Д. Баффа - Сценарий убийства Страница 51

– Поедем рано утром, – настоял Рот. – Пока не собралась толпа.

Когда он приехал за мной на другое утро, солнце едва поднималось над горами. Безжизненные вершины стояли всего в нескольких милях к востоку, и косые лучи наполняли утренний воздух бледно-желтым золотым сиянием.

Вместо черного лимузина, на заднем сиденье которого мы катались в суд и обратно, или одной из поздних моделей «мерседесов» и «бентли», которыми была уставлена парковочная площадка руководства студии, без нескольких минут семь к входу в «Шато-Мармо» подкатил четырехдверный полуразвалившийся голубой «понтиак».

Рот выглядел таким же изношенным, как и его автомобиль. На нем была зеленая спортивная рубашка с короткими рукавами, давно полинявшая и мятая, словно он в ней спал, и все та же неописуемо выгоревшая ветровка, в которой Рот стоял на пляже, когда вытащил меня из бунгало на студии «Блу зефир» в прибрежный парк Санта-Моники. Из длинных шорт торчали голые ноги в кожаных сандалиях. Рот давно не брился, а нынче утром явно ни разу не провел расческой по спутанным седым волосам, во все стороны торчавшим из-под синей бейсболки. На носу пристроились узкие очки в позолоченной оправе.

Рот напоминал пляжного воришку или хиппи, то есть человека средних лет, воспринимающего мир с позиций двадцатипятилетнего. Ни один охотник за знаменитостями не глянул бы в его сторону, и даже я ни за что не узнал бы Рота, встретив на улице.

Похоже, Рот больше не хотел, чтобы его всюду узнавали. По сути, он уже стал заключенным, приговоренным жить в своем бунгало, на студии, за воротами которой был в безопасности. Оттуда Рот каждый день отправлялся в суд, где его встречали буйная толпа репортеров и грубый свист публики, толпившейся за линией полицейского ограждения и бросавшей ему в лицо обвинения и оскорбления.

Утренняя вылазка в дом, купленный Стэнли Ротом в подарок новой жене, дом, настолько известный, что получил имя собственное, дом, слава которого с некоего момента оказалась связанной с именем жившей и умершей в нем кинозвезды, – такая вылазка вполне могла казаться Роту чем-то вроде пикника в выходной, первого за несколько месяцев. Кто мог осуждать его за желание проделать этот путь незаметно, скрывшись от взглядов и грубых слов незнакомых людей?

У преграждавших въезд в «Пальмы» ворот никого не было. Рот ввел пластиковую карту в узкое окошко черной коробки блока управления. В металлическом ящике находилось переговорное устройство, через которое посетитель должен был назвать себя, прежде чем кто-то внутри приведет механизм ворот в действие.

– Почему вы не ввели код? – спросил я, показывая на клавиатуру, расположенную на той же металлической коробке.

– Так быстрее, – пожав плечами, ответил Рот и положил карту обратно в карман. – Вообще, я не помню кода.

– Тогда у кого есть код? Кому его сообщили?

– Немногим. В основном тем, кто здесь работал: садовнику, человеку, занимавшемуся бассейном, охранникам… Некоторым друзьям. Льюису, разумеется.

– Уирлинг знал код?

Я задал вопрос, когда Рот ехал по извилистой, обсаженной чахлыми пальмами дорожке, поднимаясь на вершину холма к неправдоподобно огромному, основательно выстроенному кирпичному особняку.

– Уирлинг никогда не был другом, – сказал Рот. Помолчав, он горько заметил: – По крайней мере моим другом. Нет, не думаю… Скорее всего она не сказала бы ему код. Но ведь никогда не знаешь наверняка…

– Разве вы не знали про…

– Знал ли я про Уирлинга и Мэри Маргарет? Нет, пока вы не вырвали из него признание. Да, когда я писал сценарий «Блу зефир», такая мысль приходила в голову, но… Я просто думал о том, что может случиться между двумя такими людьми: актрисой, не желающей думать, что она кому-то обязана своей карьерой, и человеком очень богатым, амбициозным и готовым на все, чтобы ее заполучить.

Мы остановились перед домом, и Рот заглушил двигатель. Откинувшись на спинку, он прикрыл глаза и потер переносицу. Снова открыв глаза, он уставился куда-то в пространство.

– А может, на самом деле я знал. Возможно, потому мне пришла идея включить это в сценарий. – Рот повернулся и взглянул на меня так, словно я должен был знать, как оно бывает. – Знал так, как иногда знаешь, даже не сознавая этого факта: по выражению, по движению глаз, по манере держаться на определенной дистанции, по едва заметной задумчивости или высказываниям, ставшим вдруг более осторожными. – Немного помолчав, он улыбнулся: – Или, напротив, по нарочито неосторожным словам – когда кто-то хочет внушить, что скрывать ему нечего. Если в этом есть какой-то смысл, скажу, что я знал, хотя не сознавал до момента, когда вы заставили Уирлинга признаться.

Войдя в дом, Рот остановился посреди гостиной, показывая на толстые потолочные брусья. С оценивающей улыбкой он произнес:

– Вытесаны вручную из английского дуба. Их вывезли из старого замка, где-то в Йоркшире. Потом, четыреста лет спустя, один сильно пьющий актер, ставший богатым и знаменитым за счет фильмов, которые вы не вспомнили бы через десять минут после просмотра, решил, что должен построить дом, который будут помнить благодаря его имени.

Оставив Рота в гостиной, я вышел на улицу и остановился возле бассейна, глядя на место, где убили Мэри Маргарет Флендерс. Чтобы убрать кровь, бассейн осушили. Немного воды оставалось только на дальнем краю. Сливное отверстие забилось листвой, мусором и обрывками желтой пластиковой ленты полицейского ограждения.

Постояв несколько минут, я поднялся в ее спальню. В их спальню, куда не заглянул Стэнли Рот, уезжая утром на съемочную площадку. Вещи Мэри Маргарет, одежда, в которой она вернулась с приема, – все убрали по своим местам. Платье висело в шкафу, туфли стояли на том месте, куда их поставила Мэри Маргарет, драгоценности, спрятанные в шкатулку, обитую черным бархатом, лежали в ящике трюмо.

На вещах не было найдено ни разрезов, ни разрывов, ни любых других следов, говоривших о нападении – о том, что одежду сорвали, а потом тщательно уложили туда, где она обычно хранилась. Мэри Маргарет сняла с себя всю одежду, а потом ее обнаженное тело нашли в бассейне. Но если она отправилась купаться ночью, тогда почему не захватила с собой хотя бы полотенце? Ничего подобного возле бассейна не обнаружили. Либо она с кем-то встретилась, либо вернулась домой не одна. В бассейн она отправилась не для того, чтобы плавать: она пошла туда потому, что бассейн находился вдали от спальни, в которой обычно спал ее муж, и это место казалось самым безопасным, где теплым калифорнийским вечером можно было заняться любовью. Да, прямо здесь, на этом шезлонге, под приглушенные звуки воды, мягко журчавшей через края бассейна.

Но при чем здесь чулок? Тот самый чулок, намотанный вокруг шеи Мэри Маргарет, который держали, пока резали горло? Разделась ли она перед ним сама – перед убившим ее человеком, с которым собиралась переспать, подразнив его этим чулком, заставив поймать и потом, когда он уже держал чулок в руке, позволив тихо вывести себя из спальни? Возможно, она его вела, чтобы осторожно, не разбудив спящего в другой комнате мужа, сойти по ступеням и выйти к бассейну? Или разделась одна, захватив чулок с собой, когда шла к бассейну, – потому что такая игра была привычной и она всегда делала это, дразня и возбуждая его?

Я вышел из спальни, следуя тем путем, которым должна была пройти она, и мысленно представляя варианты: Мэри Маргарет Флендерс, единственным предметом одежды которой был шелковый чулок в руке, спускается по ступеням, и шелк мягко развевается от ее движения вниз по лестнице. Или все было иначе, и она, дразня, тянула к себе один конец чулка, а другой конец прочно держала рука убийцы?

Не замеченные, они закончили путь, выйдя на край бассейна. Но не легли на шезлонг и вовсе не бросились в объятия друг к другу. Полиция обшарила все, не найдя ни малейших улик происшедшего совокупления. Что составляло величайшую, так и не высказанную тайну этого преступления: почему убийца отказался от секса? Она была молодой и эффектной, и фотографии самой желанной в мире женщины побывали на обложках всех американских журналов – а убийца не тронул ее?

Разумеется, ни полиция, ни прокурор не видели тут загадки: ее убил Стэнли Рот. Это объясняло, почему Мэри Маргарет была раздета, и объясняло появление чулка: она как раз раздевалась, когда между ними произошла ссора. Схватив чулок, он по ступеням вытащил ее к бассейну. Чулок он взял потому, что заранее знал, что сделает. Или сразу обмотал чулок вокруг шеи и тащил ее именно за него. В таком случае чулок тоже представлял часть заранее обдуманного плана. Все доказывало, что Рот убил жену не в приступе слепой ярости, но отчетливо сознавая, что делает. При этом он ни разу ее не ударил – ни рукой, ни каким-либо предметом. Обуреваемый злостью, он не взял пистолет, лежавший как раз под рукой, и не выстрелил в Мэри Маргарет. Нет, согласно выводам полиции и по мнению обвинения, Стэнли Рот обмотал чулок вокруг ее шеи и перерезал горло заранее припасенным ножом.