Энн Грэнджер - Секрет миссис Смитон Страница 7

Винни сделала глоток кофе.

— Естественно, я попробовала зайти с другого конца. Попыталась узнать что-нибудь через Джанин Катто. Джанин охотно рассказала бы мне все, что знала, но в том-то и беда, что она не знала ничего. Она сообщила мне, что миссис Смитон не из тех, кто любит поболтать. Ей было известно, что Оливия некоторое время прожила во Франции. Джанин с удивлением узнала от меня, что у ее хозяйки была такая интересная жизнь. В конце концов, я решила, что Оливии пришлось пройти через что-то неприятное, и, возможно, это было платой за излишнюю откровенность, поэтому она поставила барьер на пути тех, кто старался проникнуть в ее жизнь.

— Я хотела спросить, — вмешалась Мередит, — они с Виолеттой были любовницами? Тогда становится понятной причина их переезда во Францию. У нас люди и сейчас нетерпимы к таким отношениям.

— Оливия никогда не скрывала близость их отношений. Она была не тем человеком, чтобы скрываться в тени или притворятся. Я думаю, они могли бы остаться в Лондоне, если бы не были так заметны. Но они были, вернее, Оливия была. Возможно, Виолетта Доусон желала бы укрыться за фасадом чисто дружеских отношений. У нее прошлое было достаточно скромным: дочь сельского викария без денег и связей, прежде чем поселиться вместе с Оливией, Виолетта была компаньонкой разных престарелых дам. Такой образ жизни научил ее прислушиваться к мнению других людей и понимать, что в конечном счете имеет значение.

Но Оливия так и не научилась считаться с общественным мнением и не могла понять, чего так боится Виолетта. Оливия была красива, воодушевлена, обладала деньгами, всегда пренебрегала условностями. Но даже при таком раскладе можно было найти приемлемые пути. Я хочу сказать, что если бы они с Виолеттой были представительницами богемы или поддерживали какие-нибудь радикальные политические или социальные теории, их поведение могли бы отнести на счет эксцентричности. Но Оливия была просто очень богатой женщиной и не видела причин, почему она не может поступать так, как ей нравится.

Ей просто не приходило в голову, что однажды она может зайти слишком далеко и кто-то, оскорбившись, предпримет какие-нибудь действия. Она не представляла, что за это можно поплатиться. Ей просто в голову не приходило, что кто-то может помешать ей жить так, как она хочет. Здесь она ошиблась. Кто-то мог и сделал это.

Она не приняла в расчет Лоуренса Смитона, брата ее покойного мужа. Он пришел в ярость, узнав о ее отношениях с Виолеттой, расценивая их как оскорбление памяти своего брата Маркуса. Он преследовал их. Оливия могла бы принять бой, но Виолетта ужасно страдала и была близка к нервному срыву. Оливии приходилось считаться с этим, и она решила покинуть страну, просто у нее не было другого выхода. Я не уверена, но мне кажется, что свой вынужденный отъезд она всегда считала временным. Это было не поражение — с поражением она никогда бы не смирилась — это было лишь отступление.

— Жестоко со стороны Лоуренса, — пробормотала Мередит.

Алан заерзал на стуле.

— Но ведь мы не знаем, почему Лоуренс занял такую позицию, так ведь? Он мог считать, что задета честь его брата. Но нам неизвестно, каким был их брак.

— Вы хотите сказать, что их брак мог быть простой формальностью? Винни кивнула. — Да, мы этого не знаем. Безусловно, Лоуренс повел себя немилосердно, а другие последовали его примеру. Ее перестали принимать в обществе, о ней рассказывали пошлые истории и отпускали грубые шутки. Некоторые вели себя совсем уж похабно, шушукались по углам, зная, что Оливия и Виолетта их видят, и все такое прочее.

— Расскажите нам о том издохшем пони, — неожиданно попросил Алан.

Мередит украдкой взглянула на него, пряча улыбку.

— Пони? Его отравили. — Здесь Винни продемонстрировала прекрасное чувство аудитории. Она поднялась со своего места. — Кстати, у меня есть фото этого животного. Я только что вспомнила.

— Видишь, это ты заинтересовался! — заявила Мередит, как только хозяйка вышла из комнаты. — Тебе не терпится задать свой десяток вопросов.

— Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо, — парировал Алан. — Да, в ее рассказе есть несколько моментов, которые меня слегка заинтересовали, но не очень.

— Знаешь, я никогда не думала, что ты такой лицемер, — серьезно произнесла Мередит. — Почему бы тебе не признать, что тебе так же интересно, как и мне.

— Потому что мне не так интересно! И я скажу тебе, почему. — Алан подался вперед, волосы упали ему на лоб. — Потому что Винни задумала втянуть меня во что-то. Думаешь, она просто так нам это рассказывает? Как бы не так! Она думает, что произошло нечто, чего не должно было произойти. Причем не когда-то давно, а сравнительно недавно. У нее нет доказательств, которые она могла бы представить в местную полицию, поэтому она хочет, чтобы я занялся этим полуофициально.

Мередит нахмурилась.

— Интересно, жив ли еще старик Лоуренс?

— Если жив, то ему должно быть, по меньшей мере, лет восемьдесят с лишним, и вряд ли его отношение к бывшей невестке изменилось. Но он слишком стар, чтобы травить лошадей. Как бы там ни было, мне кажется, что мы не должны в это вмешиваться.

Вернулась Винни и протянула им снимок.

— В прошлом году, перед тем, как у Джули появился собственный пони, Макс сфотографировал его. Макс Кромби. Смотрите, а я зажгу газ: сейчас по вечерам становится прохладно.

Мередит взяла фотографию. На ней была запечатлена маленькая девочка с длинными белокурыми волосами, сидящая верхом на сонном пони. На заднем плане виднелось большое дерево, чья-то тень падала сбоку на площадку. Мередит передала фото Алану, указав ему на тень.

Он взял ее и кивнул.

— Это не фотограф. Кто-то стоит сбоку. Возможно, женщина, похоже, что она в юбке, хотя тени иногда так обманчивы.

— Наверное, это Оливия, — сказала Винни.

— У меня есть вопрос, — Мередит не обратила внимания на то, что Алан предупреждающе надавил ей кулаком между лопаток, — насчет фотографий. Как вы сказали, это фото в некрологе единственное и было сделано во время войны. Но ведь у нее был паспорт.

— Она его уничтожила. По крайней мере, в ее бумагах паспорта не нашли. И официальная запись о выдаче ей паспорта не сохранилась.

— Но ведь после тех лет, которые она провела во Франции, ей должны были обновить старый паспорт или выдать в консульстве новый, — настаивала Мередит.

Винни покачала головой.

— Признаю, что я не узнавала этого, но она покинула Францию в семидесятых. Так долго документы не хранят, верно? Я имею в виду заявление на обновление паспорта.

Мередит вздохнула.

— Да, наверное, архивы уничтожили много лет назад.

— Так мы не услышим, что случилось с пони? — нетерпеливо напомнил о себе Макби.

— Лето было крайне засушливым: ни одного дождя в течение многих недель, трава на пастбищах высохла. Обычно пони Оливии пасся на лугу, и еды ему вполне хватало, но этот год не был обычным. Должно быть, он искал чего-нибудь сочного и нашел ядовитый сорняк. Если быть точным, он называется оксфордская амброзия полыннолистая. Вызвали нашего ветеринара, Рори Армитаджа, но было слишком поздно. Пони сдох. Оливия очень переживала. Она настояла, чтобы его похоронили на лугу, а сделать это было очень непросто. Земля была, как железо. Спросите Рори, он сам принимал участие.

Макби вытянул ноги и взглянул на Мередит.

— Конечно, это очень печально, я понимаю, миссис Смитон была расстроена, но вряд ли можно усмотреть в этом чей-то злой умысел. Животное отравилось случайно.

Винни поиграла ложечкой для сахара.

— Вы должны поговорить с Рори.

— А что это за история с оторванной подошвой домашней туфли? — спросила Мередит.

Винни просияла.

— Ах да, конечно! У нее были старые шлепанцы, и у одного из них оторвалась подошва. Джанин, ее экономка, вечно напоминала Оливии, чтобы та купила себе новые. Джанин очень милая девушка, она, конечно, несколько странно одевается и у нее двое детей, но — ладно! Не будем отклоняться от темы. Джанин вырезала из журнала рекламу таких шлепанцев из овчины, которые нравились Оливии, заставила ее заполнить купон и отправить вместе с чеком. Покупку должны были доставить по почте, не надо даже выходить из дома и бегать по магазинам. В общем, Оливия сделала это за три недели до своего фатального падения. Новые шлепанцы прислали через день или два после ее смерти. Покупка уже была оплачена. Фирмы, которые высылают товары почтой, обычно выполняют заказ в течение двадцати четырех дней, так ведь? Поверенный сказал Джанин, что тапочки она может взять себе. Они больше никому не нужны, а Джанин Оливия оставила по завещанию пару сотен фунтов. Поверенный просто предложил прибавить к этой сумме еще и тапочки.

— Она кого-нибудь еще упомянула в своем завещании?