Джон Карр - Убийство арабских ночей Страница 60

На минуту забыв об усах, посмотрим, как описание действий Маннеринга совпадает с созданной нами картиной. Мириам спускается в погреб на встречу с кем-то — резонно ли предположить, что этим человеком со стороны окажется Маннеринг? Скорее всего. Зачем нужна эта встреча? Вывод настолько ясен, что вряд ли я его должен уточнять. Весь этот розыгрыш предназначался для Маннеринга, и Мириам Уэйд, которая так хвасталась им, теперь должна была предостеречь его от оплошностей, рассказав, что его ждет; и более того, она договорилась с ним о встрече в подвале, чтобы сообщить последние подробности. Соответствует ли этот вывод условиям окружающей обстановки? Полностью: подвал — это единственное место, где она может тайно встретиться с ним, и, кроме того, в нем есть окно, через которое Маннеринг может проникнуть внутрь. И в подкрепление сказанного у нас есть информация от Каррузерса: когда, найдя тело, он разбирался с Мириам Уэйд в событиях той ночи, она пробормотала: «Окно в погребе». Мог ли Маннеринг проникнуть в подвальный этаж музея через одно из этих окон?

Да, поскольку нам известно, что у Мириам Уэйд был ключ от задних ворот музея. Поэтому она и отнесла вниз кинжал показать, чем его собираются «убивать»; увидев лежащие на ступеньке предметы, она из чувства юмора прихватила с собой и усики.

Следующий вопрос: договаривалась ли эта пара о встрече в подвале с целью убить Пендерела? Это предположение необходимо отбросить по той же причине, которую мы рассмотрели в отношении Мириам: в таком случае она постаралась бы скрыть свои намерения. Все указывает, что преступление не было умышленным, а Пендерел появился в подвале, когда его меньше всего там ждали.

Последовательно выстроив факты и выводы, мы получаем следующую картину.

Мириам, совершенно не думая ни о каком убийстве, договорилась встретиться с Маннерингом в погребе. Явившись в музей, Пендерел никого не поставил в известность и спрятался в подвале. В 10:18 или в 10:20 Мириам спускается в подвал, прихватив с собой кинжал и накладные усы. Спустя минут пять или семь она возвращается. Проходит чуть больше пяти минут, и она снова спускается в подвал, почти сразу же выходит из него и в 10:35 спешит наверх. В 10:40 кто-то бросает кусок угля — без сомнения, Маннеринг, чтобы отвлечь Пруэна. Тело перенесено в карету, Маннеринг возвращается в подвал, через спуск для угля вылезает на улицу, звонит у дверей музея и предстает в чужом облике. Он должен вернуть мертвецу очки и бакенбарды. Маннеринг проходит в зал и, стоя спиной к Пруэну, произносит «Пс-ст!». Поскольку он стоит рядом с каретами, у Пруэна создается впечатление, что этот звук издал кто-то другой. Нырнув под упряжь экипажа, он открывает дверцу с другой стороны — тело уже лежит внутри, но успевает лишь торопливо приложить бакенбарды, сунуть в руки мертвецу кулинарную книгу и набросить ему на шею ленточку от пенсне. И наконец, он избавляется от накладных усов, которые потом и были найдены под экипажем. Все это занимает лишь несколько секунд, после чего Пруэн снова слышит торопливые шаги Маннеринга. Поскольку в зале царит неразбериха, он получает возможность спуститься в подвал и скрыться через окно и через задние ворота.

Почему было необходимо это перевоплощение?

Вот в чем главный вопрос проблемы. Исходя из того что у настоящего убийцы были две альтернативы, мы получаем следующее.

1. Пусть даже убийство было непредумышленным, тем не менее Мириам Уэйд и Грегори Маннеринг совершили его, неожиданно столкнувшись с Пендерелом в подвале. То ли Мириам, то ли Маннеринг закололи Пендерела кинжалом. Затем Маннеринг, дабы обеспечить Мириам железное алиби, перевоплотился в Пендерела, а она, поднявшись наверх, предстала перед своими друзьями.

2. И убийство, и переодевание — все дело рук Маннеринга, а Мириам ничего не знала.

На первый взгляд, все безоговорочно свидетельствовало в пользу первого варианта. В его поддержку были такие мощные и убедительные аргументы, что не могло быть никаких сомнений. Правда, требовалось убедительное объяснение, почему вообще понадобился весь этот маскарад. Мириам знала: видели, как она у всех на глазах спускается в погреб, взяв с собой кинжал. Она была единственной, кто открыто посещал подвал. Таким образом, труп не должны были найти здесь — это сразу же указало бы на ее вину. Чтобы идти на риск такого сомнительного маскарада, должен был быть очень мощный стимул: в противном случае Маннеринг, не испытывая на то никакого желания, совал голову в петлю.

Однако снова разберемся в ситуации. Я уже подчеркивал необходимость искать самые естественные объяснения; и если нам пока удавалось находить таковые, то в последующем развитие событий обрело самый бредовый характер из всех возможных — или предполагаемых — для двух заговорщиков, все стало чистым сумасшествием. Ибо если Мириам заколола Пендерела или они это сделали на пару с Маннерингом, то убийство могло иметь место только в течение тех пяти или семи минут, когда Мириам в первый раз была в погребе. Если она и стала виновной, то именно тогда. Глупо предполагать, что она спустилась в подвал, имея при себе кинжал, встретила там Пендерела, поговорила с ним, снова поднялась наверх, чтобы подумать (имея при себе кинжал или оставив его внизу), все прикинув, снова спустилась в подвал — на глазах у Пруэна, за то короткое время, что вторично находилась внизу, заколола Пендерела, сказала «Вынеси его!» дожидавшемуся Маннерингу и выскочила наверх.

Очень хорошо. Если она имела какое-то отношение к убийству Пендерела, то лишь в этот промежуток от 10:18 до 10:25. Тогда произошла бурная ссора, и Пендерел был убит. Она сказала Маннерингу, который или наблюдал за происходящим, или появился несколько позже: «Ты должен помочь мне», и кому-то из них (скорее всего, Маннерингу, если исходить из данной гипотезы) пришла в голову мысль о переодевании. Но первым делом труп надо было незаметно доставить наверх.

Это, конечно, была самая опасная часть плана; даже более опасная, чем перевоплощение. Перетаскивая тело, надо было отвлечь внимание Пруэна. Если эти двое действовали на пару, то им предстояло сделать совершенно естественную и неизбежную вещь; любое иное поведение было бы просто сумасшествием. Мириам должна была отвлечь внимание Пруэна, а Маннеринг — взять на себя остальное. Мало того что это было для нее совершенно несложно, поскольку Пруэн обожал ее, главное, что тем самым она обеспечивала себе алиби, в котором отчаянно нуждалась. Притащить его в «Галерею Базаров» или в Персидскую, словом, куда угодно, лишь бы зал на минуту-другую остался без присмотра…

И что же она делает? Сразу же после 10:25 поднимается наверх, бродит по залу, идет в «Персидскую галерею», возвращается, спускается по ступенькам и снова поднимается — чтобы присоединиться к своим друзьям наверху. Они все еще готовятся к розыгрышу? В таком случае почему она вообще не отвлекла внимание Пруэна? Не стоит утверждать, что у нее сдали нервы, ибо она без промедления нанесла второй визит в погреб; в ту ночь нервы у нее были в полном порядке; да и кроме того, чем она рисковала, просто поговорив с Пруэном? Она не могла оставить Маннеринга, поскольку понимала, что основная опасность угрожает ее шее.

И наконец, мы сталкиваемся со вторым опасным пунктом этой схемы: появление переодетого мистификатора, необходимость вернуть бакенбарды и пенсне — и его последующее исчезновение. А что, если Пруэн решит сопровождать его? Предположим, Пруэн из-за чего-то заспорит с ним и позовет остальных. Маннеринг будет разоблачен. Так что без особого труда можно предположить, что, если существовал заговор, второй заговорщик должен был быть под руками, чтобы все прошло гладко: Пруэн ничего не заподозрил, его внимание отвлечено, когда обманщик проходит мимо него, — и снова во всем этом не было ни грана опасности для Мириам. Наоборот, ее действия обеспечили бы ей прекрасное алиби.

К этому выводу, джентльмены, я пришел в воскресенье, сравнив все материалы. Со всем тщанием изучая это дело, я нигде — абсолютно нигде — не смог найти ни одной детали, которая говорила бы о сопричастности Мириам. Я пришел к выводу, что убийство было совершено одним человеком — сильным, рисковым, склонным к театральным эффектам и обладающим непомерным тщеславием. В моем представлении события должны были развиваться следующим образом.

Итак, Мириам спускается в подвал и неожиданно встречает там Пендерела. Маннеринг находится снаружи, за окном, и все слышит, но не дает знать о своем присутствии. Мало кто из мужчин, услышав те откровения, которые довелось узнать Маннерингу, тут же появился бы на сцене. Мириам, потребовав, чтобы Пендерел немедленно убирался, испытывала опасения, что в любой момент сюда могут спуститься остальные, узнать, почему она не несет гвозди. Она побежала наверх, оставив и кинжал, и накладные усы. А Маннеринг, проникнув через окно, не стал медлить ни секунды. Он провел много времени на Востоке, знал, как пользоваться восточным оружием, чтобы попасть им точно в сердце. Чем объяснить его действия? Скажу вам, что им руководила или искренняя любовь, или тщеславие, или страх разрушить свое будущее — или же все три фактора вместе; в любом случае такой человек, как Маннеринг, внезапно испытав прилив знакомой ярости, поскольку услышал историю, которая оскорбила и уязвила его тщеславие до мозга костей, неизбежно рано или поздно должен был встретиться с Пендерелом и (давайте пустим в ход воображение, хотя я лично отвергаю такие приемы) «уничтожить восточную собаку его же собственным восточным клинком». Из опасений, что кто-то может сюда заглянуть, он засунул труп в единственное потайное место: в стоящий рядом высокий ящик для угля. Он продолжал пылать отвагой. И тут он услышал, как кто-то спускается. Это была Мириам, которая, окинув взглядом пустой подвал, решила, что Пендерел ушел, и заторопилась обратно.