Дороти Сейерс - Срочно нужен гробовщик [Сборник] Страница 65

— Все это очень хорошо, — ответила она брату. — А вы играете при этом роль кузена Контропа?

Сердце у Кампьена упало. Он угадал в этом замечании единственный не поддающийся разгадке код — код семейных преданий.

Слова сестры произвели на Лоренса неожиданное впечатление. Он как будто растерялся.

— Пока еще нет, но собираюсь, — ответил он и выбежал из комнаты, оставив дверь распахнутой настежь.

Мисс Эвадна протянула Кампьену пустую чашку, избавив себя от лишнего труда нагнуться и поставить ее на столик. (Все время, что он был в комнате, она ни разу не шевельнулась, он даже подумал, не прячет ли она чего за спиной.) И ей в голову не пришло поблагодарить его или предложить сесть.

— Мой брат умен чрезвычайно, — сказала она, смакуя каждое слово. — Ум своеобычный и в высшей степени изобретательный. Это он составляет в свободное время кроссворды для «Литературного еженедельника»; главная же работа его жизни — «Король Артур — история и мифы». Еще год-другой, и он ее завершит.

Кампьен поднял брови. Так вот оно что! А ведь и верно, Лоренс так и сыплет наводящими фразами из кроссвордов, хотя иной раз прибегает и к семейным аллюзиям. А что, интересно, другие члены семейства? Если и они этим грешат, то как часто?

— Круг интересов у Лоренса необычайно широк, — продолжала мисс Палинод. — Из всех нас он меньше всего склонен ограничивать себя чем-то одним.

— И одно из его увлечений садоводство? — со значением проговорил Кампьен.

— Садоводство? Ах да, — улыбнулась мисс Эвадна, поняв, что Кампьен намекает на гелиотроп и ромашки. — Действительно, садоводство. Боюсь только, не на практике, а на бумаге.

Кампьен узнал, что хотел узнать. Смысл сообщения намеренно маскировался; впрочем, он уже успел заключить, что семейство Палинодов почти все делает намеренно. Тем временем за дверью послышались возгласы, причем не все дружелюбные. Дверь громко хлопнула, и в комнате опять появился Лоренс. Вид у него был вконец удрученный.

— Попытался прибегнуть к «контропству», — махнул он рукой. — А какой толк? Да, вот вам обещанная книга. Я все хорошо продумал. Как я всегда и говорил, «Чужой хлеб»[106] была явно без царя в голове.

С этими словами он положил книгу сестре на колени, стараясь избежать ее взгляда. Мисс Эвадна опустила на нее большие мягкие ладони, но вид у нее при этом был слегка недовольный.

— Какое теперь это имеет значение, — мягко упрекнула она его и, слегка улыбнувшись, как бы предваряя грустную шутку, прибавила: — Хлеба уже сжаты.

«Чужой хлеб, хлеба сжаты… Руфь?» — подумал Кампьен. Да, мисс Руфь Палинод, во всяком случае какая-то часть бедняжки, находится сейчас в лаборатории сэра Добермана. Мысли его перебил тяжелый вздох и сказанные следом слова:

— Все равно я был обязан докопаться до самой сути. Ты не согласна?

Лоренс повернулся, чтобы уйти, толстые стекла его очков поймали в фокус фигуру Кампьена, стоявшего в двух шагах, и он неожиданно улыбнулся теплой застенчивой улыбкой, точно приносил извинения за свою неучтивость. Затем, не сказав больше ни слова, вышел, мягко притворив за собой дверь.

Кампьен нагнулся за подносом, и взгляд его ухватил название книги, которая лежала на коленях у мисс Эвадны, укрытых бухарским халатом, и имя ее хозяйки. Обрез топорщился слабыми светлячками закладок. Это был справочник бегов, принадлежавший Руфи.

6. Ночное приключение

Кампьен проснулся, сел и, опершись на локоть, стал ждать.

— Выключатель сбоку, мой мальчик, — тихо прозвучал голос мисс Роупер. — Включи, пожалуйста, свет. У меня тебе письмо.

Кампьен нащупал кнопку выключателя, часы на ночном столике показывали без четверти три; он посмотрел в сторону двери — хозяйка была уже в комнате, на полдороге к его постели. На ней был коротенький жакет поверх шерстяной пижамы и ночной в лентах и кружевах чепец. Она несла поднос, на котором стояли сифон, полбутылки шотландского виски и два больших бокала. Пальцы легко сжимали синий конверт. Записка была написана на гербовой бумаге полицейского участка крупным ученическим почерком и очевидно наспех.

«Дорогой сэр, результаты анализа сэр Доберман передал мне сегодня в 0.30 ночи. Органы Руфи Палинод содержат гиосцин: в материале его оказалось два-три грана, что гораздо больше допустимого количества этого вещества в теле. Яд, по всей вероятности, был введен в организм в составе соединения гиосцин-гидробромида, но нет никаких указаний, как именно: подкожным вливанием или через рот. Обычная медицинская доза от одной сотой до одной пятидесятой грана.

По делу Эдварда Бона Хретина Палинода. Решено провести эксгумацию. Похоронен на Бельведерском кладбище, Северный У ил свич. Эксгумация намечена на 4.00 утра. Ваше присутствие очень желательно; если не сможете прийти, в обиде не буду.

Ч. Люк.»

Кампьен дважды прочитал послание и аккуратно его сложил. В который раз подумал, что Чарли Люк определенно ему нравится. Значит, он решил провести эксгумацию как можно скорее. Толковый парень! Ну что ж, пожалуй, стоит побывать там, покопаться в земле. Размышления его прервала мисс Роупер, протянув ему бокал, наполненный до половины темно-янтарной играющей жидкостью.

— А это зачем? Для душевного спокойствия? — спросил он и, к своему ужасу, заметил, что рука у нее дрожит.

— О Господи, — сказала она. — Надеюсь, неплохие новости? Письмо принес полицейский. И я подумала, может, это ваше удостоверение, может, вы сейчас лежите и беспокоитесь о нем.

— Что мое?

Ее добрые, глупые глазки заморгали недоуменно.

— Ну, я не знаю что, — проговорила она, пытаясь защищаться. — Я думала, у вас должно быть что-то такое на случай… если вдруг…

— Меня отравят? — улыбнулся он.

— Не беспокойтесь, виски не отравлено, — сказала она, не поняв его. — Клянусь вам жизнью. Я держу его под замком. А что делать в таком положении? Вот я и запираю все. Смотрите, я первая выпью.

Она изящно присела на самый краешек кровати и отпила внушительный глоток. Кампьен тоже потянул из своего бокала, но с меньшим энтузиазмом. Он не был большим охотником до виски, тем более среди ночи и в постели.

— Полицейский разбудил вас? — спросил он. — Очень сожалею. Особенной надобности не было.

— Ничего, я не спала, — говорила ночная гостья приглушенно.

— Я хотела бы поговорить с вами, мистер Кампьен. Во-первых, это точно, что в письме нет плохих новостей?

— В письме нет ничего для нас неожиданного, — ответил не покривив душой Кампьен. — Боюсь, нам скоро сообщат, что мисс Руфь отравлена, вот и все.

— Конечно, отравлена. Надеюсь, они разбудили нас среди ночи не для того, чтобы сообщить эту новость, — она говорила безо всякой досады. — В чем, в чем, а в этом мы не сомневаемся, не такие мы дураки. Послушайте, мистер Кампьен, я что хочу сказать. Я с вами абсолютно откровенна. И очень, очень вам благодарна, вы можете во всем мне доверять. Я ничего от вас не таю. Поверьте моему слову.

Это горячее обращение могло бы показаться в любых других устах подозрительным, но, как ни странно, в устах мисс Роупер оно прозвучало впечатляюще. Ее румяное птичье личико совершенно серьезно выглядывало из-под рюшек и бантиков чепца.

— Не сомневаюсь, — ответил Кампьен.

— Вы знаете, у каждого человека есть свои маленькие тайны. Но у меня нет от вас тайн. Раз уж я вас позвала на помощь, буду вести честную игру.

— Что вас гложет, тетушка? Молодая девушка, которая меняет на крыше платье? — тихо рассмеялся Кампьен.

— На крыше! Так вот, оказывается, как она это проделывает. Дикая кошка! — мисс Роупер восприняла новость с облегчением, явно проглядывающим сквозь притворное удивление. — Я знала, что она где-то переодевается, потому что Кларри видел ее на той неделе на Бейзуотер-роуд разряженной в пух и прах, а вечером того же дня она вернулась домой в своей старой одежке. И я молила Бога, чтобы она переодевалась… не в чьем-нибудь присутствии, но она не из этих дурочек. Бедное дитя.

Кампьену было не совсем ясно, из-за чего сокрушается Рене

— из-за этого последнего обстоятельства или какого другого изъяна племянницы Палинодов.

— Вы к ней хорошо относитесь?

— Она такая лапочка. — Старая актриса улыбнулась доброй и вместе озабоченной улыбкой. — Клайти получила чудовищное воспитание. Эти бедные старики не понимают, что значит быть молодой. Да и как они могут понимать? Клайти влюблена по уши, она сейчас как розовый бутон — вот-вот распустится. Я где-то вычитала это сравнение. Но это и на самом деле так. Колючая, а розовые лепестки уже выглядывают. Кларри говорит — этот парень очень трогательно к ней относится. Боится до нее дотронуться.

— Он тоже совсем юнец?

— Не скажите, вполне взрослый мужчина. Уже девятнадцать. Длинный, угловатый, ходит в вязаном свитере. Знаете, есть шерстяные вещи, которые с каждой стиркой садятся. Вот он такой и носит — как есть ободранный кролик. Думаю, это платье — его выбор. Платила, разумеется, Клайти. Но она даже купального костюма не способна выбрать. Кларри мне описал ее наряд — я по его описанию и сужу, что это его идея.