Дороти Сейерс - Срочно нужен гробовщик [Сборник] Страница 64

— Так вы, значит, актер? — сказала она. — Я должна была сразу догадаться. У миссис Роупер среди друзей столько служителей Мельпомены. Но, — продолжила мисс Эвадна с очаровательной деликатностью, — не все они принадлежат к тому типу актера, какой мне лучше знаком. Все мои друзья-актеры похожи скорее на вас. А скажите, вы сейчас, верно, «сушите весла»?

Она произнесла это жаргонное выражение с такой гордостью, точно цитировала древнего автора.

— Боюсь, я действительно давненько не играл, — осторожно ответил Кампьен.

— Не огорчайтесь, подумаем, что можно сделать, — не глядя на него, проговорила мисс Эвадна. Не меняя положения, она сумела выудить откуда-то сбоку кресла маленький блокнотик, верхняя страница которого была исписана мелким, изящным почерком.

— Ну да-а, — протянула она, заглянув в блокнот. И затем продолжала: — А теперь посмотрим, что вы мне принесли. Чашка с шоколадным коктейлем, горькая соль, сахар и, конечно, керосин. Прекрасно! Горячая вода, холодная. А теперь, пожалуйста, влейте яйцо в коктейль и при этом помешивайте ложкой. Смотрите, не плесните через край, я не люблю, когда блюдце грязное. Готово? Хорошо.

Никто не разговаривал с Кампьеном в таком повелительном тоне с самого детства. Он сделал все, как ему было сказано, отметив про себя с легким изумлением, что руки у него чуть-чуть дрожат. Коктейль приобрел от яйца странный оттенок, и на его поверхности появилась малоаппетитная пена.

— Теперь добавьте сахара, — командовала старшая мисс Палинод. — Вот так. Дайте мне чашку, ложка пока не нужна. Если вы смешали правильно, она больше не понадобится. Опустите ее в стакан с холодной водой, для того он и принесен. Пусть банка с горькой солью так и стоит рядом с горячей водой. А керосин плесните в камин. Это от простудных нарывов.

— Простудных нарывов? — усомнился Кампьен. Погода была пока относительно теплая.

— Будущих нарывов. Через месяц будет поздно принимать меры, — объяснила мисс Палинод невозмутимо. — Если сейчас не зябнуть, никаких нарывов в декабре не будет. Как ловко все у вас получается! Думаю, я должна пригласить вас на мой очередной театральный четверг. Вы, конечно, придете.

Последние слова прозвучали как утверждение. Кампьен не успел ответом обратить их в вопрос.

— Может, что-нибудь и получится, но гарантировать, разумеется, я не могу. В этом году у репертуарных театров нет отбоя от безработных актеров. Но, боюсь, вы это знаете лучше меня, — и она улыбнулась ему самой своей ласковой улыбкой.

Кампьен, кротчайший из смертных, почувствовал вдруг несвойственное ему желание восстать против ущемления его прав, но благоразумие взяло верх.

— Кажется, здесь по соседству есть небольшой театр? — поддержал он разговор.

— Да, конечно, «Феспид». Очень трудолюбивая маленькая труппка. Есть несколько талантливых актеров. Я смотрела в нем все постановки, кроме, конечно, тех, что они ставят из кассовых соображений. Раз в месяц они приходят сюда для небольшой conversazione[103], и мы интересно разговариваем.

Она замолчала, и легкая тень омрачила ее значительное и очень немолодое лицо.

— Но боюсь, как бы этот четверг не пришлось отменить, — после некоторого раздумья продолжала она. — Вы ведь знаете, у нас тут небольшое осложнение. Меня, правда, это почти не касается. Одна неприятность — несносные репортеры; но, кажется, они мешают не столько мне, сколько моему брату.

Мисс Палинод пила свой устрашающий напиток, шумно прихлебывая, — очевидно, полагала, что имеет право на кое-какие вольности. При этом она не становилась вульгарной и не теряла внушительного вида.

— Я, по-видимому, в дверях столкнулся с вашим братом, — начал Кампьен и прикусил язык — такой ужас изобразился на лице мисс Эвадны. Но она тут же справилась с собой и даже улыбнулась.

— Нет, это не Лоренс. Лоренс — совсем другой. Одно из достоинств этого дома заключается в том, что тебе не надо никуда выходить, улица приходит к тебе сама. Мы ведь здесь обретаемся со времен Адама.

— Я слыхал об этом, — тихо проговорил Кампьен. — Мне сказали, что все торговцы сами приносят сюда свой товар.

— Торговцы ограничиваются первым этажом, — уточнила она улыбаясь. — Наверх поднимаются люди интеллигентного труда. Это, знаете ли, весьма интересно. Я всегда думала, что социальное расслоение общества может дать замечательную пищу для размышлений, если ты уже не занят чем-то другим. Сегодня ко мне приходил малыш мистер Джеймс, управляющий нашим отделением банка. Я его приглашаю, когда возникает надобность. И для него это не затруднительно, он живет над банковской конторой, через дорогу отсюда.

Она сидела в кресле — импозантная, благоволящая, устремив на него умный, дружеский взгляд. Его уважение к ней с каждой минутой росло. Если верить Чарли Люку, за душой у нее ни гроша; тем более впечатляло ее умение так держать себя, что все окружающие наперегонки старались ей услужить.

— Когда вы вошли, — заметила она, — я было подумала, что вы репортер. От них всего можно ожидать. Но, услыхав из ваших уст окончание моего любимого Пиля, я поняла, что ошиблась.

Кампьену этот аргумент показался неубедительным, но он ничего не сказал.

— Небольшая неприятность, которая на нас свалилась, — начала она вдохновенно, — натолкнула меня на мысль об исключительном любопытстве вульгарного люда. Я, разумеется, употребляю слово «вульгарный»[104] в его изначальном латинском значении. Я даже лелею мысль написать монографию, главная идея которой — чем выше стоит на социальной лестнице индивид, чем он культурнее, тем менее ему присуще любопытство. В этом есть кажущееся противоречие, не так ли? Интересно, это свойство образованного слоя объясняется существующими в обществе табу или оно коренится в самой природе интеллектуального сознания? Что вы об этом думаете?

Из всех проблем, связанных с делом Палинодов, эта волновала его меньше всего. К счастью, Кампьену не пришлось отвечать — распахнулась дверь, стукнув о стену, и на пороге появилась высокая развинченная фигура человека в очень сильных очках. Кампьен сразу же признал в нем брата Лоренса. Он был высок, ширококостный, как и сестра, с такой же крупной головой, еще более выдвинутым, но менее тяжелым подбородком; характер, однако, отличался явно повышенной нервозностью. Его шевелюра, как и одежда, была темная и топорщилась, а тонкая, красная, темнее лица шея торчала из широкого мягкого воротника наклонно вперед. Он нес в обеих руках, точно прокладывая им дорогу, толстый том, ощетинившийся закладками. Взглянув на Кампьена, как смотрят на встречного прохожего, показавшегося на миг знакомым, он стремглав прошел мимо и, встав перед мисс Эвадной, обратился к ней странным, ломким голосом, походившим на гусиное гоготанье.

— Гелиотропа все еще нет, — сказал он. — Вам известно?

Он был так этим расстроен, что у Кампьена могло бы сложиться вполне определенное мнение о его умственных способностях, не вспомни он, что Клайти Уайт родилась, можно сказать, в море. Имя Клайти было явно древнегреческое. Так, кажется, звали одну из дочерей Океана. Тут в памяти у него всплыл забытый факт из греческой мифологии: одну из дочерей бога моря нимфы, большие причудницы, превратили в цветок гелиотроп. И очень возможно, что гелиотроп — семейное прозвище Клайти Уайт. Пожалуй, слишком литературно, но, скорее всего, так оно и есть.

— Неизвестно, — беззаботно ответила мисс Эвадна, — а что, это очень важно?

— Конечно, важно, — горячился Лоренс. — Вспомните увядшие на могиле ромашки.

Кампьен поздравил себя с верной догадкой. Он знал, на какое стихотворение ссылается брат. Оно возникло в самом отдаленном уголке памяти.

Я вчера посадила ромашкиК ней на могильный холм.И они увяли, бедняжки,Под ветра протяжный стон.Плачет о ней природа.Плачут о ней цветы.Узнаешь ее мученья —Заплачешь о ней и ты.

«Гоблин Маркет». Христина Россетти[105]. Мудрая сестра корит глупую младшую, которая гуляет в подозрительной компании.

Лоренс Палинод говорил, по-видимому, о чем-то очень важном, только на своем «птичьем» языке. И хотя Кампьен глубоко сочувствовал Чарли Люку, которому пришлось снимать показания у этих странных людей, говорящих аллюзиями, он почувствовал в душе облегчение. Если домашний язык Палинодов — стихотворные строки из классиков, значит, нужна хорошая память и толстый словарь-цитатник, так что положение небезнадежное.

И тут же мисс Эвадна разочаровала его.

— Все это очень хорошо, — ответила она брату. — А вы играете при этом роль кузена Контропа?

Сердце у Кампьена упало. Он угадал в этом замечании единственный не поддающийся разгадке код — код семейных преданий.