Д. Баффа - Сценарий убийства Страница 52

Но если убийца вовсе не Стэнли Рот?

Если Мэри Маргарет Флендерс убил кто-то другой, тогда оставался открытым вопрос, почему убийца отказался от секса с жертвой. Возможно, там, у бассейна, она сказала что-то вызвавшее с его стороны жестокую реакцию? И, как бы там ни было, откуда у него появился нож? Этот факт казался единственным, мимо которого невозможно пройти: убийца совершил преступление именно ножом, и здесь, рядом с бассейном. Кем бы он ни был, убийца пришел, имея нож при себе. Возможно, он захватил его на всякий случай, еще не зная, решится ли на убийство и какой способ выберет. Было ли это актом возмездия или ревности? Что, если Мэри Маргарет решила перестать встречаться с этим человеком, но согласилась на последнюю встречу? Не исключено, что она согласилась переспать с ним, но он убил Мэри Маргарет, не в силах смириться с мыслью, что она будет спать с другими? Возможно, он уже сообщил своей жене, что хочет развестись?.. Возможно…

– Вы еще не пришли к выводам?

Я поднял глаза. Стэнли Рот стоял по другую сторону бассейна, как раз напротив дома, сложив руки на груди. На его губах блуждала ленивая, даже апатичная улыбка.

– Вы так глубоко задумались, что я опасался, не шагнете ли в пустой бассейн, забыв, где находитесь.

Проследив его взгляд, направленный на край бассейна, я тут же шагнул назад.

– Вы действительно не сделали собственных выводов? – спросил Рот, моргая от яркого утреннего солнца.

Я еще немного отошел от края. Пришлось признаться:

– Нет, ничего определенного. Почему вы спросили? Вы что-то поняли?

– Да, – ответил он. – Я понял.

Рот стоял с зажатой в руке бейсболкой, в последний раз окидывая взглядом все вокруг. Повернув седеющую голову сначала в одну сторону, потом в другую, он осматривал сцену, где совершилось преступление, так, будто прикидывал композицию кадра, решая, какой ракурс лучше соответствует его замыслу. Взгляд Рота по несколько раз пробегал по одним и тем же окружавшим нас предметам: дверям дома, цементному полу песочного цвета, на котором была убита его жена, бассейну, теперь пустому, в который упало или было брошено ее тело. И всякий раз взгляд Рота возвращался к дверям.

– Думаете, это сделал Майкл Уирлинг? – Рот напряженно вглядывался в проем двери. Он совсем меня не слышал. – Полагаете, Уирлинг убил ее потому, что она не захотела от вас уйти? Думаете, он убил ее, а потом решил подставить вас?

Если Рот слышал меня, то не обратил никакого внимания. Он взглянул через плечо на подстриженную лужайку, которую окаймлял густой, непроходимый кустарник, закрывавший вид на дом по всему периметру изгороди. Не знаю, то ли он оценивал расстояние, то ли воображал что-то случившееся на лужайке. Пробежав обратно тем же маршрутом, взгляд Стэнли Рота вернулся к бассейну. Я попытался еще раз спросить, не подозревает ли он Майкла Уирлинга. Прежде чем я успел прервать ход его мыслей, Рот предостерегающе поднял руку.

Затем, отвлекшись от своего занятия, Рот все же оценил степень моего раздражения. Беспомощно разведя руками, он вернул бейсболку на голову и пожал плечами, сказав:

– Простите. – Посмотрев в пустой бассейн, Рот поежился. – Мне больше не хочется сюда возвращаться.

Теперь он смотрел туда, где обнаружили ее плававшее лицом вниз тело, только в тот раз бассейн был наполнен водой. Засунув руки в карманы, Рот медленно поднял на меня глаза.

– Я ни за что сюда не вернусь, – печально произнес он. – Собираюсь продать дом, когда процесс закончится.

Я ожидал услышать ответ на вопрос: считает ли он, что его жену убил Майкл Уирлинг, или, по его мнению, это сделал кто-то еще? Впрочем, было совершенно ясно, что Рот не станет говорить на эту тему, пока мы не уедем. Как только мы дошли до машины, он отдал мне ключи, спросив, не против ли я сесть за руль. Хотя до нашего прибытия у ворот никто не стоял, Рот считал, что теперь нас будут ждать.

Он оказался прав. У забора толпились туристы и завзятые демонстранты – люди, захотевшие просто поглазеть, и коробейники, торговавшие футболками и значками. К моменту, когда я увидел собравшихся, сворачивать было уже поздно.

Ворота открылись, и теперь я не мог сделать ничего иного, кроме как продолжать движение. Рот уже перебрался назад и лег на пол салона, спрятавшись под захваченным именно для этой цели коричневым одеялом. Я пожалел, что отказался последовать его совету и не наклеил усы и бороду.

Когда ворота открылись, толпа отступила и раздалась в стороны.

– Это адвокат! – крикнул чей-то голос.

– Антонелли! – заорал кто-то еще.

Толпа сместилась вперед, окружая машину, и те, кто находился сзади, толкали первые ряды. Они боролись друг с другом, хватая передних за плечи, стараясь оттолкнуть, чтобы самим оказаться в первых рядах. Рядом с моим окошком была женщина лет пятидесяти, но тут же исчезла, и на ее месте появилось лицо сорокалетнего мужика. Навалившись на дверь, он громко радовался своей победе: еще бы, ведь нас разделяла лишь толщина автомобильного стекла. Люди обступили машину со всех сторон, они нападали друг на друга, царапались, кричали, бранились и визжали.

Остановившись, я не смог бы тронуться. Не остановившись, мог наехать на одного из этих людей. Придавив педаль тормоза, я налег на клаксон. Неожиданная остановка и неожиданный звук несколько ошарашили толпу. Опустив стекло, я как можно более спокойным голосом, с улыбкой сообщил, что они обязаны пропустить меня, если не хотят оказаться арестованными и надолго сесть в тюрьму.

– Как вы это сделали? – выбравшись из-под одеяла, спросил Рот, когда мы спокойно ехали по улице. Убедившись, что мы далеко от толпы, он перебрался на переднее сиденье. – Не думаю, что нам удалось бы оттуда выбраться, начни они раскачивать машину, – добавил он. – Так как вы это сделали?

– Они не знали, чем, собственно, занимаются, – объяснил я. – Потому и не нашли возражений, когда я объяснил, что нужно делать.

– Да ладно, – пожал плечами Рот. – Впрочем, это помогло…

– Вашими молитвами, – сухо парировал я.

Отвернувшись, Рот посмотрел в окно.

– Я предупреждал насчет маскировки. Вы становитесь чертовски популярным – почти как я.

20

Я направил машину обратно в «Шато-Мармо», решив вернуться той же дорогой. Продолжая смотреть в окно, Рот погрузился в свои мысли. Вдруг он выпрямился и неожиданно веселым голосом предложил отправиться на пляж. Я отказался.

– Нет, правда, – с мальчишеским задором настаивал Рот. – После всего, что выпало вам на этой неделе, я хочу заплатить хотя бы за ленч.

Пляж, который Стэнли Рот имел в виду, вовсе не был местом, где Рот мог встретить знакомых. По этой причине никто не ожидал увидеть его там, а даже увидев, ни за что не узнал бы в этом человеке знаменитого Стэнли Рота. На пляже «Венеция» каждого настолько обуревало отсутствие каких бы то ни было запретов, что никто уже не думал ни о чем другом. В чистом, прокаленном воздухе на скейтах пролетали девушки с голубыми, незамутненными мыслью глазами и перманентной, будто приклеенной улыбкой. Вид этих цветущих, едва прикрытых молодых тел заставлял позавидовать людям, чьи лица выглядели так, словно они никогда не покидали пляж, не имели проблем, связанных с нормальной цивилизованной жизнью, и давно потеряли счет времени.

Слившиеся с толпой и никем не узнанные, мы шли вместе, Стэнли Рот и я, по широкой цементной дорожке, отделявшей пляж от витрин магазинчиков, раскрашенных в немыслимые цвета. На асфальтированной площадке в центре пляжа шумно играли в баскетбол молодые мускулистые парни.

Чуть поодаль желающих поднять штангу вдохновлял широкоплечий мужчина с узкой талией и перекачанными ногами. У самого края песка – там, где на берег едва заметной зыбью набегали волны, – повизгивали детишки, резвившиеся в неглубокой, всего по щиколотку, белой пене прибоя. Нас окружали тяжелоатлеты, культуристы, прыгуны с трамплина и бегуны, причем все они: юноши, старики, мужчины средних лет с волосами, выгоревшими от бесконечного пребывания на солнце, женщины и дети, – все без исключения находились в движении, плавном и ни на секунду не прерывавшемся. Повсюду открывался один и тот же вид, и круглый год здесь был один, никогда не кончавшийся сезон. Здесь не существовало ни вчера, ни завтра, был только один день, растянутый до бесконечности. И только одно, настоящее время, в котором имело значение лишь то, что вы чувствовали и как выглядели. Похоже, Стэнли Рот был тут как дома.

Вдруг глянув в сторону, Рот пошел через дорожку. Резко остановившись посередине, придержал меня рукой. Мимо нас, точно пущенная вдоль берега ракета, пролетела на роликах девчонка-подросток. Низко пригнувшись, она ничего не различала, кроме музыки, бьющей по мозгам из наушников. Рот убрал руку. Сделав еще несколько шагов, мы оказались возле оштукатуренного и выкрашенного в темно-зеленый цвет строения. В небольшом квадратном окошке, прорезанном слева от входной двери, красовались розово-неоновый фламинго и пальма.