еще не представляла, кто им станет. Она была одинокой и, в отличие от почти всех окружающих ее женщин, хотела жить и умереть, ни с кем не связываясь и никого по-настоящему не любя. Она не переносила страданий, ревности и, прежде всего, компромиссов, которые бы вторглись в ее жизнь вместе с человеком, имевшим право задавать вопросы.

Дороти открыла кран над ванной, накинула халат и вышла. Миновав библиотеку и узкий темный холл, она подошла к входной двери. На соломенном коврике стояла бутылка молока. Дороти взяла ее и заперла за собой дверь. Только сейчас она обнаружила на полу холла большой конверт, брошенный через щель для писем. Она подняла его и вернулась в ванную комнату, поставив по пути молоко на столик в кухне. Дороти сняла халат и ступила в ванну, не закрывая кран. Затем взяла конверт и разорвала его. Взглянув на буклет, она распечатала второй конверт:

«Аманда Джадд и КВАРЕНДОН ПРЕСС имеют честь…»

Она быстро прочла письмо один раз, затем второй и машинально закрыла кран, потому что вода уже достигла края ванны. Потом обронила письмо на коврик и окунула руки в воду. Несколько минут она лежала с закрытыми глазами. Событие обещало быть интересным, а поскольку собирался весь цвет общества, от которого в известном смысле зависело ее существование, следовало бы там присутствовать. Внезапно она нахмурилась.

— Нет, его там не будет… — прошептала Дороти, — а если б даже был, — она пожала плечами, — пожалуй, он уже перестал меня ненавидеть. Прошло столько времени. Три года? Нет, четыре…

Она потянулась за губкой, спрашивая себя, с какой это целью КВАРЕНДОН ПРЕСС устраивает всю эту потеху. Улыбки уже не было на ее лице.

Когда она вышла из ванной комнаты, красивый смуглый юноша сел в постели и сладко зевнул.

— Кофе, — прошептал он. — Умоляю.

— Повелевай! — она подошла и поцеловала его. — Любой твой приказ будет выполнен без промедления.

Но она ошиблась. Некоторое промедление все же возникло. Это случилось из-за того, что он вдруг протянул руки, обнял ее за плечи и привлек к себе. Она закрыла глаза и обняла его с неясным чувством, что обнимает кого-то другого. Впрочем, это чувство исчезло так же быстро, как и возникло. Поцелуи, которыми смуглый юноша покрывал ее тело, не давали собраться с мыслями. Она лениво решила, что пока не будет думать о предстоящей встрече в замке с этим грозным названием… каким же названием? Она стала дышать все быстрее. Мистер Кварендон, его гости, ее воспоминания и черное каменное строение с зубчатой башней заколыхались, погрузились в розовый туман и исчезли.

IV

Знак вопроса

В детстве лорд Фредерик Редленд не проявлял даже тени тех пристрастий, которые впоследствии почти полностью овладели его умом. Будучи мальчиком, за пять лет, проведенных в Хэроу Скул, он прочел ровно столько же детективных романов, сколько прочел бы за это время любой другой мальчишка, а может даже меньше, поскольку не отличался особой живостью ума и, не желая плестись в хвосте, должен был проводить над школьными учебниками больше времени, чем другие.

Все изменилось во время последних, перед окончанием школы, каникул. Он проводил их в старинной резиденции Редлендов в графстве Саррей и однажды вместе с отцом отправился поохотиться на фазанов. День выдался солнечный, безветренный и тихий. Они шли в десятке шагов друг от друга, но фазаны явно переместились сегодня в другую часть обширного парка, потому что их нигде не было видно.

Внезапно юный Фредерик остановился. Отец еще какое-то время продолжал идти вперед, но, обернувшись, заметил, что сын стоит, глядя на нечто, лежавшее рядом с буйно разросшимся кустом можжевельника.

— Что ты там увидел? — крикнул он.

Мальчик не ответил. Он поднял руку, призывая отца движением ладони.

Спустя минуту они стояли рядом, разглядывая лежавшую в траве девушку в мини-юбке и белой блузке. У нее были стройные ноги и загорелые руки. Ее длинные светлые волосы слиплись от уже почти черной, запекшейся крови. То, что осталось от лица…

— Не смотри, — сказал отец, осторожно прикоснувшись к его плечу.

— Почему, папочка? Я уже взрослый. Меня это не пугает.

Старый лорд вздрогнул. Голос сына прозвучал так спокойно, будто в траве лежал убитый фазан.

— Идем домой, — сказал отец. — Надо немедленно сообщить в полицию. Это не похоже на несчастный случай.

— Это убийство, — Фредерик оглянулся на лежавшее в траве тело, прежде чем двинулся за отцом. — Никто не может нанести сам себе подобные раны.

Потом приехала полиция, машина с врачом и двумя санитарами, какие-то люди расставили штативы на поляне, а шеренга полицейских медленно прочесала весь парк и отрезок ведущей к нему дороги в поисках следов. Много дней велись опросы всех, кто жил поблизости или случайно оказался в этой околице. Но девушки никто не знал, и нигде не обнаружился дом, в котором бы ждали ее возвращения. Никто ничего не видел, не слышал и не встречал подобным образом одетой молодой женщины.

Имя убитой, равно как имя убийцы, так никогда и не было открыто.

А трава в парке продолжала расти по-прежнему, словно ничего не произошло.

Но произошло многое.

Фредерик под влиянием этого потрясения купил учебник криминалистики, который оказался собранием ужасающих снимков и рисунков. Бывая в Лондоне, Фредерик заходил в музей восковых фигур мадам Тюссо, где можно было увидеть орудия преступления, правдиво воссозданные интерьеры, забрызганные кровью жертв; веревки, с петлей на конце, именно те, действительно те, на которых повисли убийцы, и посмертные маски известных и менее известных жертв.

Вначале он читал разные книги, но позже детективная литература начала вытеснять остальное. Когда он оказался в Кембридже, его маленькая студенческая квартира постепенно заполнилась полками, набитыми книгами, цветные и блестящие обложки которых отчаянно кричали о морозящих кровь деяниях.

Шли годы. Умер отец. Когда Фредерик произнес свою первую и одновременно последнюю речь в Палате лордов, он безгранично поразил всех тех, кто знал его с малых лет и неизменно считал глупцом. Речь получилась прекрасной, она касалась роста преступности в Англии, а выступавший с невероятной доскональностью знал всю статистику, мотивы, криминогенные явления и деятельность полиции на всей территории страны и во всех важных для криминалиста средах. Впечатление было потрясающим, тем более что выступающий не пользовался никакими записями, а говорил по памяти.

Однако лорда Фредерика не интересовали ни политическая карьера, ни какой-либо государственный пост, связанный с поисками преступников или актами правосудия. Он почти полностью отошел от общественной жизни. К счастью, он унаследовал большие деньги. Он был настолько богат, что мог посвятить себя тому, что стало для него такой же неудержимой страстью, как для иных лошади или женщины: собиранием всего, что связано с преступлением. По сравнению с коллекцией, которую он собирал в течение последних двадцати пяти лет, раздел ужасов Музея мадам Тюссо казался невинной выставкой для благовоспитанных детишек. Мир не знал собрания столь одностороннего и столь поражающего воображение: коллекцию открывали два египетских папируса времен XI династии, говорящие о преступлении и наказании; она содержала ассирийские орудия пыток и критский кинжал с двумя лезвиями, затем следовали средневековые камеры пыток с их «позорными столбами» и «матрешками» с обращенными внутрь острыми клинками, а заканчивалась она плюшевыми витринами, где хранились пули, извлеченные из тел людей очень известных и известных не очень: президента X, священнослужителя V и бесконечного множества других.

Все это было с научной точностью выделено в разделы и занимало почти весь дом Фредерика в Лондоне и большую резиденцию в графстве Саррей. А между двумя этими музеями курсировал тихий, робкий, одинокий человек, дающий время от времени великолепные обеды для узкой группы людей, которые его в данную минуту больше всего интересовали: самых талантливых писателей или офицеров полиции, только что прославившихся решением очередной сложной криминальной загадки.

По причине, которая ему самому не была до конца ясна и понятна, он установил в парке (там, где много лет назад нашел тело той изуродованной девушки) белый прямоугольный камень, напоминающий надгробие. На этом камне он приказал выгравировать большой вопросительный знак. Позже, спустя годы, воспоминание об этом молодом мертвом теле стало причиной одного крайне удивительного происшествия, которого он по сей день не мог понять.

Сейчас, медленно прохаживаясь по библиотеке, лорд Фредерик еще раз прочел приглашение мистера Мелвина Кварендона и улыбнулся. Это будет интересная экскурсия и приятная встреча с несколькими достойными внимания людьми.