Джон Карр - Убийство арабских ночей Страница 59

На данном этапе анализа нам придется сделать чрезмерно большой шаг, не имеющий к тому же логического подкрепления — если возьмемся утверждать, что этот второй человек и есть убийца. С другой стороны, учитывая, что угольная пыль была на подошвах лишь этих двоих, есть основания утверждать, что между ними была какая-то связь и что этот второй что-то знает о преступлении. Из всех этих выводов только один содержит в себе некий загадочный вызов: почему убийце потребовалось снимать с мертвеца и бакенбарды, и пенсне, а затем возвращать их на место? В поисках ответа мы можем обращаться хоть к астрологам, но самый неопровержимый и самый логичный ответ таков: они были нужны ему самому, ибо он намеревался с их помощью предстать в другом облике — взлохмаченные бакенбарды и темные стекла очков. Почему тогда, если он собирался сам воспользоваться ими, их надо было возвращать мертвецу? Учитывая оба этих фактора — (1) вещи были нужны убийце, чтобы изменить свою внешность, и (2) никто не должен был даже догадываться, что они на какое-то время были позаимствованы у мертвеца, — мы приходим к простому выводу: он хотел предстать в виде человека, который к тому времени уже был мертв. Он хотел появиться в его облике.

Оставив пока эту ситуацию, пойдем дальше. После рассказа Каррузерса на другой день мы выслушали показания Иллингуорда и Пруэна. Они предоставили нам почти полный набор сведений, и, учитывая внешние обстоятельства, мы имеем возможность продолжать логические размышления.

И тут обращают на себя внимание кое-какие существенные факты относительно «другого человека», того второго, который оставил отпечатки на полу. Этот человек, представившийся как Пендерел, появился в музее без четверти одиннадцать и был принят за такового. Вот оно и подтверждение наших предположений; в очках и бакенбардах покойного обманщик изображал Пендерела. Поскольку он предстал в таком виде, мы должны признать, что Пендерел был уже мертв; убит он был в какое-то время до без четверти одиннадцать.

Прежде чем приступить к обсуждению, кто же мог быть убийцей, давайте решим, когда на самом деле Пендерела убили. Пруэн утверждает, что он «в первый раз» явился в музей где-то в десять минут десятого. У нас есть основания считать, что он сумел спрятаться в подвале, и это соответствует убеждению, что и убили его в подвале. До 10:15 он был жив, ибо в это время кинжал лежал на ступеньках у всех на виду и на него никто не покушался. Не могли его убить и после 10:45, ибо именно тогда мистификатор появился у входных дверей музея, использовав позаимствованные у покойного вещи. Можем ли мы, в попытке разрешить загадку, внимательно вглядеться в события этого получаса?

Можем. Если он был убит в подвале в промежуток времени от 10:15 до 10:45, то когда его тело было перенесено в экипаж? Батлер нашел его за минуту-две до одиннадцати. Очень хорошо. Невозможно предположить, что убийца, замаскированный под Пендерела, между 10:45 и 11:00 мог вынести тело наверх. Ибо для этого он должен был сзади обойти музей, на глазах у Пруэна спуститься в погреб, поднять тело своей жертвы, взвалив на себя этот немалый вес — Пендерел был шести футов роста, вынести его наверх, прямо на глазах у Пруэна пройти в дверь, положить мертвеца в экипаж и еще успеть скрыться. Мы можем сразу же отбросить этот набор несообразностей. Следовательно, можно вычеркнуть эти пятнадцать минут; теперь мы знаем, что Пендерел должен был быть убит и, кроме того, труп его должен был быть положен в экипаж между 10:15 и 10:45.

Но если человека с такой непомерной ношей нельзя было не увидеть в дверях погреба от 10:45 до 11:00, то Пруэн так же увидел бы его в любое предыдущее время, когда он стоял на вахте, привычно обозревая весь зал. Да, убийца со своей ношей в любое время попался бы на глаза Пруэну, кроме тех пяти минут между 10:40 и 10:45, когда внимание Пруэна было отвлечено от созерцания зала. Это было единственное время, когда бдительный страж покинул свой пост, единственные пять минут, когда тело можно было незаметно поднять наверх и забросить в экипаж.

Ибо что случилось в эти минуты? Пруэн услышал треск из «Галереи Базаров»; он заторопился туда посмотреть, что произошло, и увидел, что в стену высоко над головой врезался кусок угля. В бесплодных поисках недоумевающий Пруэн провел пять минут. К сожалению, он не заметил того, на что и остальные не обратили внимания, хотя казалось, что это совершенно ясно. Основное предположение исходило из того, что уголь должен был бросить тот, кто находился внутри «Галереи Базаров». Пруэн утверждал, что все это время в галерею никто не входил, кроме Бакстера; но если уголь швырнул Бакстер, откуда он раздобыл этот кусок — учитывая, что весь вечер он и близко не подходил к погребу? Как ни ломай себе голову, но прийти можно было только к одному выводу. Во-первых, к допущению, что уголь должен был быть брошен издалека, со стороны дверей погреба. А если вы побываете в музее — или хотя бы взглянете на этот план, — вы увидите нечто, что превратит предположение в уверенность. Кусок угля, разбившийся о стену, летел по прямой линии. Если вы станете спиной к стене, в которую он врезался, то увидите прямо перед собой единственную точку, откуда его можно было запустить. Дверь погреба. Если бы его кидали с любого другого места, он должен был бы лететь по дуге или по кругу, как бумеранг.

Кроме того, дверь погреба была наполовину скрыта от Пруэна ближайшей каретой. Между ней и дверью есть обширное пространство, и (наконец) дверь открывается наружу к левой стене. То есть кто-то мог приоткрыть дверь, пригнувшись, выскользнуть из нее, выпрямиться и швырнуть кусок угля; расстояние тут не более чем на двадцать футов превышало промежуток между крикетными воротцами. Едва только ошарашенный Пруэн пошел в галерею, убийца вынес свой груз наверх — он выбрал экипаж потому, что тот единственный был надежно закрыт, — спрятал в него тело и вернулся в погреб для… для чего? Давайте разберемся.

Значит, тело очутилось в экипаже в 10:40. Снимем минут пять, чтобы хотя бы примерно определить время смерти. Следовательно, если кинжал с рукояткой слоновой кости вонзился в грудь Пендерела в 10:40, когда и как оружие попало в погреб? Единственным человеком из всех, кто спускался в погреб (Пруэн практически все время стоял на страже), была Мириам Уэйд. Вывод: с умыслом или без оного, но кинжал могла снести вниз только она. Пруэн, когда сэр Герберт допрашивал его, постоянно мычал, увиливал и уклонялся от ответа только в одном пункте: девушка в первый раз спустилась в погреб — скорее всего, кинжал был унесен именно тогда — примерно в 10:18. Значит, Пендерел был убит между 10:20 и 10:40, так что наши продолжительные три четверти часа превращаются в двадцать минут.

Очень хорошо. Серьезно ли это ухудшает положение Мириам Уэйд, которая, как неопровержимо доказано, похитила кинжал? Если она убила Пендерела, то, вне всяких сомнений, у нее должен был быть сообщник — тот самый, кто, притворившись Пендерелом, в 10:45 вошел в музей. И более того — сообщник должен был явиться со стороны, потому что в эти напряженные минуты присутствие в музее любого чужого человека бросилось бы в глаза.

Давайте-ка на минуту забудем об этом и зададимся вопросом: почему, спускаясь в подвал, она вообще прихватила с собой кинжал? Разве она знала, что там ее ждет Пендерел, и взяла оружие, чтобы прикончить его? Если не считать, что у нас нет ни одного доказательства, будто она знала, что Пендерел в Лондоне, а не за тысячи миль от него, есть и другие серьезные возражения против этой теории. Следовательно, торопясь в подвал, не ожидая встречи с Пендерелом, она не собиралась пустить в ход кинжал. Тогда мы вынуждены будем признать, что она окончательно рехнулась. Ибо именно она обратила внимание на тот факт, что спускается в погреб; именно она решительно настояла, что пойдет за гвоздями и на глазах у Пруэна — да и у остальных, что мы позже выяснили, — она открыто взяла кинжал со ступенек. Вы же не собираетесь, планируя убийство, прилагать усилия, чтобы с легким сердцем привлечь к нему внимание. Нет, мы можем прийти только к одному выводу: она взяла с собой кинжал без всякого умысла — по крайней мере без умысла на убийство.

Тогда почему она вообще прихватила его и почему она так настаивала на посещении подвала? Она собиралась там с кем-то встретиться? Мы тут же вспоминаем того обманщика, который, появившись позже, сыграл роль Пендерела. Человек со стороны. Ладно, посмотрим, сможем ли мы набросать его характеристику.

Пендерела, настоящего Пендерела описал Каррузерс. Покойный был шести футов ростом, с широкими плечами и узкими бедрами; у него были темные волосы и смуглая кожа, карие глаза и черные усы; он явился в вечернем костюме, в цилиндре и в черном пальто. Есть ли у нас в наличии человек, который — частично скрыв внешность за распушенными бакенбардами и цвет зрачков за темными стеклами пенсне — мог бы сойти за Пендерела перед близорукими и слезящимися глазами Пруэна? Тот конечно же никогда раньше не видел Пендерела; оставалось лишь убедить его, что перед ним предстал тот человек, тело которого было найдено позже. Во всей раскладке этой пьесы есть только один персонаж, который отвечает данному описанию: Грегори Маннеринг. Соответствующий костюм, соответствующие рост, цвет волос и загар, который сойдет за смуглый цвет кожи; глаза же были скрыты за стеклами пенсне, а половина лица — под бакенбардами. Тем не менее имелась одна трудность: у Пендерела были настоящие черные усики. Если Маннеринг и щеголял бородой, то откуда было взяться усам? Но у нас есть ответ о судьбе этих неуловимых черных усов, чьи перемещения было так трудно проследить и которые, похоже, так и не сыграли свою роль.