Клод Изнер - Три невероятных детектива (сборник) Страница 59

— Вот уж нет! Отец бил меня, когда напивался, а работа в поле — это сущая каторга. Впрочем, служить горничной у господ ненамного легче. Я вставала в семь утра и трудилась до десяти вечера: готовила еду, чистила одежду и обувь, гладила, прибирала… И минутки передохнуть не могла. При мсье де Валуа было совсем тяжко. Раз в неделю к ужину приходили гости, и я не ложилась раньше двух, а то и трех ночи. Удавалось передохнуть четверть часика, только когда ходила за покупками. Потом, когда в сентябре восемьдесят восьмого хозяин уехал в Панаму, стало полегче. Всякий раз, когда мсье Легри приходил навестить мадам, он был очень мил со мной, дарил монетку-другую, потому-то нынче я и пришла к нему.

— Вы правильно поступили. Он идеальный патрон. Мне очень повезло: я получил эту работу благодаря маме, и мне не на что жаловаться. Да и второй мой хозяин, мсье Кэндзи Мори — он приемный отец мсье Легри, — ничуть не хуже. Он большой эрудит, родился в Японии, много путешествовал на Востоке, привез оттуда кучу необычных вещиц. Ну вот, мы и пришли! Там русские горки, можем сходить как-нибудь вечером, только на пустой желудок!

Из ларьков на бульваре Капуцинок вкусно пахло анисом и жженным сахаром. Толпа медленно обтекала зазывал, обещавших зрителям феерические представления, поединки борцов и схватки хищников.

— Скажут тоже, хищники! Изъеденная молью пантера и блохастый лев. Идемте, мы найдем развлечение получше, — сказал Жозеф Денизе, восхищенно глазевшей на туалеты нарядных дам.

Шарманка заиграла веселый марш «Овернские новобранцы», и карусель с деревянными лошадками закрутилась быстрее. Молодые люди смеялись взахлеб. Потом Дениза захотела послушать духовой оркестр, но у Жозефа были иные намерения.

— Что скажете насчет визита к гадалке Топаз? — Он указал на высокую худую женщину в алом платье и тюрбане с перьями, которая зазывала прохожих в свою кибитку, обещая рассказать, что было и что будет. — Идемте!

Но Дениза наотрез отказалась.

— Но почему? Она совсем не страшная! — уговаривал юноша.

— Не знаю, рассказал ли вам мсье Легри… — тихо сказала Дениза. — Когда мы с мадам были на кладбище, она исчезла. Я убежала, потому что… мне кажется, что духи на меня сердятся. Раньше я в них не верила, но, когда вошла в склеп, ощутила чье-то присутствие. А потом все повторилось в квартире, там точно была какая-то злая сила. Во всем виновата та женщина, ясновидящая. Она нас сглазила, я уверена, — закончила девушка, уводя Жозефа от кибитки гадалки Топаз.

— Ясновидящая? Она предсказывает будущее? Дайте мне ее адрес! Хочу знать, кем стану, книготорговцем или писателем, и смогу ли обеспечить матушке безбедную старость.

— Адреса я не помню, но дом был очень красивый, рядом с панорамой, а по обе стороны от двери голые женщины… ну, статуи. Квартира на третьем этаже… Ни за что на свете туда не вернусь, это хуже, чем отправиться прямо в лапы к дьяволу! — воскликнула девушка.

— Ладно, успокойтесь. Сейчас я выиграю для вас приз. У меня зоркий глаз и верная рука.

Они отправились в тир, где за шесть попаданий подряд в центр мишени давали гипсовую фигурку или дешевое украшение. Жозефу очень хотелось покрасоваться перед Денизой, и он стрелял без промаха. Хозяин с недовольным видом протянул ему коричневого кабанчика на желтой подставке, но Жозеф отошел к прилавку, где лежали ожерелья и серьги.

— Могу я вместо игрушки взять что-нибудь отсюда? — спросил он, указывая на браслет с брелоком.

— Для этого вам нужно выбить двадцать четыре очка, — объявил тот.

— А если добавлю вот это?

Жозеф протянул балаганщику монетку в двадцать су, которую хранил в кармане брюк на случай непредвиденных расходов. Матушка вряд ли одобрит такое мотовство, но он что-нибудь придумает себе в оправдание.

Лицо Денизы просияло улыбкой, когда он надел ей на руку браслет. Девушка наклонила голову, чтобы получше рассмотреть брелок — золотистую собачку с острой мордочкой и глазками из красных камушков.

— Похожа на лисичку…

— Поэтому я ее и выбрал.

— Заходите, заходите, дамы-господа! Заходите посмотреть на реконструкцию знаменитых преступлений! Ужасное убийство на улице Монтеня, где Пранзини [8]убил Клодин-Мари Реньо, она же Регина де Монтий, ее горничную и дочь. Оставшееся нераскрытым убийство Данте Кайседони, зарезанного в номере гостиницы на бульваре Сен-Мишель, убийца все еще на свободе! Знаменитый кровавый чемодан Миллери, где было обнаружено разложившееся тело гусара Гуффе [9]! Входите без колебаний! Пять су за вход, с военных — всего два! Слабонервных просим не беспокоиться!

Жозеф остановился рядом с зазывалой в полосатом трико, который размахивал «окровавленным» ножом.

— Черт побери! — прошептал он и повернулся к Денизе. Девушка смертельно побледнела. — Вы не рассердитесь, если я зайду посмотреть? Мне нужна фактура — для романа! — важно добавил он.

— Конечно, я понимаю, — сдавленным голосом произнесла она. — Буду ждать вас у карусели.

Дениза отошла, а Жозеф вошел в шатер.

Внутри царил полумрак, горели свечи, на лавках сидели жаждущие острых ощущений зрители. Артисты миманса разыгрывали действие на расположенных полукругом подмостках, а балаганщик вел рассказ. Жозеф выбрал дело Гуффе.

— …В августе восемьдесят девятого жители Миллери, что близ Лиона, были обеспокоены зловонием, исходившим из зарослей ежевичника. Сельский полицейский обнаружил в кустах большой джутовый мешок. Покажите мешок!

Одетый в черное артист продемонстрировал публике мешок.

— Он разрезал его ножом и обнаружил полуразложившуюся голову. Покажите голову!

Тот же артист вытащил из мешка окровавленную голову, вызвав у зрителей крики ужаса.

— Врач едва успел закончить вскрытие, когда собиравший улиток на берегу Марны фермер наткнулся на чемодан. Взгляните! — Он указал на чемодан, который готовился открыть артист в черном.

Потом Жозефа заинтересовала пантомима о деле Кайседони. Перед ним сидели девушка в розовом платье и обнимавший ее за талию кудрявый мужчина.

— Мари Тюрнера было всего шестнадцать, когда она в 1878 году стала любовницей Данте Кайседони! — провозгласил ведущий и запел, аккомпанируя себе на плохонькой скрипочке:

Послушайте жалостную песнюо бедной девушке,зазря обвиненной в убийствелживого любовника,который дурачил ее без стыда,без зазрений совести.

Красавчик играл на улице Рампоноворов и убийц.Он подцепил малышку-парикмахершуи пообещал сделать ее счастливой.

— А теперь припев:

Мари Тюрнера причесывала даму цирюльника по имени Лантерик,когда фигляр-блондинчик украл ее сердечко,чтобы добраться до ее денежек.

— И второй куплет…

Жозеф не дослушал до конца балладу о горестной жизни куаферши и вышел, мурлыкая что-то себе под нос. Дениза сидела у карусели и как завороженная смотрела на саксгорниста. В качестве извинения за свое отсутствие Жозеф купил ей сладкий пирожок, и они вернулись на бульвар, который показался им почти тихим по сравнению с шумной атмосферой ярмарки.

— «Мари Тюрнера причесывала дам…» — начал напевать Жозеф и тут же замолчал, недовольно сплюнув: — Ну вот, привязался мотивчик, теперь не один месяц буду мучиться. У меня так голова устроена, я ничего не забываю, — пояснил он, постучав пальцем по лбу. — Видно, фея одарила меня хорошей памятью при рождении, это здорово помогает в магазине. А может, я унаследовал ее от отца, он был букинистом и умер от простуды, когда мне было всего три года. Я рос среди старых книг и газет.

Дениза подумала, что Жозефу повезло: ей бы очень хотелось, чтобы ее отец умер, когда она была маленькой. За этой мыслью последовала другая, и она невольно произнесла вслух:

— Я слышала, желтая лихорадка превращает человека в ходячий скелет…

— Почему вы вдруг об этом заговорили? — изумился Жозеф.

— Вспомнила о хозяине, — ответила девушка, не добавив, однако, что ей даже представить страшно, как мог бы выглядеть призрак человека, умершего от этой ужасной болезни.

— Хозяйка едва не упала в обморок, когда получила телеграмму о смерти мужа. А ведь он ее обманывал и даже мне делал авансы. И деньгами распоряжался не он, а она.

— Говорят, любовь слепа! — бросил Жозеф, которому никогда не нравилась Одетта де Валуа. — Это очень печально, но в Колумбии из-за этого канала умерли тысячи людей. По правде говоря, овчинка не стоила выделки: многие лишились всех своих денег, а ведь на свете и без того хватает бедолаг.

— Бедолаг?

— Бедняков. Моя мама раньше тоже была бедна — когда торговала жареной картошкой. Овощи-фрукты продавать выгоднее, но она ни за что на свете не вложила бы свои денежки в акции какого-то там канала или уж выбрала бы французский, например в Урке. Вы не проголодались?